Чакола: подвижник, или душевнобольной, или одержимый Евфимий?

«Краткое историческое описание приходов и церквей Архангельской епархии»: «Селение Чакола — одно из древнейших по реке Пинеге, завещанных Московским великим князем Иоанном III (+1505 г.) в пользу старшего сына его Василия… Нынешний приходской храм, которому, без сомнения, предшествовали более древние, начат постройкой в 1853 г. и освящен в 1856 г. Зданием деревянный, крестообразной формы, прочный, однопрестольный во имя св. вмц. Екатерины, утварью и ризницей бедный» (1).

А. А. Иванова, В. Н. Калуцков, Л. В. Фадеева, историки: «Чакола — одно из самых старых селений Пинежья (впервые о нем упоминается в уставной грамоте, составленной в 1137 г. в Новгороде по велению князя Святослава Ольговича). В разное время в Чаколе были воздвигнуты Рождественская (упразднена в 1885 г. за ветхостью) и Екатерининская церкви. Из них до наших дней сохранилась лишь последняя: в советские годы была переоборудована под пекарню, ныне стоит заброшенная в постепенно ветшает» (2).

В Чаколе в Великую Смуту 1598−1619 годов произошло незаурядное событие, описанное в рукописи 1630−1640-х годов «Видения Евфимия Чакольского», хранящейся в Библиотеке Академии наук РФ. Евфимию, Федорову сыну, по прозвищу Елка, несколько лет являлись видения Богородицы, «белых людей», святого Артемия Веркольского, якобы заставлявших его громогласно обращаться к прихожанам чакольской церкви с требованием крепить веру православную. Иногда его прямо в церкви страшно «корежило», что Евфимий объяснял мучениями за сокрытие им обращений Богородицы. Нынешний наместник Артемиево-Веркольского монастыря архимандрит Иосиф (Волков), ознакомившись с материалами, посчитал поведение Евфимия напоминающим беснование. Богородица и святые по определению не могут мучить людей — говорит он.

С медицинской точки зрения голоса, слышимые Евфимием наяву, напоминают душевное расстройство. Надо иметь в виду, что средневековая Пинега — место уникального коллективного невроза — «икоты», передаваемой, по мнению медиков, путем внушения. Если это не проявление святости, а Евфимия в литературе не считают святым, то его состояние — результат сильнейшего стресса. И неудивительно — события в стране выглядели на Пинеге как «конец времен»:

Алексей Овсянников, историк:

«История в датах, Россия.

Хроника ужасов накладывалась на специфику Пинеги, где еще сохранялась напряженность в сосуществовании русского и чудского населения, куда хлынули тысячи переселенцев из Центральной России и южно-двинских волостей, в итоге у православных хрестьян мутился рассудок. Что-то сверхъестественное не могло не произойти, как землетрясение обязательно происходит на стыке напряжений.

«Видения Евфимия Чакольского»: «7119 (1611) года, в 7 день перед второй неделей Великого поста, Евфимий, Федоров сын, помолился Господу Богу <…> у отца духовного на покаянии был и причастие святое принял. И в ту ночь перед воскресением Христовым ночевал он в трапезной церкви святой великомученицы Екатерины вместе с другими причастившимися. И задремал на скамье у столпа под образом Божиим Спасовым и Пресвятой Богородицы.

И не то меня понесло, не то повело, а ноги не достают до земли <…> И я стал горько плакать, глядя на образ Пречистой. И Пречистая плачет слезами великими из-за мирского согрешения и говорит: «Постники, де, постятся, а со слезами не молятся ночью и днем. И весь мир согрешил…» И в то воскресенье во время обедни я помолился Пречистой Богородице <…> И у меня в то время сердце затрепетало, и рука правая задрожала, и левая, и заломило голову назад к ногам. И понесло меня к Царским дверям, и от Царских дверей несло на ногах из церкви в трапезную, а из трапезной на улицу. А голова у меня назад запрокинута. А мир все это видел…

И Пречистая меня за руку брала и моею рукой молящихся людей по глазам била рукавом за грех, кто в чем перед Богом и людьми повинен — а мне в ту пору Пречистая все открыла. И Пречистая же моей рукой, рукавом, и попа по глазам хлестала за то, что он прежде чем мне, мученику, иным христианам, двоеженцам и клятвопреступникам, дары давал. Да Пречистая же мне сказала, что, де, иные крестьяне крест кладут не сполна <…> чтобы пьяные люди в церковь не ходили, или нечистые, или в одежде нечистой <…> И тех страданий моих много было, во всех страданиях меня мучило всяко, и вверх бросало в церкви Божией, а до земли не допускало. А мир то все видел…

Да в том же строении по Божией воле тот же мученик в церкви кричал — велел бревна валить всем миром весной и ставить храм в Пиринеми у часовни святого великомученика Георгия и новоявленного там милостивого чудотворца <…> А я, поп Феофилакт, с ним, Евфимием, происходящее все видел и слова такое от него слышал во святых церквях при всем мире. Писал поп Феофилакт своею рукою. А те люди, которые были в церкви <…> и те винились: «Так было!» (4).

Удивительно, что прихожане не утихомирили Евфимия, связав и вылив на голову пару ведер воды. Человек, видимо, был уважаемый, да и тексты произносил «правильные». Ни на что, кроме крестного знамения, у прихожан рука не поднялась.

«Видения Евфимия Чакольского»: «7120-го (1611) года декабря в 6 день.

В церкви святой великомученицы Екатерины при всех православных христианах Чакольского стана в пятницу <…> после тропарей, за каноном взяла невидимая сила того Евфимия, на спину его заломило <…> и принесло к иконе Пречистой Богородицы Одигитрии <…> И он, Евфимий, начал во весь голос кричать: «О, Матерь Божия, Пресвятая Богородица! Помилуй, не мучай меня, скажу, скажу, скажу право! Скажу не утаю, скажу!» <…> И тотчас повернуло его на запад лицом, и он начал народу рукавом махать: «Народ Божий! Переменитесь, покайтесь, переменитесь!» <…>И отца духовного укорял, и рукавом в муках ему махал, и говорил: «Ты, де <…> Двоеженцам и троеженцам, и четвероженцам причастия не давай! И пьян сам в церковь не ходи <…> И пьяных в церковь не пускайте! И женщины, которые детей крестят и в церковь ходят, одежда на них и пояса нечисты» <…> И после страданий, когда Евфимия невидимая сила отпустила, проговорил: «Молебен пой, батька, да и звонить вели» (5).

Начав с осуждения маловерия прихожан, Евфимий через год переключился на события в стране.

«Видения Евфимия Чакольского»: «И когда тот Евфимий стал прежним <…> рассказал он отцу своему духовному Феофилакту: «Того же 120-го (1611) года на память святого отца нашего Николая Мирликийского <…> ночью я, де, спал дома, и нашел на меня легкий сон. И пришел, де, ко мне человек, взял меня и поставил на погосте в Чаколе <…> и о том вспомнил, что зимой я в трапезной в Чаколе говорил <…>: — Воры приходили на Двину и попа, де, посекли в Тойме ночью во время пьянства. — И я, Евфимий, тогда говорил: «Им бы, де, мир поучать <…> а они сами по ночам пьют. А на них же глядя, и мир также погибает…» И старец Амфилофей мне, Евфимию, тогда начал говорить: «Ты, де, стал попам указывать! <…> Какой же ты!» <…> про него те белые люди сказали: «Ему, де, не подобает с нами за столом есть, он клятвопреступник, погибший человек». И говорят, сидя: «Ныне, де, крестное целование приносят в Российском государстве многие люди. И за это ныне царства, и города, и веси погибают, и храмы от молний из-за того сгорают». А на меня, Евфимия грешного. поглядывают <…> и поучают меня, и велят мне вещать в народе, и велят, записывая, рассылать по всем городам и волостям» (6).

Речи Евфимия только на первый взгляд бессвязны и не имеют отношения к реальности. Они хорош встроены в происходящее в стране. В июле 1610 года был свергут царь Василий IV Шуйский, которому повсеместно приносили клятву верности и целовали крест. На российский трон правящая Семибоярщина пригласила польского королевича Владислава, которому также следовало присягнуть, чем дезавуировалась клятва Шуйскому. Целовавших крест Владиславу, Евфимий Чакольский, очевидно, и считает клятвопреступниками. Из-за того что клятвопреступники «многие люди», и гибнет страна — пересказывает слова «белых людей» Евфимий. Дополнив причинно-следственные связи парой выпавших звеньев, следует с ним согласиться.

«Видения Евфимия Чакольского»: «И после трапезы те светлые люди, встав, начали ограду глиной мазать высоко, а сами говорят: «Надо, де, стену городскую крепить на весну крепко и высоко»…

И проснувшись, и встав, Евфимий помолился Господу Богу и пошел в церковь. И когда начали петь ирмос пятой песни, и в то время того Евфимия заломило на спину, и голову заломило же. И начало его крутить, мучить и ломать. И тотчас начал вопить и кричать страшным голосом…: «Надо на Двине Архангельский город крепить накрепко и надо глиной ограду мазать высоко!» И те слова много повторял…» (7).

Если позднейший текст не был приписан к декабрю 1611 года и Евфимий действительно призывал крепить стены Архангельска в это время, тогда он провидец. Через год, в декабре 1612 года, польско-черкасское войско полковников Сидорки и Барышпольца пришло на Емцу и Двину из Заонежских погостов, осадило Емецкий и Холмогорский остроги, а после неудачи разделилось и часть его «обежала» Архангельск, не рискуя осадить город.

«Видения»: «И в муках почал народ: «Слушайте, и пишите, и рассылайте по погостам!» (8).

Призывы Евфимия «писать и рассылать» — популярный в то время технический прием, расширяющий фронт борьбы с интервентами. Вот из ярославской грамоты Второго ополчения: «атаманы и козаки к нам и по всем городам писали <…> да отписать бы вам от себя на Москву в полки…». Осуждение Владиславовых клятвопреступников, призыв «писать и рассылать» совпадают с программой ополчения Минина и Пожарского и делают Евфимия в глазах современников еще и патриотом Отечества.

«Видения Евфимия Чакольского»: «7122-го (1613) года декабря в 26 день.

Изволение Божиим и Пречистой Богородицы видел в видении прежний страдалец Евфимий Федоров сын, на первой неделе по Рождестве Христове: «Идет, де, Богородица с ангелами, и с апостолами, и со множеством святых. А говорит, де, Пречистая Богородица: «Ходила, де, я на помощь православным христианам, да воротилась, потому, де, что не взывают ко Спасу со слезами и не молятся. И я, де, их защитить не могу…» А идет, де, с ней, Богородицей, много святых. А на правом плече, у нее, Богородицы, лик Спасов и Пречистой Богородицы на иконе. А икона, де, величиной с аршин.

И пришел он, Евфимий, в церковь Божию, и отслушал заутреню… И стал его, Евфимия, мучить, назад заламывать и крутить всяко… Да опять начал громко кричать: «Образ, де, надо писать Пречистой Богородицы всем миром. А писать, де, образ надо, постясь всем миром, да и иконописцу же поститься, де, надо…» <…> и плакал, и выл, рыдал с великим воплем: «Погибли, де, царство, и города, и весь мир за ересь всякую и чернокнижие. Ох, де, отступники, злодеи, переменитесь!» <…> мир все это видел, и поусердствовали, и веру от чистого сердца ко Спасу и Пречистой Богородице возымели» (9).

Причиной бездействия прихожан относительно криков и прыжков Евфимия в церкви был страх. Не Евфимия боялись, а гнева бесплотных сил, стоящих за ним. И страху были основания:

«Видения Евфимия Чакольского»: «И того же 122-го (1612) года в ту же первую неделю по Рождестве Христовом пришел с погоста Петр, Павлов сын, Артемов домой и начал того страдальца Евфимия бранить: «Дурит, де, мужик!» <…> И после ужина нашел мрак, будто сон, на его дочь Пелагею, и явился, де, ей святой Артемий Веркольский, и стал, де, ее будить: «Встань, де, Пелагея <…> скажи отцу своему, и матери, и людям, что живут, де, они нехорошо <…> А мы, де, за них страдаем <…>», И она, проснувшись, начала тихонько рассказывать всем. И отец ее, Петр, стал на нее кричать: «Что, де, ты, ребенок, болтаешь!» <…> и когда огонь погасили и вся семья легла спать, и тогда у той девицы Пелагеи заломило назад голову до ног. И лежала она три дня, не говорила <…> И через три дня Бог дал ей язык. И она сказала отцу своему Петру: «Извинись, де, ты перед Евфимием Федоровым, страдальцем <…> Меня, де, ныне Святая Прасковья Пиринемская да святой Артемий Веркольский из-за тебя мучают» <…> А говорила та девица смышлено, будто и не мала, а пошел ей девятый год» (10).

Такой вот коллективный невроз в Чаколе на почве гражданской войны XVII века. Неизвестно, чем кончил свои дни Евфимий Чакольский, но вошел в три пинежских рукописи — собственно «Видения Евфимия Чакольского» (1630−1640-е гг.), в «Повесть о Черногорском (Красногорском) монастыре» (середина XVII в.) и в «Сказание о чудесах Параскевы Пиринемской» (1711 год).

То ли к подвижнику, то ли к душевнобольному, но патриоту и глубоко верующему человеку, пришла слава земная — он остался в Истории.

Примечания: