Польский шляхтич Винцент Константин Калиновский превратился в "белорусского революционера Кастуся Калиновского" в результате исторической фальсификации, предпринятой историками-националистами и поддержанной большевиками. Об этом заявил доцент кафедры гуманитарных дисциплин Белорусского государственного университета информатики и радиоэлектроники Александр Гронский в своём выступлении на конференции "Польский вопрос и судьбы Западной Руси в Российской империи", которая прошла 21 марта в Российском институте стратегических исследований, передаёт корреспондент ИА REGNUM.

По словам Гронского, первые признаки "белорусизации" польского восстания 1863г. появляются в 1916г. "Причём белорусизируется в первую очередь не само явление, а персонажи, в нём участвующие. Это проще, т.к. в целом о восстании до революции было написано не так мало, а вот про отдельных личностей - не очень", - сказал белорусский историк.

По его мнению, Калиновский является "удачным персонажем", так как он выступал против подчинения повстанческому центру в Варшаве - "нужно было всего лишь не озвучивать истинные причины конфликта провинциального комитета и центрального". "В 1916 г. белорусский националист Вацлав Ластовский делает из Константина Калиновского "Касцюка" и фальсифицирует изданные документы. Ластовский повторяет это в 1919г. Т.е. уже Ластовским заложен механизм белорусизации образа. Остальные белорусские националисты, если и пишут о Калиновском, называют его Констант (польская форма имени, которой действительно пользовался Калиновский) или Константин (как он представлялся во время допросов и проходил по русским документам)", - сообщил Гронский.

"В 1920г. Максим Гарецкий в "Гісторыі беларускай літаратуры" называет Калиновского "Кастусь". Это скорее не совсем точная передача имени, взятая у Ластовского. Т.е. Гарецкий помнил, что Ластовский назвал Калиновского как-то по-белорусски, но точно не смог вспомнить, поэтому появился Кастусь. Вряд ли это была белорусизация, т.к. Гарецкий достаточно чётко прописывает, что вся пропаганда, которую вели повстанцы на белорусском языке, была польской. У белорусского историка Всеволода Игнатовского в его "Кароткіх нарысах гісторыі Беларусі" (в трёх первых изданиях) никто из повстанцев вообще не упоминается, а восстание названо польским, так же указано, что крестьяне его не поддержали, т.к. видели в восстании только польско-помещичью активность", - отметил историк.

Однако, по его словам, в 1924г. тон меняется. "Всюду начинает появляться образ белорусского революционера Кастуся Калиновского. Ему посвящаются стихи и рассказы, заново пишутся биографии. Круто меняется наполнение "Кароткіх нарысаў гісторыі Беларусі" Игнатовского. От текста, посвящённого 1863г., который содержался в первых изданиях, ничего не остаётся. Восстание становится белорусско-крестьянским, направленным на борьбу как с польскими помещиками, так и с императорской властью. Калиновский представлен символом борьбы белорусского народа. Подчёркивается его террор как положительная сторона деятельности. Создаётся эталонная биография революционера. Причём не биография конкретного человека, а некий штамп, под который подгонялась жизнь исторических персонажей, назначенных быть национальными героями. Хотя первое восторженное повествование о Калиновском с именем Кастусь было написано в 1922 г. Иваном Цвикевичем",- отметил Гронский.

"Что же такое произошло между 1921 и 1924 гг., что вдруг изменило отношение к Калиновскому в частности и к восстанию вообще? - задался вопросом историк. - Образцом для массового подражания стала, видимо, пьеса Е. Мировича "Кастусь Калиновский". В спектакле есть два повстанческих лагеря - красные и белые. Оба лагеря представлены не такими уж и польскими, они больше белорусские. Т.е. в спектакле миф о белорусском восстании 1863г. уже вовсю действует. По спектаклю и повстанцы, и российская администрация называют Калиновского не иначе, как Кастусь. Спектакль был принят обществом благосклонно и даже оказал влияние на умы. В частности, скульптор Александр Груббе писал, что спектакль захватил его так, что он начал без всякого заказа работать сначала над скульптурным портретом Калиновского, а после над проектом памятника ему".

Таким образом, отметил Гронский, после 1923г. культура сформировала миф о белорусском герое. Этот миф поддерживала публицистика. Наука этот миф разделяла лишь частично, например, Игнатовский (в то время нарком просвещения БССР), но он был госфункционером. А вот историки без чиновных должностей относились к восстанию по-другому. "В частности, Агурский ещё в конце 20-х гг. выступал против белорусизации Калиновского. Александр Цвикевич (брат упомянутого выше Ивана) сомневался в собственно белорусской ориентации Калиновского, хотя допускал её, но всё же более склонялся к тому, что Калиновский был поляком-белорусофилом. Довнар-Запольский в своей неизданной при жизни "Истории Белоруссии" очень положительно оценивал деятельность виленского генерал-губернатора Муравьёва, а про Калиновского не говорил. Можно сказать, что к середине 20-х годов наука не воспринимала польское восстание как нечто белорусское. Белорусская наука стала следовать мифу лишь со второй половины 20-х гг., да и то постепенно", - подчеркнул историк.

"Почему именно в то время поляк Калиновский стал белорусом? Уж слишком удобным персонажем он оказался для периода формирования мифа об Октябрьской революции. Во-первых, Калиновский боролся против российской власти, так называемого царизма. Революционеры также боролись с этим же самым царизмом. Во-вторых, Калиновский боролся за крестьян, которых, если надо, можно было широко назвать трудящимися (в художественной литературе такие утверждения встречались), т.е. Калиновский боролся за трудящихся. За них же боролись и революционеры. В-третьих, Калиновский был сторонником террора, что также соответствовало эталонному образу революционера-большевика. В-четвёртых, Калиновский был в восстании представителем лагеря "красных", а его оппонентами был лагерь "белых". Это очень серьёзно ассоциировалось с гражданской войной и борьбой красных с белыми", - заявил Гронский.

"То есть, образ Калиновского был мифологизирован с таким расчётом, чтобы он ассоциировался с революционерами-большевиками. Также Калиновского начали использовать как символ в риторике о воссоединении Западной Белоруссии в БССР. Миф о Калиновском закрепился в белорусской науке, культуре и публицистике. Люди, эксплуатирующие белорусский образ Калиновского в настоящее время активно защищают свой миф, потому что при крушении мифа о Калиновском-белорусе может возникнуть сомнение и в других националистических мифах", - подвёл итог Александр Гронский.

Напомним, в 1863г. в Российской империи вспыхнуло польское шляхетское восстание, целью которого было восстановление Речи Посполитой в границах 1772 года. т.е. включая земли современных Белоруссии, Украины и Литвы. На территории Северо-Западного края империи (современная Белоруссия и Литва) в финале восстания повстанческими отрядами руководил польский шляхтич Викентий (Винцент) Калиновский. Современные белорусские националисты считают Калиновского белорусом, а восстание - белорусским.