Как ранее сообщалось, в феврале в Москве прошли общественные слушания по проблемам совершенствования судебной системы, организованные Советом при Президенте РФ по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека. Слушания прошли с участием Уполномоченного по правам человека в России, а также представителями Верховного суда, Высшего Арбитражного суда, Генеральной прокуратуры, МВД, ФСБ, правозащитных организаций и ведущие эксперты в области судебной реформы. Участники слушаний обсудили предложения по дальнейшему реформированию судебной системы России, некоторые из которых были неоднозначно восприняты присутствующими представителями власти. По просьбе ИА REGNUM возможные направления дальнейшего развития реформы с прокомментировал один из участников слушаний - профессор кафедры уголовно-правовых дисциплин Московского института экономики, политики и права Сергей Пашин.

Сергей Анатольевич, для чего вообще понадобилось собирать пакет предложений по судебной реформе и проводить по ним такие представительные общественные слушания?

Я полагаю, что бюрократическая реформа себя исчерпала, и значит, нужны альтернативные источники преобразовательских идей и новые творческие подходы. Кроме того, нельзя ничего изменить, если между государством и обществом имеются стратегические расхождения относительно того, что именно нужно реформировать. Согласно бюрократическому взгляду на вещи, все у нас хорошо, только денег судебной системе не хватает. Но есть и позиция людей, которые общаются с этой системой, и у них картина совсем другая. Речь идет и о коррумпированности, и о том, что справедливости в судебной системе немного, и о том, что управляемость ее извне превышает все разумные пределы.

Это констатировал даже сам Дмитрий Козак, который, впрочем, уже отстранен от реформирования судебной системы. В то же время глава администрации Президента Дмитрий Медведев недавно заявил, что реформа "состоялась". Что он имел в виду, на ваш взгляд - что реформа завершена, или что она развивается успешно?

Трудно сказать, что он имел в виду. Но, по-моему, все больше и больше людей из руководства страны хотят, чтобы на этом все и завершилось. Им кажется, что должная управляемость достигнута, а значит можно уже не развивать систему, а только поддерживать ее функционирование.

Но разве согласие Президента на создание системы ювенальных судов не является колоссальным шагом в развитии судебной реформы?

Само по себе согласие это еще не шаг, а только проявление воли. Скажем, обещанный Президентом судейскому сообществу законопроект о том, что судьи должны выходить в отставку по возрасту не в 65 лет, а в 70 уже был подготовлен, но как-то затерялся. А тем временем только Высшая квалификационная коллегия успела прекратить полномочия нескольких десятков высокопоставленных судей. Таким образом, вроде бы, обещание дано, но параллельно в судах продолжается "чистка". Так что само по себе заявление В.В.Путина надо рассматривать скорее как политическое.

На общественных слушаниях было представлено много предложений по дальнейшему реформированию судебной системы. Если обобщить их, то в каком направлении предлагается продолжать реформу?

Таких направлений три: обеспечить прозрачность судебной системы; влить в нее свежую кровь, провести масштабную смену кадров; создать параллельные структуры гражданского общества, которые возьмут на себя часть груза и будут давать государственным судам пример иных подходов к человеческим конфликтам.

Прозрачность предполагает доступность для любого желающего всех судебных решений и протоколов, кроме тех, которые связаны с закрытыми судебными заседаниями - государственная тайна, интимные подробности и т.п. Кроме того, речь идет о прозрачности кадровых процедур. Сейчас судьи у нас отбираются конкурсным порядком, но фактически власть находится в руках председателя суда, который и предрешает исход "конкурса". Но мы считаем, что общественность должна иметь возможность оценить профессиональную деятельность любого судьи и сказать свое слово при выборе кандидатур.

Через какой механизм?

Раньше существовал механизм выборов народных судей. Применительно к мировым судьям, которые разбирают примерно треть всех уголовных и гражданских дел, это вполне нормальный механизм, но в регионах он отвергнут. Раньше также был механизм согласования кандидатур федеральных судей с местными законодательными собраниями, но от этого, кстати, благодаря Д.Н.Козаку, отказались, бесповоротно привязав суды к федеральной вертикали власти. Теперь местная власть не может сказать слова по поводу того, кто будет судить на ее территории, что, на мой взгляд, довольно странно.

Еще один хороший механизм сейчас бездействует - квалификационные коллегии на треть должны состоять из представителей общественности, и если бы эти представители отбирались действительно демократическим порядком, все было бы по-другому.

Ну и, конечно, было бы важно обеспечить право гражданина поддерживать свою жалобу на судью в заседаниях квалификационных коллегий. Сейчас жалоба может просто попасть в корзину, или ее перешлют председателю соответствующего суда, который тоже направит ее в корзину, а квалификационная коллегия ответит гражданину отпиской - "факты не подтвердились". Мы полагаем, что процедура должна быть состязательной; гражданин должен иметь право присутствовать на заседании квалификационной коллегии и изложить свою позицию.

К сожалению, решение Верховного суда от 11 февраля 2004 года по жалобе Пузанова, который оспаривал законность Положения о квалификационных коллегиях судей, эту возможность перекрыло. Вообще интересно, что законодатель все больше важнейших вопросов отдает на откуп самому судебному сословию. Скажем, Положение о квалификационных коллегиях, где описана вся процедура дисциплинированного преследования судей, было принято Высшей квалификационной коллегией судей, а не законодателем. Кодекс судейской этики, со ссылкой на который людей выкидывают из судейской касты, тоже был подготовлен в Верховном Суде и его в декабре прошлого года практически проштамповал Всероссийский Съезд судей.

То есть наблюдается тенденция к нарастанию корпоративной закрытости судейского сообщества?

Да, к сожалению. К закрытости от населения и к абсолютной открытости для постороннего влияния, идущего из администрации Президента и властных структур.

А что вы имели в виду, говоря о свежей крови?

Надо позаботиться о том, чтобы в форме переаттестации или в какой-то другой форме сменить, по крайней мере, руководителей судебного ведомства - председателей судов, заместителей председателей, как только закончиться 6-летний срок их полномочий. Желательно сделать должность председателя суда замещаемой по очереди всеми судьями данного суда на протяжении 1 - 2 лет и вообще не очень привлекательной. В противном случае формируется судейская бюрократия, которая в наших условиях приобретает особо отталкивающие формы. И, конечно, необходимо введение общественных судей и расширение деятельности судов присяжных.

Что такое общественные судьи?

Это аналог того, что есть в Великобритании. Там магистраты, не имеющие высшего юридического образования, в качестве общественной работы, не получая за это вознаграждения, рассматривают более 90 процентов всех дел. Это и есть общественные судьи.

Они должны работать наряду с мировыми судьями?

В наших условиях мировой судья это ухудшенный вариант районного судьи. Это просто элемент системы. Я думаю, что у нас общественные судьи могут быть избраны, например, из преподавателей права, т.е. из людей, которые не были бы встроены в систему. Они могли бы посвящать этой работе, скажем, недели две или месяц в году. Это было бы полезно и для них, и для общества, потому что стандарты у них совершенно другие, и они материально независимы от председателя суда. И если бы это обставлялось также и некоторыми моральными стимулами, это бы работало. Я лично сторонник того, чтобы общественные судьи заменили мировых, но не будем спешить. Может быть, они оттянут на себя их компетенцию, а может сложиться и так, что нынешняя система их задушит. Реформа - это ведь практическое преобразование, а не чертеж на карте. Она нуждается в постоянном мониторинге, в получении обратной связи, в неослабевающей политической воле и системах защиты тех, кто вырвался вперед.

А что имеется в виду под расширением сферы деятельности суда присяжных?

Суд присяжных должен работать не только в уголовных, но и в гражданских делах. Полагаю, надо начать с трудовых дел и с дел, связанных с претензиями к корпорациям (скажем, защита прав потребителей) и к государственным органам.

То есть суд присяжных должен сыграть роль дополнительной гарантии независимости суда при заведомом неравенстве сил сторон?

Да, независимости суда и обратной связи со стороны гражданского общества. Понятно, что государство и его чиновники всегда найдут массу причин "временно", "ввиду особых обстоятельств" нарушать права человека и присуждать ему мизерные компенсации под предлогом, что казна пуста. Но представители общества, наверное, вступятся за себе подобных.

В предложениях, которые рассматривались в ходе общественных слушаний, фигурировало также положение о создании съезда мировых судей с правом пересмотра вынесенных ранее мировыми судьями решений. Представители Верховного суда и Генеральной прокуратуры категорически отвергли это предложение.

Они просто не поняли этого предложения и сделали вид, будто российская история им незнакома. У нас сейчас апелляции на решения мировых судей подаются федеральному районному судье. А до революции система мировой юстиции проверяла себя сама - апелляции поступали на съезд мировых судей. Но это не значит, что жалобы рассматривали несколько десятков судей сразу, как на пленуме райкома или партийно-хозяйственном активе. Мировые судьи избирали из своего состава тех, кому они доверяли осуществлять апелляционные функции; съезд заседал в составе трех судей. Через год их меняли. Таким образом, мировые судьи могли рассматривать дела и по первой инстанции, и по второй, приобретали многообразный опыт. В нашей системе сейчас логика совсем иная.

Идея замкнуть мировую юстицию на себя это очень серьезное предложение, которое действительно предполагает существенную перестройку самой идеологии, лежащей в основе нашей судебной системы. Но для того, чтобы реформа стала реформой, ее все-таки должна проводить власть. Сформулировать предложения недостаточно. Раньше над разработкой судебной реформы работала группа Д.Н.Козака. Какой орган занимается этим сейчас?

Формально есть Совет при Президенте по вопросам совершенствования правосудия, но я боюсь, что этот орган не может похвастаться какими-то практическими успехами.

Куда же будут направлены предложения, которые рассматривались на общественных слушаниях?

Президенту. И если он хочет стать реформатором, он должен инициировать работу интеллектуалов, которые бы могли перевести идеи в проектную форму, то есть сформулировать, что делать, как делать и чего ждать на выходе. Власть должна проявить политическую волю и дать группе энтузиастов, зарекомендовавших себя способными людьми, карт-бланш.

В случае осуществления этих предложений, наша судебная система приблизилась бы к какой-то модели из уже существующих в развитых странах, или она стала бы некой специфической конструкцией, выстроенной применительно к России?

Я надеюсь на последнее. На романтическом этапе судебной реформы с 1991 по 1995 год занимались как раз созданием конструкций, которые отвечали бы, с одной стороны, взыскательному вкусу западного человека, а с другой - доброму сердцу россиянина, который помнит свою историю. Тогда возникли суд присяжных и мировые судьи. А теперь, я считаю, надо ориентироваться на достижение конкретных успехов при решении конкретных проблем. Обвинительный уклон остался, пытки остались и размножились, реальное исполнение судебных решений просто смешно, тюремное население громадное. С начала судебной реформы армия заключенных увеличилась в два раза. Тенденция к росту тюремного населения не остановлена, но она маскируется тем, что за счет амнистий и изменений в уголовном законодательстве периодически происходит чистка колоний и тюрем.

Значит, нужно продолжать вносить изменения в Уголовный кодекс, уменьшая там количество наказаний, связанных с лишением свободы?

Изменения в кодексе это хорошо, они дают быстрый, сиюминутный эффект. Но я думаю, что проблема не столько в кодексе, сколько в судьях, в головах у которых существует убеждение, что, во-первых, все виноваты, и что лишение свободы - лучшее наказание и, во-вторых, что если не побить подозреваемого, то он не признается. Отсюда молчаливая защита пыток и популярная фраза в приговорах: "Отказ от ранее данных признательных показаний суд объясняет желанием уклониться от ответственности". В сознании наших судей много инквизиторского.

К сожалению, в этом они, видимо, недалеко ушли от нашего общества.

Может быть, но для того и судьи, чтобы не плестись в хвосте у общества! И применительно к ювенальной юстиции я опасаюсь, что те же судьи, которых назначат ювенальными, будут по-прежнему посылать подростков в колонии. Но международные акты, в частности, Пекинские правила, касающиеся несовершеннолетних, гласят, что "производство по делам несовершеннолетних имеет основной целью обеспечение его или ее благополучия". Понимают ли это наши судьи, или они по-прежнему мыслят в категориях устрашения и "перевоспитания"? Один из участников слушаний привел, на мой взгляд, чрезвычайно красноречивый факт - в ходе опроса судей на тему о том, что они знают о решения Европейского суда, касающихся России, один из них вспомнил дело "Россия против Калашникова". Понимаете - не "Калашников против России", как это было на самом деле, а ровно наоборот! Это очень показательно...

Но где же взять новых судей?

Провести общественный призыв. На мой взгляд, на должности судьи хороший человек лучше грамотного человека. В Великобритании это прекрасно понимают, и там при судье состоит клерк, имеющий юридическое образование, который предостерегает судью, когда тот собирается совершить какую-то чудовищную ошибку. Нужно законодательно обеспечить возможность судьям проявлять веления своего сердца. Взять, скажем, восстановительное правосудие, которое зиждется на простой логике: лучше не применять закон тогда, когда его применение - большее зло, чем деяние, им караемое.

Но не кажется ли вам, что это утопия? Разве это может быть реализовано инструментально?

Может. Пример - суд присяжных.

Суд присяжных, как известно, руководствуясь сердцем, оправдал группу Ульмана.

Значит, адвокаты потерпевших плохо сделали свою работу. И вообще, ростовские присяжные, по всей видимости, не должны были участвовать в этом суде: слишком близко они от очага конфликта, чтобы быть объективными и сострадательными к людям другой нации.

То есть это не провал суда присяжных, а провал системы в целом оттого, что не сработали другие ее компоненты? Получается, что судебную систему бесполезно пытаться реформировать по частям...

К сожалению, это правда. Разруха, как говорится, не в клозетах, разруха в головах. Но чем хороша наша судебная система? Как ни странно, тем, что она очень управляема. Судьи готовы следовать добру не по врожденной склонности, а по воле начальства. И я это видел на примере судей, который работали с присяжными. Это совсем не глупые, работящие люди, и если судья будет уверен, что его не высекут за то, что он не пресмыкается перед власть имущими, а вершит правосудие, он может измениться.

Значит, система реформируема, и остается только вопрос политической воли...

Да, политической воли и защиты тех людей, которые занимаются реформированием и всерьез поверили в право и демократию, то есть тех судей, которые начинают работать по-новому. Главное - нейтрализовать начальников-богдыханов, и поставить на их места людей с правовым мышлением, не укорененных в этой системой и не освоивших ее противоправных технологий.

Вряд ли судебная система может изменяться быстрее, чем изменяется окружающее ее общество...

Нет, она может развиваться опережающими темпами.

Но в этом случае общество будет извращать ее, приспосабливая под себя.

Это обычный процесс. Допустим, вы посадили розы, а люди привыкли ходить через ваш участок, и они будут ломать ваш забор, вытаптывать ваши грядки. Это естественно. Пользуясь химической терминологией, реформа это процесс эндотермический, то есть требующий привнесения энергии извне. В реформу все время надо вкладывать материальные и человеческие ресурсы, ее все время надо подталкивать сверху и снизу - таково ее свойство.

Если вернуться к общественным слушаниям, и еще раз обобщить то, о чем мы говорили, то получится, что такое большое мероприятие, с таким высоким уровнем представительства имело главной целью громко предложить верховной власти проявить политическую волю к тому, чтобы сделать судебную систему паровозом для развития общества?

Для меня смысл был именно в этом. Но надо понимать, что сближение позиций правозащитников и начальства начинает происходить только тогда, когда есть верховная политическая воля. Так произошло, в частности, с ювенальной юстицией, когда заместитель Генерального прокурора на слушаниях неожиданно заявил, что Генпрокуратура никогда не была против нее, хотя люди, занимавшиеся продвижением идеи ювенальной юстиции, знают, что это не так.

Политическая воля уже исчерпана, на ваш взгляд, или еще нет?

Я думаю, не исчерпана. Но, видимо, Владимиру Владимировичу надо пересмотреть и некоторые свои взгляды. Очевидно, в его окружении хотят одновременно взаимоисключающих результатов преобразований: чтобы судебная система была, с одной стороны, независима, а с другой, предсказуема и управляема. А надо просто довериться здравому смыслу нашего народа и захотеть прослыть реформатором, а не покорителем аулов. Это выбор политического деятеля - как он хочет, чтобы его вспоминали...