Как в христианстве велено стало «верить» в философские конструкции

Воскресное чтение Апостола на литургии сегодня, 10 ноября, — послание Павла Галатам, глава вторая:

«Однако же, узнав, что человек оправдывается не делами закона, а только верою в Иисуса Христа, и мы уверовали во Христа Иисуса, чтобы оправдаться верою во Христа, а не делами закона; ибо делами закона не оправдается никакая плоть. Если же, ища оправдания во Христе, мы и сами оказались грешниками, то неужели Христос есть служитель греха? Никак. Ибо если я снова созидаю, что разрушил, то сам себя делаю преступником. Законом я умер для закона, чтобы жить для Бога. Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живет во мне Христос. А что ныне живу во плоти, то живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня» (Гал. 2:16−20).

Переведенное как «оправдывается» тут, скорее, следует понимать как «оценивается» и «одобряется», ибо здесь не столько о некоторой «правде», сколько о признании «праведности» человека, исполняющего ли закон или достигающего праведности верою. Вера приведет человека к праведности, законом же праведен не может быть никто из исполняющих, такова мысль Павла. Мы неоднократно высказывались о вере, о том, как ее понимал и формулировал Павел. То, что веру невозможно декларировать ни одним написанным правилом, прямо следует из того, что исполнение закона не ведет к праведности. Ибо если расписать, как веру надо исполнять, то эта бумажка исписанная тотчас станет законом.

То есть вера словами невыразима. Можно дать определение понятию, что сделал апостол Павел, также можно констатировать ее направленность, подтвердить, то есть исповедовать, ее наличие, но выразить словами свою веру невозможно. Вера выражается (но не подтверждается) поступками, отношениями, делами. Слова же даже не выражают веру в прямом смысле, но указывают на согласие в понимании вопросов, связанных с богопознанием. Причем богопознанием книжным, не опытным. Апостолы Павел и Иаков хоть и по-разному понимали соотношение веры с делами и поступками человеческими, каждый их них не считал верой обычное умозрение на тему «Бог есть». Итак, вера выражается поступками и делами, но нельзя расписать исполнительные поступки и дела, которые могли бы ее выразить.

Первое соборное определение носит название Символа веры. Название определению прижилось не сразу, но в достаточной мере отражает понимание того, о чем мы сказали выше, того факта, что вера невыразима, невозможно ее загнать в рамки определений, следование которым примыкало бы исповедника к разряду «верующих». То есть указателя на то, с чего следует начать на пути уверенного исполнения христианского призвания. Потому и каждый пункт этого определения не является, строго говоря, предметом веры. Но, как это и озаглавлено, символом, указателем, ссылкой на то, что очевидно следует из понимания Евангелия. Книжного усвоения Евангелия, заметим.

Но совершенно недостаточным для того, чтобы веру хоть как-то выражать. Например, заявление «я верю в Бога» не просто человека к чему-либо не обязывает, но даже в качестве стимула, побуждающего к каким-либо действиям не годится. К этому надо что-то еще. Что именно? В этом месте в религии и возникает Закон. То есть список дел, которые «Бог велит исполнять». Список умозрений, которых «Бог велит придерживаться». Требование «думать как велено» не есть новинка христианства, но именно историческое христианство это веление правильно думать возвело в самый настоящий культ. Христианское книжничество тут далеко переплюнуло даже книжничество иудейское времен Христа, где больше спорили о том, как понимать закон, то есть думать в согласии с этим пониманием.

В христианстве же велено стало «верить» (то есть думать как надо, как велено, поскольку по определению — это не вера и близко не вера) в философские конструкции. В две энергии Христа, например. Вы верите в две энергии Христа? Да я не знаю… Я больше верю в милость Божию… Ах, ты не веришь в две энергии Христа? Ну тогда тебе Церковь не мать и Бог не отец, иди отсюда. Ладно, тогда верю… Целая прорва умозрений, в правильность которых нужно верить, и составляют большей частью христианскую «веру», оставляя самой вере место где-то в углу. «Верить» в две воли и энергии абсолютно важно, иначе ты вне Церкви, а быть милостивым, исполнять свою веру действенно — тут уж как получится. Не обязательно, факультативно все. Да и, скорее всего, не получится при такой расстановке приоритетов. И, главное, мало кого интересует, что тут все вверх дном. Сперва вся эта философия, не выдерживающая уже сейчас никакой критики, а дальше верь, как хочешь. Можно и болтать что угодно, даже совершенно бесчеловечное. Главное — в две энергии верь.

С точки зрения определения Павла, да и здравого смысла «верить в…» — Отца, Сына, Духа, Церковь — в буквальном смысле с христианской точки зрения не правильно, ибо это резко занижает сам статус таких перечисленных предметов веры. Делая так, что достаточным полагает само наличие этих перечисленных предметов. Что, мол, Бог есть. Есть Отец, есть Сын, Дух, Церковь. Проще говоря, «вера в…» в «чистом виде», не символическом, то есть указательном, констатировала бы маловерие. То есть награждала бы Бога статусом умозрительной конструкции самой по себе, причем достаточной для того, чтобы считать исповедника умозрения человеком верующим. Одно из таких умозрений Символа веры разделило в свое время Восточную и Западную Церкви. И в каждой стали «верить» по-своему. Это пункт об исхождении Святого Духа.

Естественно, опытным путем никто этого исхождения не наблюдал. Одни вычитали так, другие вычитали эдак. Сам Святой Дух не прилетал ни к кому из «ученых» и не рассказывал за чаем, как Он Себя ведет и откуда исходит, все это просто вычитано. Это вычитанное умозрение, которое не является и не может являться предметом веры. Умозрение в свое время позволило отсечь другие сомнительные умозрения, волновавшие Церковь, так же предметом веры не являющиеся. Просто когда исполнять заповеди становится скучно, люди находят себе занятие сочинять в голове всякую метафизику. Поэтому отстаивающие как самое важное такие умозрения люди являются попросту бездельниками. Следовало бы спрашивать таких: что дало тебе это «знание»? Ты стал умнее, добрее, отзывчивей? Да нет, ты сделался глупым и злобным. Или таковым остался при своем «знании». Напыщенным глупцом, полагающим, что обладаешь высшим знанием.

Таких недалеких людей в церкви немало понатыкано, они забивают собою медийное пространство, создавая невыносимый, удушливый, дурно пахнущий фон. Такая вот «вера» это измененная и даже сделавшаяся худшей форма закона, где даже не велено исполнять не думая, а велено уже «думать» не думая. Называя такие думки еще и «верой». Сам по себе Символ веры есть довольно удачная умозрительная конструкция, но к собственно вере там отношение имеет лишь концовка «чаю воскресения мертвых и жизни будущего века». Воскресение и жизнь вечная — предметы веры, требующие деятельного исполнения. Все прочее лишь перечисление умозрительно из книги, доверие к которой является высоким, очевидных, но опытно не полученных и не освоенных положений, не могущих быть самодостаточными. Неопытное же умозрение требует подтверждения опытом веры.

Поэтому символ, указка, требует не грызть друг друга, доказывая свою умозрительную правоту, а в согласии исполнять чаяние воскресения и жизни будущего века. Исполнив чаемое, все само собою откроется. Не исполнившие так и будут грызть друг друга, но уже в ином пространстве.