Охота на китов: школа выживания

Охота на серых китов на восточном побережье Чукотки начинается весной, нередко уже в апреле. Местная женщина-чукчанка рассказывала — весной, когда охотники добывают первого кита и в поселке появляется первое свежее мясо — на берег выходит огромное количество людей, и все сражаются за кусок мяса кита или кожи с ножами в руках. Иногда доходит до серьезных порезов и травм. Но и осенью у каждого добытого кита на берегу скапливается едва ли не сотня жителей. Места всем даже с двух сторон кита, конечно, не хватает, и одни терпеливо ждут в стороне, пока первые сделают свой запас. Я приезжаю на Чукотку в третью свою экспедицию, кочую из одного национального поселения в другое. Быт, традиции и морской промысел — всё это связывает меня с северными людьми.

«Школа выживания» — так коротко обозначили условия существования современных чукчей на материке.

Истории жизни и смерти

Охотник в Уэлене рассказывал: однажды они пошли в море на кита и по ошибке загарпунили горбача. После одного из бросков конец веревки, который был приклеен к гарпуну и вонзился в тело кита, безнадежно зацепился за лодку. Вырвать гарпун из тела кита практически невозможно — его вырезают вместе с куском шкуры на берегу, и только тогда достают наконечник. Лодку с охотниками кит потащил за собой. И люди скрылись под водой. В какой-то момент не выдержала лодочная конструкция, за которую зацепилась веревка, обломилась, и охотникам удалось спастись — на поверхности их успели подобрать товарищи.

Прибрежный накат в Уэлене размером с двухэтажные дома, и бесчисленное количество птиц над морем. Приезжие снимали историю об охоте на кита. Животных оказалось двое. Один кит всё время кружил вокруг другого. Так продолжалось до тех пор, пока охотники не стали стрелять в загарпуненное животное: кит никак не хотел оставлять второго кита. Но двух китов для одной охоты было слишком много, и второго кита выстрелами люди старались просто отпугнуть. История жизни и смерти, которых на Чукотке очень много.

Один охотник рассказал историю, как дважды во время охоты, сразу после броска веревки, к которой был прикреплен гарпун, обматывалась вокруг винта. Один раз такая история случилась с его лодкой — охотники загарпунили кита, тот пытался уйти и обмотал веревкой винт на охотничьей лодке. Нож охотника находился на носу лодки, и дотянуться до него он не мог. Второй охотник растерялся и забыл, что его нож находился прямо перед ним в кармане рюкзака. Лодка накренилась и стала набирать воду… Веревки удалось перерезать, и в этот раз лодка не успела уйти под воду вместе с охотниками.

«Идём нападать»

Здесь не говорят — идем охотиться. Говорят — «идем нападать». Снова напали.

Выходим в море в половине шестого утра. Охотники говорят, что погода портится — темная полоса воды на горизонте, что движется в направлении берега, говорит как раз об этом. Без лишних слов и движений — выталкивают лодки по песку в направлении воды. Выходит сначала одна бригада, затем вторая и третья. Накат у берега — метровые волны — тормозит движение, но охотники выводят сначала одну лодку, которая помогает выбраться и всем остальным.

Три лодки — не так уж много. Наша лодка с Алексеем Оттоем уходит влево, с берега наши движения и перемещение китов поначалу пытается контролировать чукча по имени Колбас — в бинокль с самой высокой точки видно как минимум на два десятка километров.

Но спустя полчаса бросаем и убегающих китов, и Колбаса, и уходим в направлении двух других бригад морских охотников.

Обратная дорога — три-четыре часа монотонного движения на большой волне. Спрашиваю позже у охотников — попадали ли в условия хуже, чем в этот день? Ответили — попадали.

«Худшие» — это когда кита приходится обрезать (терять), и возвращаться домой с пустыми руками. Но сегодня добычу с нетерпением ждали на берегу: слишком давно не было добычи, и местные жители нуждаются в китовом мясе и коже. Плату за мясо кита в Лорино и на Чукотке в целом не берут, каждый может подойти и отрезать мяса или сала — сколько угодно. Это общие международные правила, в соответствии с которыми и живут современные лоринские охотники.

Своими силами

«Звездный» был последним китобойным судном, которое ходило в море на добычу китов на восточном побережье Чукотки. Его отец работал на этом пароходе старшим мотористом. Потом «Звездного» не стало, и наступило на какое-то время затишье. Никто из местных жителей не знал, как добывать китов без корабля.

В селе жил один старик, который самостоятельно стал готовить снаряжение для охоты. И в первый выход в море сопровождал охотников на вельботе. Китов в то время было так много, что лодке с охотниками всё время приходилось лавировать между ними до тех пор, пока старик не указал на кита, которого они в тот день и добыли. С тех пор они стали выходить в море, как и прежде, полагаясь только на свои силы и на личную удачу.

Жалко или нет китов?

Охотник ответил — «Не жалко. Это наш образ жизни».

Общая добыча

На Аляске, рассказал охотник, эскимосы выходят на охоту только на огромных гренландских китов — в конце весны. Серых небольших по размерам китов местные охотники не трогают. Он говорит, что для этой цели у них предназначены байдары, охотники не используют моторы, а ставят на лодки паруса, бесшумно подходят к киту, бросают шар с датенганом (подобие гранатомета), который через семь секунд взрывается в этом ките.

Если первая попытка оказывается неудачной — в кита бросают второй шар. Добытый кит считается собственностью того охотника, датенган которого разорвался в туше кита. Но добычей, как и на Чукотке, аляскинские эскимосы делятся со всеми.

Как велит море

Восемь лодок здесь на побережье в Аккани. Днем охотники перевязали одну, стоявшую у берега — лодку могло сорвать с якоря и унести в море. С западной стороны — относительное затишье, восточный ветер гонит волну в направлении берега.

Охотники говорят, что после такого шторма море всегда что-то выбрасывает на берег. Завтра, если стихнет непогода, можно собирать морскую капусту (ее варят — на несколько секунд опускают листья в кипящую воду), иногда попадается выброшенная на берег рыба и огромные крабы, которые, по всей видимости, проходят где-то в стороне. И они очень вкусные. Но их можно найти только после шторма.

С завтрашнего дня погоды в районе Лорино — Аккани не будет ровно четыре дня. Соответственно не будет и охоты, не будет китов, и моржей тоже не будет.

В поселок мы возвращаемся в сумерках в плотном густом тумане. Небольшое в принципе расстояние — двадцать-двадцать пять минут — в этой серой пелене показались бесконечными.

Иногда передвижение здесь больше похоже на риск, иногда — это просто такой образ жизни.

Встреча на берегу

Мужчину звали Петром. У каждого чукчи есть два имени. У Петра имен было три: русское — Пётр, чукотское — «идущий пешком» и еще одно, которое Пётр обозначил коротким движением своей ладони ниже живота. Третье имя, пояснил Пётр, дал ему дед. Это ласковое слово, перевод на русский которому так сходу не нашелся. «Идущий пешком» соответствовало всей жизни Петра: «Я всю жизнь хожу пешком, и машины у меня никогда не было».

Еще молодым человеком он взял на попечение двоих детей родной сестры — к своим родным троим. Почему он так поступил, пояснил коротко, без прелюдий — вырастут дети, и люди станут спрашивать, почему отказался от них, не воспитал? Удивительно, но это не единственная история с чужими, неродными детьми. Чукотские традиции, среди которых, по всей видимости, существует и эта — чужих детей не бывает, достаточно крепка в современном мире оседлых некогда кочевников.

Сам Пётр вырос в семье оленеводов. Еще маленьким ребенком горел вместе с ярангой. Спасла от смерти ребенка одежда, пошитая из оленьих шкур — кухлянка полностью обгорела, и в больнице ее отдирали вместе с кожей мальчишки. «Но я не плакал ни до, ни после, — рассказывает Пётр, — выживу или нет — никто не мог сказать. Но я выжил».

Этот случай со случайным пожаром повлиял на дальнейшую судьбу юного чукчи — несколько лет после пожара опухали и болели ноги, и он не смог работать в тундре вместе с отцом. На память же об этом дне остался рубец на правой ноге. Теперь он на пенсии, но продолжает работать сторожем на базе у морских охотников.

Нападение

Утром добыли и притащили на берег кита. Решение пойти на кита появилось у охотников накануне в местной общественной бане. В баню вместе со всеми я не пошел, и о принятом решении узнал только утром — на опустевшем берегу. Мобильная связь в Лорино как будто существует, но привычки делиться информацией среди охотников нет. И это еще одна из традиций, к которой мне, новому человеку, привыкнуть достаточно непросто.

Этот кит был драчливый — нападал на лодки с охотниками. Но эти люди как всегда немногословны. Только раз после охоты пришлось услышать про нападение — кит шел прямо на лодку с охотниками, с противоположной лодки раздался крик — стреляйте! И уже потом раздалась стрельба. Нападение погасили. Чем бы закончилась охота на маленькой лодке с двумя человечками в подобном случае — неизвестно.

Охотник сказал:

— «Нашу лодку кит переворачивал лишь однажды. Купаться в холодном море никто не хочет, но нападение ждем почти на каждой охоте».

— «Это правда?»

— «Конечно, правда»