Накануне Великой Октябрьской революции поэт Александр Блок утверждал, что эпоха «гуманизма», время отдельных ярких индивидуальностей, их борьбы за власть, сменяется эпохой масс. Уже не действия элит, заговорщиков и выдающихся лидеров-бунтарей определяют историю, а то, куда пойдёт большинство народа, что он будет делать.

-2

Однако новая эпоха требует и новых методов: Карл Маркс и Владимир Ленин заявляли, что если субъектом истории становятся не узкие группы людей, а большой угнетаемый народ, то он не может просто использовать старые институты и формы, вроде построенной под «элиту» государственной машины. Их жизнь, политика, управление — всё должно быть устроено по-другому. Александр Богданов утверждал, что сама культура должна быть пересоздана: нельзя в новых условиях мыслить по-старому, строить коммунизм с феодальным или капиталистическим человеком.

К сожалению, революции начала ХХ века не смогли в полной мере совершить этот прыжок в мир будущего, к новому человеку. Поэтому мы с вами снова живём сейчас при капитализме. Однако размышления о том, чего не хватило коммунистам, продолжаются. Им посвящена и книга бразильского психолога, педагога Паулу Фрейре «Педагогика угнетенных», изданная в России в 2018 году с обширным предисловием и послесловиями целого ряда современных мыслителей.

Господство капитализма для Фрейре не ограничивается простой эксплуатацией одних людей другими: оно определяет мировоззрение, мышление, психологию обеих сторон, угнетаемой и угнетающей. Психолог, конечно, утверждает, что такая жизнь по-своему калечит и тех, и тех: мысль, популярная у гуманистов ХХ века. Однако, будучи марксистом, Фрейре понимает, что наибольшую действительную проблему эта система создаёт не для эксплуататоров, а для эксплуатируемых — и потому именно последним придётся двигать революцию.

Природа угнетаемого — двойственна: он и страдает от существующей системы, и мыслит исключительно её категориями. Поэтому «освобождение» для него — не слом капитализма и построение совершенно другого мира, в котором вообще нет угнетения, а простое желание самому стать угнетателем, достичь его уровня «успеха», «сладкой жизни», перенять его черты. Ключевое для Фрейре — побудить человека поставить под вопрос не только своё место в системе, а всю систему целиком: этот процесс критического осмысления окружающей действительности в целом он называет «консайентизацией».

Поскольку книга обращается в первую очередь к интеллигенции, потенциальным и действующим революционным «лидерам», Фрейре большой акцент делает на политическом устройстве левого движения. Психолог указывает, что в своей деятельности левые часто действуют в логике угнетателей, разделяя их мифы и методы. Так, для «революционного» лидера может быть вполне нормальным навязывать народу свои идеи, перетягивать его на «свою сторону», думать за него и манипулировать. Левая интеллигенция, сознательно или бессознательно, разделяет капиталистический миф: мол, бедные — потому бедные, что они глупее, слабее, хуже, чем богатый крупный бизнесмен. Следовательно, их надо «учить» и «направлять», сверху вниз, в менторском тоне. Более того: возможно, стоит сначала захватить власть «коммунистической» партией, а только потом, с вершины государственного аппарата, заняться «образованием» низов.

Естественно, что, взяв власть, такая сила быстро оторвётся от народа, обрастёт бюрократией и номенклатурой и в итоге просто займёт место угнетателя. Этот сценарий раз за разом разыгрывался в истории левых движений, имеет место он и в среде современных отечественных «коммунистов» и «социалистов». Людей пугает сложность, новизна, свобода (за пределами существующей капиталистической жизни и мышления), — потому они склонны идти старыми «проверенными» путями. К сожалению, в любви не все средства хороши: левые могут держаться только на активности и сознательности большинства людей, иначе они — просто ухудшенная, малобюджетная копия господствующего класса.

Детство Фрейре пришлось на экономический кризис 1930-х, когда его семья, до того — среднего достатка, «скатилась» на дно общества. Психолог смог пожить в «двух мирах» и понять, что взгляд условного университетского профессора, никогда не общавшегося с низами, — крайне ограничен, даже порочен. Хотя бедные и угнетенные подчас действительно неграмотны (говоря о «грамотности», Фрейре имел ввиду критическое и политическое сознание), лишены цельного понимания действительности, они отнюдь не глупы. Их нельзя считать «менее людьми», чем представителей высших классов. Просто их проблемы, их ситуация, а следовательно, и их сознание — совсем другие, предназначены для решения иных проблем.

Педагогика угнетенных подразумевает любовь, уважение, доверие к народу. Она — не про то, как манипулировать им, внушать ему «революционные» идеи. Педагог (на самом деле — политик, лидер) должен не «учить другого», а «учиться вместе с ним». Лидер не должен навязывать своё представление народу, но и народ не может «навязать» идею лидеру: они должны совместно, на равных условиях, через постоянный «диалог» исследовать окружающую действительность, вместе осмысливать её и приходить к общим выводам.

Разговоры про истину, сокрытую в народе, для Фрейре — не пустые слова. Психолог действительно считает, что только угнетаемый, имеющий за плечами соответствующий опыт, может до конца понять систему угнетения и вступить в последовательный бой с ней. Однако делать это он должен даже не «самостоятельно», а сообща, через «диалог» с лидерами, с интеллигенцией, со специалистами, — не до конца понимающими реалии «низов», но обладающими собственным бесценным опытом и знанием.

У Фрейре есть и своя практика, но связана она больше с деятельностью психолога и педагога: исследовательски-преобразующая деятельность групп учёных в бедных районах страны, направленная на повышение политической «грамотности» угнетённых. Его опыт — не более чем разъясняющий пример, не требующий прямого копирования. Фрейре вообще был против прочтения его «педагогики» как буквального метода работы с «массами».

Фактически психолог заостряет внимание на «забытой» (за неудобством) части марксисткой идеологии, которой придерживался и сам Маркс, и Ленин: революцию не сделать в «обход» масс, в «отрыве» от них. Революцию делает сам народ, полностью осознанный, организованный, берущий власть в свои руки, а не передающий её кому-нибудь (даже «авангарду»). Левым нужна не диктатура партии, а диктатура класса. Пережитки прошлого строя в жизни общества и в управлении неизбежны, но они должны быть а) пережитками и б) изживаемыми пережитками.

Даже тактика политической борьбы для левых требует ведения боя не на правах элиты, капиталистов, официальной политики; что уж говорить о построении нового мира после захвата власти. Сегодня мы слишком погрязли в той повестке, в той картине мира, которую нам навязывают, ‑ и потому левое движение во всём мире переживает не лучшие времена, порой даже заявляет о собственном небытии.

Книга Фрейре возвращает нас с небес на землю: она ставит перед левым движением большие, нетривиальные проблемы, но вместе с тем даёт ему и новую надежду. Надежду вырваться из заколдованного круга, решить на следующем этапе те проблемы, что оказались не под силу лидерам прошлого. В английском языке есть выражение «to think outside the box» — «думать вне коробки», вне искусственно поставленных границ. Именно это позволяет и побуждает делать «Педагогика угнетённых», в этом — её сегодняшняя ценность.