Откуда взялся и к кому обращен ультиматум Макрона?

Эммануэль Макрон, ученик ярого глобалиста Жака Аттали, вынесенный на политический Олимп Пятой республики из парижского Банка Ротшильда, продолжает марафон эпатажных заявлений. На этот раз, так и не разобравшись с проблемами собственной страны, он, явно примеряя на себя сюртук Наполеона, пытается советовать другим. И с глубокомысленным видом рассуждает о «сценариях развития России», выдавая этот полёт необузданной фантазии за некий интеллектуальный продукт, призванный закрепить за ним как роль «говорящей головы» Европейского союза, так и монополиста в диалоге с Москвой, формулирующего соответствующую повестку.

Прежде чем подвергнуть анализу содержательную часть этого интригующего выступления (всегда интересно узнать от других о себе нечто такое, чего сам не знал), обратим внимание на то, где оно прозвучало. Журнал The Economist, принадлежащий газете Financial Times и неким «независимым» инвесторам, по сведениям информированных западных источников, тесно связан с Лондонской школой экономики и политических исследований (ЛШЭ), основанной в 1895 году рядом членов Фабианского общества, созданного в 1884 году при участии британских левых интеллектуалов и спецслужб. Фабианство и Фабианское общество корнями уходят в чартистский тредюнионизм и представляют собой немарксистский социализм, приближённый к Лейбористской партии, в которой общество сегодня выполняет функцию аналитического центра, которой его наделил входивший в него Энтони Блэр. The Economist, журнал с английской привязкой и глобальными амбициями, созданный в 1843 году, по некоторым данным послужил интеллектуальной платформой для этих институтов. Карл Маркс не случайно называл его «европейским рупором финансовой аристократии», которая в его времена в ещё большей мере, чем сегодня, связывалась с кланом Ротшильдов. В XIX веке эта семья захватила прочный контроль над финансами пяти ведущих европейских стран — Британии, Франции, Австро-Венгрии, а также ведущих субъектов раздробленных тогда Германии (с центром во Франкфурте-на-Майне) и Италии. Так что, учитывая ротшильдовское политическое происхождение самого Макрона, вытекающее из его «трудовой биографии», необходимо, во-первых, констатировать, что подобное стремится к подобному, и заявление — не случайное, а изложенное в нём видение отражает взгляд не столько самого французского президента, сколько упомянутого олигархического клана.

Во-вторых, связка The Economist — фабианцы — ЛШЭ, сочетающая либерализм с лейборизмом, является «пилотным проектом» англосаксонской либерально-консервативной двухпартийности. А она управляет континентально-европейскими противоречиями и, в соответствии с элитарным британским принципом «блестящей изоляции», держит под контролем либерально-социалистическую двухпартийность Франции, Германии и других европейских стран через «глобальные партии» — Либеральный и Социалистический интернационалы, штаб-квартиры которых находятся в Лондоне. Одновременно этой связкой настырно пропагандируется западный набор глобализационных ценностей, который противопоставляется традиционному российскому и советскому началу. Поэтому нет никакого противоречия в том, что своеобразными персональными символами ЛШЭ, с которыми связывается её взлёт, одновременно считаются радикал-либерал Фридрих фон Хайек, условный социалист Джон Кейнс и ярый глобалист и антисоветчик Карл Поппер. По совместительству наставник молодого Джорджа Сороса и автор той самой концепции «открытого общества», существование которого обусловлено наличием у него «тоталитарных врагов».

Так что правильнее будет сказать, что это не Макрон «дал интервью» The Economist, а что ему настоятельно «порекомендовали» это сделать, указав примерную направленность российских сценариев, которые он и озвучил в качестве «говорящей головы». И последний штрих в этой преамбуле. Российская Высшая школа экономики (ВШЭ), как хорошо известно, в своё время лепилась по лекалам лондонской, поэтому заказчики макроновских откровений, надо полагать, просчитали дальше своего носа и подсуетились, чтобы брошенные ими зерна упали в России на «благодатную почву» и, будучи услышанными, проросли. Поэтому ждём-с соответствующих комментариев, первым из которых в МИД уже отметилась Мария Захарова, предсказуемо назвавшая их «разворотом в сторону здравого смысла». Как говорится, «свежо предание, а верится с трудом». Особенно на фоне предыдущего шумного заявления Макрона о «смерти мозга НАТО» ввиду турецкой операции в Сирии и кризиса координации внутри блока между Вашингтоном и европейскими столицами.

Что здесь имел в виду Макрон, точнее, что хотели через него донести его хозяева? Недостатки координации в НАТО между США и Европой — это камень в огород Дональда Трампа. И кому, как не французскому президенту, который давно фрондирует с американским, последнего троллить. А Реджеп Тайип Эрдоган «провинился» тем, что его военная операция ослабила на севере Турции позиции США, объективно, по принципу сообщающихся сосудов, усилив Россию. А это в планы коллективного Запада, алчущего скальпа Башара Асада и прежнего уровня координации с Вашингтоном, чтобы не тратиться на оборону самим, никак не входило. Если учесть, что Сорос объявил Трампу войну еще в конце 2016 года, сразу после его избрания, то надо полагать, что и нынешние манёвры на Капитолийском холме вокруг импичмента — дело рук именно Ротшильдов. Трампу они не угрожают, но ограничивают его в определенных шагах, что полностью укладывается в прокрустово ложе договоренностей, по слухам, достигнутых им с королевой во время июньского визита в Лондон. Белый дом прекращает расследование против связанного с демократами педофильского лобби, а взамен получает «зелёный свет» на второй срок. Вот почему вместо концептуальной борьбы с демократами как системой, Трамп ополчился против конкретного Байдена, который по уши коррумпирован, но, в отличие от четы Клинтонов, никак не связан с темой педофилии. Байдена, выдвинув кандидатом в президенты, ему просто отдали на откуп, попутно предупредив настоящих врагов действующего президента США, потрясая у них пальцем перед носом, о переходе от реальной внутренней борьбы на уничтожение к её имитации, тем менее результативной, чем более шумной. «И в процессе представленья создается впечатленье, что куклы пляшут сами по себе…».

То есть констатируем: некое подобие зыбкого консенсуса западных элит, достигнутое в июне на переговорах Елизаветы с Трампом, по-прежнему зиждется на антироссийской основе. И Макрон — такая же периферия этого «заказа», как и другой участник нормандского формата — Ангела Меркель. Но она не только «хромая утка» и сильно теряет в последнее время в политическом весе, но и враг Ротшильдов ещё с 2012 года, с памятного саммита ЕС, на котором, несмотря на витийства того же Сороса, отказалась взять континентальную Европу на немецкое содержание. Поэтому, несмотря на то, что по части антироссийской направленности и риторики Меркель даст Макрону сто очков вперёд, на роль «тарана» был избран именно французский президент. И интервьюеров ему подыскали соответствующих — закалённых, хорошо мотивированных теми же самыми олигархическими хозяевами.

Почему же с такой готовностью откликнулась на этот провокационный пас не столько из Парижа, сколько из Лондона, М. Захарова? Политкорректность по части готовности к диалогу с эпическими «партнерами» — лишь одна сторона этой медали. Есть и более глубокий мотив: существующий не только в либеральном, но и в консервативном секторе российской элиты запрос на замирение с Западом, которое после Крыма было сформулировано Алексеем Кудриным в виде тезиса о «смягчении геополитической напряжённости». Это то самое идеологическое западничество, которое Николай Данилевский именовал «европейничаньем», называя его «болезнью русской жизни». А также определенная стратегия определённого круга даже еще не российской, а части советской элиты, которая со времен Алексея Косыгина, благодаря его поддержке, вошла в контакт, а затем и в структуры Римского клуба, чтобы под видом «конвергенции» двинуться на Запад. Поэтому «аналитика» российских перспектив от Ротшильдов, которую они озвучили Макроном, адресована именно той части российского истеблишмента, в отношении которой покойный Збигнев Бжезинский предлагал нам задаться риторическим вопросом: «это ваша элита или уже наша?».

Теперь можем переходить к содержательному анализу этого ультиматума, на который не только ни одна марионетка сама, без отмашки сверху, никогда не решится, но и кукловод её за ниточку не дернет, если ему этого не скажет условный «режиссёр-постановщик». «До чего ж порой обидно, что хозяина не видно…». Сценарий первый. Восстановление статуса сверхдержавы с опорой на собственные силы, для которого, по мнению заказчиков интервью, нашей стране не хватает экономической мощи и численности населения. Месседж, который таким образом транслируется: ни-ни! Не вздумайте не только пробовать, но даже смотреть в эту сторону! Ибо этот сценарий отключает Россию от западной юрисдикции и выводит нашу страну из «мягкой» системы внешнего управления, которая внедряется путем подчинения стандартам международных конвенций. А они — от Парижского соглашения до норм информатизации — бездумно и безоглядно подписываются как раз последышами Римского клуба и именно в целях превращения России в «часть Запада».

Между тем с колокольни национальных интересов, этот сценарий — сложный, противоречивый, но упирающийся не столько в материальные факторы, сколько в общественную организацию, а также в её идеологическое наполнение. Советское экономическое чудо 30-х годов прошлого века, если обратиться к внутренним факторам, базировалось на фактическом восстановлении в ходе коллективизации той общины, которую разрушили столыпинские реформы. И доказано не только советским, но и китайским опытом, что при всех равных обстоятельствах обращение к коллективизму дает результаты, на порядок превышающие мотивацию, основанную на индивидуалистской меркантильности. Следовательно, «совет» Макрона и его хозяев — негодный и соответствует он не российским, а западным интересам, а также интересам специфической части российской элиты. А они заинтересованы в том, чтобы коллективистский советский опыт был надёжно похоронен и забыт.

Сценарий второй. Развитие России по евразийской модели, в которой нашу страну, по выкладкам ультиматума, «давно опередил Китай». Что это, как не сквозящая через строки озабоченность Запада растущим сближением Москвы и Пекина? И не призыв к компрадорским кругам внутри страны утроить усилия, чтобы не допустить настоящего разворота на Восток, поддерживая в определённой части общества антикитайскую паранойю? Учёт этого «совета» в практической стратегии обнуляет наши шансы на развитие, ибо затрагивает и другой срез — евразийскую интеграцию на постсоветском пространстве. Кто этого не осознает, давайте вспомним откровения Хиллари Клинтон, в тот момент ещё госсекретаря при первом сроке Барака Обамы. Она тогда высказалась в том смысле, что как бы ни называлось евразийское объединение, «затеваемое русскими» под видом ЕЭАС, «мы-де знаем, к чему это ведёт, и мы этого не допустим». Сценарий, переданный через Макрона его хозяевами, не что иное, как воспроизведение этой угрозы путём её новой актуализации. В чьих интересах, разве не понятно?

Ну и третий сценарий, расположенность к которому его авторы, транслирующие его через Макрона, не скрывают даже из приличия. «Сбалансированное сотрудничество» с Европой в расчёте на то, что линия Владимира Путина на противодействие расширению НАТО и его приближению к российским границам будет пересмотрена. Что это, как не отклик на кудринское предложение «снизить геополитическую напряжённость»? Путём капитуляции по Крыму, Донбассу и далее везде, как мы понимаем. Потому этот сценарий и рассматривается ими как предпочтительный, что он в их интересах. А на наши интересы, которые чем дальше, тем сильнее разводят нас с Европой, этим геополитическим аппендиксом Евразии и марионеткой Вашингтона и теневых кругов англосаксонского альянса с Ватиканом, им глубоко наплевать. Им, по крылатому выражению генерала Леонида Шебаршина, от России нужно только одно: чтобы её не было.

Не пройдет этот «пробный шар» у Макрона, другую марионетку из рукава вытащат, вложив ей ту же саму аргументацию. Торопиться им особо некуда, играют в долгую, хотя признаки дефицита времени все-таки уже начинают сказываться, увеличиваясь прямо пропорционально размерам американского долга, «погашаемого» уже одним лишь способом глобального дефолта. Ну что ж, «кукол снимут с нитки длинной, и засыпав нафталином, в виде тряпок сложат в сундуках…». А из сундуков достанут других кукол.

Ну, а в нашей стране эти «наводки» на «правильный» сценарий адресуются как раз тем кругам, которые в своем «европейничаньи», упакованном в формулу Европы «от Атлантики до Тихого океана», она же «либеральная империя» по Чубайсу, готовы на любые уступки. Лишь бы не альянс с Китаем, который видится им в кошмарном сне и альтернативу которому в своих собственных корпоративных интересах они усматривают в реализации ещё более откровенного, весьма популярного в этих кругах проекта «оси» Париж — Берлин — Москва. Однако в условиях существующих геополитических раскладов, подкреплённых раскладами в закрытых транснациональных субъектах Запада, куда они рвутся и просятся, эта «ось», не особо маскируясь, рассматривается проекцией другой «оси»: Вашингтон — Лондон — Берлин. И то, что на роль «ретранслятора» этих идей и интересов выбран именно Макрон, кроме всего прочего, говорит о том, что в этой формуле Берлин просто заменён Парижем. Наиболее вероятно, что до лучших времен, только и всего.