Кому нужна была война в Афганистане?

Уже многие годы тема афганской войны используется как жупел для атаки на советский период истории нашей страны. Рисуется странная картина, в которой сошедшие с ума от властолюбия и ненависти к людям члены ЦК КПСС посылали толпы молодых людей на верную смерть в какую-то пустыню, далёкую и никому не нужную. Целое поколение воинов-«афганцев» (воинов-интернационалистов, как их называли в советское время) стало жертвой антисоветской политической конъюнктуры. Пролитая ими кровь «обесценилась», их благую миссию преподносят чуть ли не как преступление.

Годы показали, что опасность, с которой советские войска должны были справиться в Афганистане, была более чем реальной. И не потому только, что без нашего военного контингента эта страна быстро превратилась в центр мирового наркотрафика, от которого погибло несопоставимо больше людей, чем от боевых действий. Представитель НАТО Джеймс Аппартурай заявит в 2010 году, поясняя, почему американцы не борются с экспортом наркотиков из Афганистана: опиумный мак — единственный источник дохода афганцев, и нельзя допустить его уничтожения.

Я говорю о поднявшем сейчас голову исламизме — поддержанном, как и в годы «афгана», западными странами. Как и в те годы, скинувшем правительства суверенных стран. Так же, как и тогда, нацеленном на экспансию — причём в первую очередь на территорию нашей страны.

Перед лицом возрождения угрозы, с которой героически боролись наши воины-интернационалисты, настаёт время ещё раз вернуться к событиям 1979−1989 годов. И с высоты прошедшего времени внести наконец ясность: за что воевали и умирали наши ребята? Так ли бессмысленна была эта жертва, как нам говорят?

«Исламская дуга»

Начало 1970-х годов выдалось тяжёлым для западных стран, и в первую очередь для США. Война во Вьетнаме обернулась для интервентов полным крахом: местное сопротивление, при поддержке советских специалистов, сумело одолеть агрессора. И, как мы видим по теперешним экономическим успехам вьетнамцев, было готово «выиграть» ещё и «мир». «Вьетнамский синдром», антивоенное движение и прочие «издержки» интервенции грозят ослаблением американских позиций в холодной войне.

1973 год был ознаменован нефтяным кризисом — арабские экспортёры нефти прекратили поставки чёрного золота в страны Запада, поддержавшие Израиль в его конфликте с Сирией и Египтом. Помимо очевидных экономических последствий от повышения цен на нефть, СССР получил новые позиции на нефтяном поле.

В США боялись, что Советский Союз будет и дальше захватывать нефтяной рынок, расширяя своё влияние в нефтеносном регионе Персидского залива. В 1977 году был выпущен доклад ЦРУ, оправдывающий срочные действия по установлению американского контроля над нефтяными ресурсами Ближнего Востока. Агрессия представлялась как мера по предотвращению «советской угрозы».

В январе 1980-го, уже после начала афганской войны, США выдвинут «доктрину Картера», в которой любое иностранное вмешательство в дела Персидского залива объявлялось посягательством на «жизненно важные» интересы Америки. Защищать же свои интересы американцы обещали «всеми необходимыми средствами, включая военную силу».

Оба фактора — поражение во Вьетнаме и проблемы с нефтью — побудили власти США к новой волне экспансии и агрессии против СССР. Однако вместо прямого военного вмешательства, уже показавшего свою неэффективность, были задействованы более «тонкие» концепции.

Ещё в 1950-е годы в Америке активно разрабатывались идеи борьбы с Советским Союзом через разжигание локальных конфликтов — в первую очередь на азиатской и африканской территории. В связи с этим можно вспомнить У. Ростоу и Р. У. Хэтча, авторов «Американской политики в Азии», Киссинджера и других.

В 1955-м были созданы военные блоки «Организация Договора Юго-Восточной Азии» и «Организация центрального договора», в которые вошли страны Азии и Ближнего Востока, направленные против национально-освободительных движений в этих странах и советского влияния. После 1961 года НАТО приняло доктрину «гибкого реагирования», базирующуюся на упомянутых разработках 1950-х годов.

«Декларация о порабощенных народах», принятая конгрессом США в 1959 году, утверждавшая, что народы Белоруссии, Туркестана, Северного Вьетнама, «Идель-Урала», «Казакии» и т.д. порабощены коммунистами (отождествляемыми с «русскими»), — вода на ту же мельницу. Она создавала почву для новых «локальных конфликтов».

Однако к 1970-м годам обнаружились разногласия между Западом и умеренными режимами Востока. Очевидным это стало после кризиса 1973 года. В этой ситуации главная ставка США была сделана на радикальный ислам.

Исламисты, при прямой поддержке Америки, приступают к свержению власти в Иране, Пакистане, Афганистане. Афганские моджахеды будут разбрасывать листовки следующего содержания: «Коран — наш закон, джихад — наш путь, самопожертвование на Божьем пути — величайшее наше желание».

Волна радикального ислама должна была выплеснуться за пределы собственно Ближнего Востока: «разогреть» Узбекистан, Таджикистан, Северный Кавказ. Не могла не обостриться обстановка в Кашмире, в Индии. Хотя есть основания считать, что с радикальными силами «заигрывал» ещё и Китай, но проживающее на его территории мусульманское население — в первую очередь уйгуры — также попадали в зону риска.

Уже в январе 1979 года в «Тайм» Збигнев Бжезинский (тогда — советник президента США) открыто заявлял о формировании вдоль берегов Индийского океана исламской «дуги нестабильности». Она должна была ослабить всех противников американского господства в регионе.

Ранее, в мае 1978-го, через месяц после установления в Афганистане «просоветского» режима, совет национальной безопасности США принял решение об оказании помощи исламистским мятежникам.

Идеологически это оформилось в проект «Ислам против СССР», идея которого принадлежала британцу Бернарду Льюису. Реализация же его началась силами Александра Беннигсена, потомка белоэмигрантов, специалиста по мусульманам в СССР, с подачи всё того же Бжезинского.

Беннигсен утверждал, что, в отличие от православных народов, «уверовавших в коммунизм», мусульмане всё ещё сохраняют свою оригинальную веру и потому фундаментально враждебны советской власти. Он призывал советских мусульман отказаться от посещения официальных мечетей и перейти в «параллельный ислам», враждебный русским.

Книги Беннигсена выпускались на территории Франции, а затем нелегально переправлялись на территорию СССР. Засланные в Советский Союз сторонники радикального ислама открывали подпольные школы, формально занимавшиеся изучением Корана и арабского языка. В Среднюю Азию из Афганистана провозили наркотики и оружие, а вместе с ними — идеи Хомейни и других исламистов, пришедших к власти на Ближнем Востоке. Обученные тогда «фундаменталисты» начали поднимать голову во времена «религиозного возрождения» в СССР под конец 1980-х годов, не чураясь даже убийства «традиционного» духовенства. Они сыграли роль и в разжигании межнациональной розни, разрушившей СССР. В 1986 году в Алма-Ате силами исламистов было поднято первое восстание в СССР на этнической почве.

Замминистра обороны США Алвин Бернштейн в интервью радио «Свобода» будет вспоминать о временах Рейгана: Америка поставляла оружие и разведданные одной из сторон гражданских войн в Афганистане, Сальвадоре, Никарагуа. Целью было создать региональные конфликты, ослабляющие СССР, без вступления с «советами» в открытую глобальную конфронтацию.

Тот же Бжезинский, вспоминая о помощи президента Картера «противникам просоветского режима» в Афганистане, с пафосом вопрошает: «Что важнее с точки зрения мировой истории? Талибы или падение советской империи? Несколько взбудораженных исламистов или освобождение Центральной Европы?» Ему вторит в своих мемуарах Роберт Гейтс, стремительно делавший карьеру в ЦРУ как раз в годы афганской войны.

На карте афганских моджахедов, датируемой 1980 годом, советская Центральная Азия и китайская провинция Синьцзян обозначались не иначе, как «временно оккупированная мусульманская территория».

Американцы давно мечтали создать «Вьетнам для СССР», который станет плацдармом для столь желаемой ими победы в холодной войне. На борьбу с «коммунистической заразой» были подняты самые тёмные силы, наследие которых мы можем лицезреть в наше время в карателях из ИГИЛ (запрещённой на территории России организации).

США и моджахеды

Движение моджахедов было создано в Афганистане ещё в 1973-м, в год прихода к власти президента Мохаммеда Дауда. Уже тогда оно упирало на религиозность местного населения, провозглашая своей целью создание системы глобального джихада. На территории Пакистана, в районе Аттока, ЦРУ был создан лагерь по подготовке афганских «оппозиционных» боевиков.

В 1975-м при поддержке пакистанских и американских спецслужб произошло восстание исламистов, главарями которых были Бурхануддин Раббани, Ахмад-Шах Масуд и Гульбеддин Хекматияр. Об этом в 1989-м подробно расскажет Насралла Бабур, советник тогдашнего премьер-министра Пакистана Зульфикара Бхутто. Однако афганским радикалам требовалась более существенная поддержка, которая появилась только после прихода к власти в соседних странах исламистов.

В июле 1978 года пакистанское правительство Бхутто было свергнуто. К власти пришёл генерал Мухаммед Зия-уль-Хак, покровительствующий радикальным силам. Его сторонник Хамид Гуль, будущий глава разведки, «прославится» как пособник моджахедов (готовивший их в пакистанских лагерях) и защитник талибов. Ему принадлежат слова, сказанные про приехавших на подготовку в пакистанский лагерь боевиков: «Мы ведем джихад. Это первая исламская интербригада современной эпохи»

Правление Зия-уль-Хака стало расцветом отношений между ЦРУ и Межведомственной разведкой Пакистана (ISI). Обе структуры активно занимались финансированием и обучением боевиков из афганских джихадистских организаций, которые в 1980-е годы росли как грибы после дождя: «Армия Чистых», «Армия Мохаммеда», «Движение моджахедов» и так далее. Именно подготовленные пакистанцами террористы, «увешанные» исламской символикой, в значительной части ответственны за формирование популярного до наших дней представления об исламе как о религии, основанной на насилии и стремящейся «убить всех неверных». В их рядах начал свой путь и печально известный Усама бен Ладен.

Пакистан исторически считал своим злейшим врагом Индию и рассчитывал, что исламистские силы из Афганистана перекинутся на её территорию, в помощь сикхским сепаратистам. Претворению этих планов в жизнь мешали только советские войска: в 1990-е годы специальные группы исламистов стали направляться на территорию Кашмира.

По словам главы иранского бюро Госдепа США Генри Претча, осенью 1978 года состоялась его первая встреча с Ибрахимом Язди, сподвижником будущего лидера «исламской революции» в Иране Сейида Хомейни. Претч гордился, что наладил связь с исламистской «оппозицией» раньше, чем это сделало американское посольство. Президент США Джимми Картер в своих мемуарах упомянет, что за свержение иранского шаха Мохаммеда Пехлеви выступал госсекретарь Сайрус Вэнс, а конкретно кандидатуру Хомейни продвигал американский посол в Иране Уильям Салливан.

Окончательное решение о том, что шаху Ирана нужно «уйти», было принято в декабре 1978 года на саммите США, Британии, Германии и Франции в Гваделупе. К тому моменту Пехлеви был уже в курсе переговоров Запада с иранской «оппозицией». Через два месяца Хомейни победит, и Америка без труда установит отношения с новым режимом.

«На добровольной основе» к разжиганию афганского конфликта подключилась Саудовская Аравия. Мохаммед Юсуф, тогда начальник афганского отдела пакистанской разведки, вспоминает: «На каждый доллар, данный ЦРУ, Саудовская Аравия отчисляла свой доллар. Сотни миллионов долларов в год были переведены на специальные счета в Пакистан под контроль ISI». Он же указывает, что с 1984 года поставки оружия исламистам шли из Китая, а затем — из Египта. Об участии этих стран в самой афганской войне упоминал и Бжезинский.

Усама бен Ладен признавался в одном из интервью: «Когда надо было бороться с русскими атеистами, саудиты назвали меня своим представителем в Афганистане. Я обосновался в Пакистане, в районе афганской границы… я основал свой первый лагерь, там пакистанские и американские офицеры обучали добровольцев. Оружие давали американцы, деньги — саудиты».

В итоге в Афганистане был создан монстр радикального исламизма. Кое-кто из американцев впоследствии раскается в содеянном. Бывший руководитель операций ЦРУ в Афганистане Чарльз Коган скажет, что борьба с наркотиками в «афгане» была принесена в жертву войне с СССР. Ричард Мерфи, помощник госсекретаря при Рейгане, выразится откровеннее: «Мы породили в Афганистане монстра».

Ясно одно — остановить стремительно завоёвывающий позиции радикальный ислам мог в тот момент лишь Советский Союз. Срыв планов «мирового джихада» в ХХ веке — это достижение советских воинов-интернационалистов, проливших свою кровь в «афгане». А то, что мы сейчас имеем в лице «Исламского государства» (организации, запрещённой на территории России) — это лишь отзвук вывода из Афганистана советских войск и «сдачи» просоветских сил в «перестройку».

Война после войны

Вывод советских войск открыл дорогу радикальному исламу в другие страны. На пакистано-афганской границе вырастали радикальные медресе (мусульманские школы-семинарии), выпускники которых, наряду с опытными боевиками, отправлялись в Чечню, Узбекистан, Таджикистан, Боснию и Герцеговину, Джамму и Кашмир.

Тем не менее множество «вкусивших крови» моджахедов всё ещё оставалось на территории Афганистана. Совместными усилиями ЦРУ и пакистанская разведка сумели организовать их в «Талибан». В талибских корпусах числились кадровые офицеры армии Пакистана, из Исламабада им пересылалось оружие и финансирование.

В Пакистане развернулась подготовка и боевиков из других регионов: Филиппин, Узбекистана, Алжира, Египта, Саудовской Аравии, Кувейта, китайского Синцзяна. Именно их Юсуф называл «исламскими интербригадами».

Противостояли радикалам афганская армия и спецслужбы, считавшиеся на тот момент одними из сильнейших в регионе. Их создание — ещё одна заслуга контингента советских войск. Мохаммад Наджибулла — с 1987 года ставший президентом Афганистана — держался в основном за счёт поддержки СССР. После «перестройки» ситуация на афганской территории вышла из-под контроля. Правительство Наджибуллы пало. Сам он после пыток был казнён. Афганистан погрузился в хаос, который не закончился и после захвата власти «Талибаном» в 1994 году.

За десять лет войны в Афганистане было убито от 10 до 15 тысяч советских военнослужащих. Данные о потерях моджахедов сильно разнятся, от 75 тысяч до полумиллиона. Американцы потеряли во Вьетнаме 58 тысяч.

По данным Наркоконтроля, на 2015 год в России было порядка 8 миллионов наркоманов, из которых около 1,5 миллиона употребляли афганский героин. Пик смертности от наркомании был достигнут в 2013 году — 140 тысяч. К 2015 году она уменьшилась до 90 тысяч. Средний возраст приёма наркотиков — 15−17 лет, зарегистрированы случаи принуждения к наркомании детей 7−9 лет.

До 1980-х годов производство наркотиков в Афганистане не сильно отличалось от других регионов. Целенаправленное его увеличение проводилось на территориях, подконтрольных джихадистам, с одобрения ЦРУ. Под властью «Талибана» Афганистан превратился в огромную наркоимперию. К 1999 году там производилось до 4,5 тысячи тонн опия-сырца.

После интервенции США и НАТО на территорию Афганистана производство наркотиков там скачкообразно выросло. По данным ООН, с 2001 по 2010 год урожаи афганского опиумного мака увеличились в 40 раз. Мировое производство опиатов в 2000 году было в два раза меньше, чем их производство в 2010 году в Афганистане. По утверждению главы Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков, основной поток афганского героина идёт в Россию.

Цифры умерших от употребления наркотиков молодых людей — вот цена вывода советских войск из Афганистана, а затем — прекращения советской помощи Наджибулле. Прибавьте сюда жертвы войны с «международным терроризмом» и радикальным исламом.

Кто знает, во сколько раз возросли бы эти жертвы, не будь в Афганистане советских войск. Пожалуй, можно было больший упор делать на пропаганду (моджахеды слабо представляли себе Советский Союз — сохранились их плакаты, где изображена группа Kiss с подписью «СССР»). Наверное, всё можно было бы провести с ещё меньшей кровью и с большей «эффективностью» (всегда удобней думать задним числом). Конечно, нельзя было бросать Афганистан на произвол судьбы.

Одно точно — афганская война была оправданна, а пролитая на ней кровь — не напрасна.