Последний рубеж российского здравоохранения

Российская медицина похожа на сражающуюся армию, или Общие черты российского врача и российского солдата

Смерть не хочет щадить красоты, Ни весёлых, ни злых, ни крылатых. Но встают у неё на пути Люди в белых халатах.

Российский врач, как и российский солдат — это совершенно одинаковый психотип и одинаковое отношение к тому, что и почему они делают. Они оба встают на пути смерти, оба охраняют нашу жизнь от бед, спасая её там, где спасение кажется уже невозможным.

Это особая категория людей, действующих на грани, на последнем рубеже. Самоотверженный, отчаянный, дерзкий, изобретательный, настырный, презирающий карьеризм — вот главные качества нашего солдата и нашего врача. С точки зрения западного коллеги, это порой обезбашенный авантюрист, но на самом деле очень квалифицированный спец, с колоссальной интуицией, ответственный и агрессивный.

Агрессивный не к больным и коллегам (тут он как раз очень сдержан), а к болезни, из лап которой приходится выдирать пациента. Врач, как и солдат, бьётся изо всех сил до последнего, не сдаваясь ни при каких обстоятельствах. Ибо если вы хотите увидеть, как ведёт себя настоящий врач в борьбе с острым кризисом у больного, посмотрите на работу идущего в наступление солдата.

Врачи буквально зубами вырывают своих подопечных из лап смерти, и это является их повседневной и рутинной обыденностью, за которую не дают орденов и премий, не славят в газетах и на телевидении. Это как бы их обязанность, то, для чего они учились и ходят на работу. И лишь сигарета в порой дрожащих после сложной операции руках (а несложных операций не бывает), разболтанные нервы и чёрный врачебный юмор — это то, что иногда видят со стороны те, кто не принадлежит к этой особой касте.

На войне как на войне

Мы привыкли ругать наше здравоохранение. Говорить только о его провалах, проблемах, пороках. О провале медицинской реформы, о платности, падающей квалификации, бюрократизме, бардаке. В ответ медицинские чиновники любят говорить о нацпроектах, о капвложениях, оптимизациях и реорганизациях.

Складывается впечатление, что медицинское руководство и корпус врачей живут в непересекающихся мирах, где несопоставимые зарплаты и несопоставимые проблемы, где разные жизненные цели и разные меры ответственности. Мир врачей и солдат совершенно идентичен, где штабное начальство и воюющие на передовой бойцы видят цели войны, жизнь и смерть с разных сторон, и чем ближе к передовой, тем меньше страх перед начальством и выше ответственность за личную ошибку.

Те, кто видит наше здравоохранение с позиции посетителя поликлиники, полон гнева из-за нарастающего абсурда, которым отличаются схемы работы этих медицинских учреждений. Огромные очереди в регистратурах, где в начале цифрового XXI века царят старые бумажные технологии регистрации, хранения и выдачи карточек и талонов. Длинные очереди медленно ползут в надежде попасть к нужному врачу.

Причём из шести окон работают, как правило, два, а рядом, как символ продвинутости местного начальства, стоит некий аппарат для электронной записи, за талоном которого можно встать, если не хочется стоять в очереди в регистратуру, но который всегда не работает. Венчает это царство издевательства чудо современного медицинского пиара: плакат с изображением главврача, где он уверяет, что готов все претензии больных лично выслушать и лечь костьми ради искоренения недостатков.

Несмотря на барьеры в начале, те, кто прорвался к врачу на приём, как правило, встречаются с весьма квалифицированным и ответственным обслуживанием. Как правило — это потому, что врачи, как и все люди, бывают разные. Бывают плохие специалисты, бывают равнодушные, но их подавляющее меньшинство. Даже за ту мизерную зарплату и при огромной перегрузке врачи относятся к больным ответственно и дают правильные советы, если личная квалификация позволяет.

Медицинский спецназ

Если поликлиники — это глубокий медицинский тыл, то медицинский фронт — это персонал больниц и Скорая помощь. Это последний рубеж обороны нашей медицины. Тут отступать некуда, и потому тут сконцентрированы лучшие кадры. Да, маленькая зарплата врачей порождает текучку, но, как ни странно, тут остаются настоящие фанаты профессии. Они могут перейти в другую больницу, ибо у них семьи, и их надо кормить, но они не уйдут из профессии.

Нормальному человеку непонятно, как можно жить годами, находясь в постоянном хроническом стрессе, как на передовой линии фронта. Как можно не перегореть и не выгореть душой, не очерстветь и не превратиться в конченого циника, в равнодушного делягу и мизантропа. Но в медицину действительно идут по призванию свыше. Врач — это не профессия, а мировоззрение. Бывших врачей, как и бывших разведчиков, не бывает.

Недавно я сам попал в обычную городскую больницу №1 города Новороссийска в довольно скверном состоянии — закровоточила старая язва желудка. Тут начались мои открытия, к которым был совершено не готов. Ибо за всем, с чем я столкнулся, проявилась система. И это было очень неожиданно.

Начать нужно с того, что бригада скорой помощи не только прибыла мгновенно, но и в её состав, кроме двух женщин, входили двое мужчин — если меня потребуется транспортировать на носилках, так как из-за потери крови уплывало сознание. Как-то это не вязалось с привычным, устоявшимся мнением о полном бардаке в медицине. Врачи сделали нужные уколы и в приёмном покое больницы быстро оформили все бумаги. Началась битва за моё спасение.

Несмотря на вечер, в кабинете гастроскопии меня встретил молодой врач Шагинян Давид Самвелович. «Сейчас мы вас посмотрим и, если нужно, заварим язву», — объявил он и уверенными жестами стал вводить в меня шланг. Из отделения экстренной хирургии пришли две медсестры, одной из которых, девушке со звучным именем Эсмеральда, он поручил ему ассистировать.

«Я никогда раньше не ассистировала при гастроскопии», — сказала сестра. «Ничего, — ответил Давид, — я буду говорить, что делать, а ты сделаешь». Надо сказать, что Эсмира преуменьшила свои компетенции — она прекрасно делала всё, что требовалось. Больше часа они возились со мной, и это спасло меня от операции.

Три дня в отделении экстренной хирургии с катетерами в желудке и четыре дня в общей палате были прекрасным поводом для наблюдения за жизнью обычной городской больницы обычного города. Сменяя друг друга, как заведённые, работали четыре суточные бригады врачей и сестёр. Это была работа настоящего спецназа.

Мгновенная реакция, настойчивость и сосредоточенность, активность и оперативность — вот что бросалось в глаза. А больные были очень тяжёлые, причём часто не только по диагнозу, но и по характеру. Не случайно из врачей вышла целая когорта знаменитых писателей — у талантливого врача профессия способствует накоплению уникального материала, а талантливый человек талантлив во всём.

Самое главное, что меня поразило — весь коллектив сравнительно молод. Откуда взялось это толковое поколение врачей, когда все вокруг только и твердят о том, что всё плохо и врачи деквалифицировались? Неужели мы что-то проглядели?

Самым неожиданным было наблюдать, как медсёстры и медбратья по первой просьбе тяжёлых больных, совершенно простых людей, быстро меняют им памперсы, мокрые простыни, утки, катетеры, моют, чистят, убирают. Никаких вымогательств денег, никакого нытья и жалоб на низкую зарплату — всего того, о чём мы привыкли читать в СМИ. Только став выходить в коридор, я услышал, как они обсуждали, где в городе выше зарплата и когда им можно рассчитывать на повышение жалованья.

Утраченные иллюзии

Преисполнившись оптимизма, я подошёл однажды к ним и сказал, что впечатлён тем, как чётко работает система больничного обеспечения. На что они усмехнулись и сказали, что значительная часть тех катетеров и медицинских систем, что я вижу, куплена ими самими на свою очень скромную зарплату в магазине «Медтехника». Государственного финансирования на всё не хватает. Это был первый мой шок от изнанки медицинской действительности.

Вторым шоком было очень хорошее питание. Кормили действительно довольно прилично, и это было явной заслугой больничной администрации. Причём качество питания отмечали все больные, с которыми мне удалось поговорить на эту тему.

Со мной лежал мужчина, простой иногородний рабочий, которого прооперировали без медицинского полиса. И больше того — назначили через месяц повторную операцию по удалению камней из желчных протоков. Повторяю: никаких денег не требовали. Спасли даже без документов, бесплатно и качественно.

Третьим шоком было столкновение с совершенным маразмом медицинского администрирования на уровне Минздрава. В больнице семь этажей, и ещё отдельный корпус во дворе. Везде одна и та же картина: у больных требуют ксерокопии полиса и паспорта. В месяц сотни больных должны сдать копии этих документов. В год — тысячи.

При этом уже много лет делать копии отсылают в коммерческий магазин во дворе больницы. Пять рублей копия. Это такой финансовый поток, который, по сути, сделал основным бизнесом магазина копировальные работы, не считая аппаратов продажи бахил, так же убранных из больницы, а продукты стали глубоко побочным видом деятельности.

Я, конечно, спросил у врачей, почему больница отказывается от этих денег, ведь они могли бы идти на их хозяйственные нужды. Мне ответили, что раньше у них был копировальный аппарат в каждом отделении, они и сейчас стоят, но их забросили, так как нет денег на замену картриджей. А самим зарабатывать деньги на копировальных услугах им Минздрав категорически запрещает. При этом медицинские консультации за плату разрешены и стоят около тысячи рублей.

Понять такую логику наших медицинских администраторов нормальному человеку не дано. Видимо, они так понимают борьбу с коррупцией и нецелевыми доходами. Хотя почему эти деньги не пустить на покупки тех же катетеров в той же «Медтехнике» — непонятно. Даже на премии медперсоналу хватило бы. Но деньги годами уходят коммерсантам в карман, а больнице запрещают даже думать о таких услугах, не финансируя при этом в полном объёме все её совершенно служебные нужды.

Одним словом, несмотря на серьёзные проблемы и очевидные парадоксы, медицинская система работает, и можно не опасаться за своё здоровье, если вдруг случится беда. На последнем рубеже обороны всё отрегулировано вполне хорошо, и самоотверженность врачей компенсирует бездарность некоторых административных гениев от медицины. Всё, что в силах человека, врачи сделают. Порой даже чудо, и благодарить за это нужно именно их.

Всё познаётся в сравнении

Я отправил своему знакомому, который давно живёт в США, несколько фото, где я лежу с выведенными из желудка катетерами. Надо сказать, что вся процедура моего спасения не стоила мне ни копейки — при всей сложной ситуации с платностью в современной медицине. Мой знакомый описал, что бы мне стоило подобное лечение в США. Сумма измерялась десятками тысяч долларов — и это при условии, что у меня была бы страховка, по которой я платил бы только три тысячи долларов в сутки из двадцати одной требуемой.

В США я с моим диагнозом полежал бы семь дней на 147 тысяч долларов. Для среднего американца это совершено запредельная сумма. Но и при наличии страховки я платил бы 3 тысячи в сутки — в целом это 21 тысяча долларов. Тоже для среднего американца сумма неподъёмная.

Есть ещё один момент. В США хирургическая медсестра, которая не имеет подтверждённого документом опыта ассистирования в гастроскопии, никогда не взялась бы за помощь больному в экстренной ситуации. И тем самым я потерял бы время и просто попал на операционный стол, что обошлось бы для меня не только тяжелее, но и намного дороже.

Но, будучи стопроцентным американцем, я бы нашёл выход из положения. Если бы сестра всё же взялась мне помогать и спасла от операции, я, встав на ноги, подал бы в суд на больницу и выиграл бы миллион долларов. Сестру и привлекшего её врача уволили бы или даже посадили, а я бы нашёл деньги на лечение на всю оставшуюся жизнь. Как говорится, ничего личного, просто бизнес.

Именно понимая это, меня никогда бы в США не стали лечить так, как вылечили в России. Не случайно «наши» из США и Британии давно это просекли и ездят лечиться в Россию. Качество образования и квалификация среднего врача, вопреки рекламе, там намного ниже, чем у нас, и во многом именно потому, что у наших врачей нет страха перед подобными каверзами, и они накапливают уникальный и универсальный профессиональный опыт. Отсюда и интуиция, и опыт мгновенной диагностики.

Одним словом, далеко не всё так плохо в нашей медицине, как мы привыкли думать. Да, рядом с классными врачами есть слабые, делающие ошибки, но, во-первых, это есть везде, во-вторых, их меньшинство, в третьих, при нашем уровне технического обеспечения многое компенсируется именно личностью врача. Как говорят солдаты, важны не характеристики оружия, а то, в каких руках оно находится.

Годы идут, а в жизни врача ничего не меняется. Не должно меняться и наше отношение к тем, кто спасает нашу жизнь.

Вечный подвиг — он вам по плечу, Ваши руки бессонны и святы. Низко вам поклониться хочу, Люди в белых халатах.

Не надо стесняться благодарности. Врачи — это те люди, которые её более чем заслужили и которые менее всех её получают. Как пограничники, стоят они на последнем рубеже нашего спасения, и пока они там стоят, мы действительно можем спать спокойно. Несмотря ни на какие реформы здравоохранения.