Кто на новенького? Философия нового первого вице-премьера Антона Силуанова

Поступками человека управляет его прошлое.

Какой жизненный опыт аккумулирован в личности Антона Силуанова, будущего первого заместителя председателя правительства?

Став министром финансов России, защитил диссертацию на соискание ученой степени доктора экономических наук в 2012 году, применив и служебные знания.

Тема диссертации — «Межбюджетные отношения в условиях развития федерализма в России».

Кажется, масло масляное. Развитие федерализма в диссертации рассматривается как развитие бюджетного федерализма, а это и есть отношения между федеральным, региональными и муниципальными бюджетами. Вот, и получается: межбюджетные отношения в условиях развития межбюджетных отношений. Масло масляное. И в чём, спрашивается, проблема?

Но не всё так просто.

В мире немало государств-федераций с вертикально-территориальным разделением властей со своими бюджетами. Понятие бюджетный федерализм было придумано для констатации и обобщения именно этого факта и в надежде на то, что реальный бюджетный федерализм когда-нибудь перестанет быть средоточием внутренних конфликтов и скрытых противоречий.

Пока это мечта. На деле даже на бумаге не получается так распределить полномочия и обеспечить их деньгами (доходными источниками), чтобы общефедеральные обещания человеческих благ овеществились в каждом российском муниципалитете, а деньги не растерялись по дороге к местному бюджету.

Поэтому можно записать в актив А. Силуанова как ученого министра его попытку лично проанализировать опыт зарубежного бюджетного федерализма и лично сформулировать «направления совершенствования российских межбюджетных отношений с учетом развития отечественной модели бюджетного федерализма и циклических колебаний экономической конъюнктуры».

Такова цель докторской работы.

Однако, если вчитаться в эту формулировку, то обнаружится концептуальный провал.

Совершенствование межбюджетных отношений, оказывается, это нечто, не влияющее на развитие бюджетного федерализма, а лишь учитывающее его российскую модификацию.

По идее, надо бы так разрабатывать проблему, чтобы научно обоснованные изменения в межбюджетных отношениях укрепляли бы бюджетный федерализм в России, усиливали и расширяли возможности его участников на всех уровнях власти и управления. В интересах роста благосостояния граждан.

Иначе получается совершенствование межбюджетных отношений ради их усовершенствования, с потерей мыслимого результата уже на старте.

В итоге цель смещается с результата на процесс.

Ничего удивительного в таком концептуальном разрыве нет. Многие российские государственные документы и федеральные законы структурно верные, но концептуально разорванные. Есть цели, есть задачи, есть показатели их достижения, но между собой все они весьма слабо связаны или не связаны вовсе.

Можно взять любую государственную программу Российской Федерации и обнаружить в ней не одну-единственную цель, соответствующую названию программы, а множество целей. Куда же бьет такая многоцелевая установка: по цели или по квадрату? Ответ ясен — по пространству, а не по месту.

Министерство финансов является ответственным исполнителем государственной программы Российской Федерации «Управление государственными финансами и регулирование финансовых рынков». Цель программы изложена в одном предложении, что создает внешнее впечатление о том, что она — единственная. Однако внутри формулы зашито сразу несколько целей:

— обеспечение долгосрочной сбалансированности бюджетной системы;

— обеспечение ее устойчивости во времени и пространстве;

— повышение качества управления государственными финансами;

— повышение качества правового регулирования финансового рынка.

А. Силуанов соединил все это в один абзац: обеспечение долгосрочной сбалансированности и устойчивости бюджетной системы Российской Федерации, повышение качества управления государственными финансами и правового регулирования финансового рынка, и назвал целью государственной программы.

Минфин и его подведомственные структуры являются единственными участниками этой программы. Спрашивается — а зачем вообще правительству России эта программа, которая носит узковедомственный и методический характер, а цели — с таким ускользающим горизонтом? Что ни сделаешь, еще больше предстоит сделать.

Гипотетический ответ таков: программа нужна для того, что завести под нее пока излишние бюджетные средства, которые в случае необходимости могли бы быть использованы на самые различные вневедомственные цели. Потому что эта госпрограмма — по определению самого Минфина — носит обеспечивающий характер. Что обеспечивающий? Саму себя, поскольку под другие госпрограммы, направления, проекты деньги тоже выделяются.

В диссертации А. Силуанова смущает также то, что из 222 пунктов библиографии шестьдесят восемь — это ссылки на федеральные законы, приказы и письма министерства финансов России, что к научным доказательствам не имеет никакого отношения.

Такой вот парадокс: деньги счет любят, а слова уплывают в бесконечность смыслов. Перенос фактического, а не заявленного в автореферате методологического подхода к разработке проблемы на управление правительством может оказаться непродуктивным в деятельности первого заместителя премьера.

Научная модель не прогностична для самого министра.

Для него и для вновь назначенных в 2017 году губернаторов оказалось новостью и загадкой — откуда взялись скелеты в бюджетном шкафу субъектов Российской Федерации в виде объемных коммерческих кредитов. В то время, когда правительство всё сделало для выравнивания бюджетной обеспеченности субъектов РФ.

2 триллиона 300 миллиардов рублей — таков долг субъектов Российской Федерации. Это и коммерческие долги, и просроченная задолженность бюджетных организаций (школ, больниц, высших учебных заведений). У полутора десятков регионов сумма долга составляет до ста процентов от величины годовых доходов, у тридцати — до восьмидесяти процентов. Еще у тридцати — менее 50% от доходов.

Министр финансов теперь надеется снизить долю коммерческого долга до 50 процентов от объёма налоговых и неналоговых доходов хотя бы к 2020 году. Нужна инвентаризация, после которой состоится перераспределение — «более адресное» — объёма межбюджетных трансфертов.

Таков опосредованный (или непосредственный?) результат реализации государственной программы «Управление государственными финансами и регулирование финансовых рынков».

Как первому вице-премьеру Силуанову уже нельзя будет наступать на грабли бюджетной необеспеченности региональных и муниципальных полномочий, которые уже переданы по вертикали вниз, но не подкреплены ресурсами. Придется либо нарастить бюджетно-трансфертную подпитку, либо изъять не обеспеченные ресурсами полномочия. В худшем случае — проблемы будут нарастать, как снежный ком. И никакого прорывного развития на уровне субъектов Российской Федерации не случится.

Справедливости ради следует сказать, что ситуация в регионах гораздо лучше, чем раньше. В 2013 году дефицит бюджетов субъектов Российской Федерации составлял десять процентов от их собственных доходных источников. А в прошлом году он оказался минимальным.

Минфин озаботился также тем, чтобы миграция налоговой базы не приводила к потере региональной самодостаточности, а регионы имели устойчивую доходную базу и были стимулированы на развитие экономического потенциала. О мерах, обеспечивающих лучшую ситуацию, мы узнаем вскоре после формирования нового кабинета министров.

Всякая система хороша, если Минфин знает, чем она плоха

А. Силуанов считает, что министерство всегда находится на острие экономики, а его специалисты очень высоко квалифицированы и справедливо экипированы и во многом лучше разбираются в тех или иных отраслях, чем отраслевые ведомства. С его коллегами из Минфина считаются все отраслевые ведомства.

Сам министр в среднем ежемесячно получает зарплату, в три раза превышающую премьерскую. Примерно 1,7 миллиона рублей.

В силу привычки или речевой фигуральности министр использует ленинское выражение о том, что политика есть концентрированное выражение экономики.

На самом деле в правительстве Силуанова-Медведева не экономика будет определять политику и не политика определит экономику. И экономику, и политику отцентрирует бюджет.

Так сложилось или так сложили?

Председатель думского бюджетного комитета А. Макаров с трибуны Госдумы уже доказал, что нас спасет только бюджетная стратегия, потому что качество экономического прогноза у нас никакое. Прогноз социально-экономического развития может пять раз меняться в течение года. Даже в тот момент, когда закон о федеральном бюджете уже находится в Государственной думе.

Он прав, когда говорит, что у нас очень много стратегий, и очень многие уже научились стратегии писать и даже потом отчитываться о том, как их хорошо написали, а в общем-то, эффективность этих стратегий мала.

Это касается государственного программирования в целом. Поэтому функцию главного арбитра в процессе интеграции стратегических замыслов, бюджетирования и управления в стратегическом документальном хаосе вынужденно продолжает исполнять Минфин.

Раньше проектированию федерального бюджета предшествовало Бюджетное послание президента Российской Федерации. После прошлогодних очередных исправлений Бюджетного кодекса основные направления бюджетной, налоговой и таможенно-тарифной политики Российской Федерации разрабатывает и представляет в правительство исключительно Минфин.

Минфин ежегодно получает бюджетные запросы на следующий год и последующий плановый двухлетний период из министерств и ведомств и затем рассылает министерствам «возвратное» распределение бюджетных ассигнований по государственным программам. Что это такое?

Это означает, что в Минфине проанализировали бюджетные запросы ведомств, переоценили их и «возвратили» в виде предельных цифр на согласование министрам. Если министерство не согласно, то далее составляется перечень несогласованных вопросов и направляется в Минфин.

Арбитром — в случае несогласия министерств и ведомств с корректировкой Минфина — является правительство. Но такие случаи, когда разногласия с минфиновскими чиновниками выносились бы на уровень премьера, если и бывают, то очень редко.

Получается, что цели, задачи отраслевой деятельности и необходимый ресурс для их достижения рецензируются и оппонируются в финансовом ведомстве, как будто именно там определяются приоритеты в социально-экономическом развитии страны. По закону — так быть не должно. На практике — получается так, как получается.

Минфин не корректирует цели и задачи министерств, оставляя их на усмотрение ведомства. Может, даже не вчитывается в них. Просто по своему (методическому?) усмотрению применяет два из четырех действия из таблицы умножения.

Поэтому будущее назначение А. Силуанова первым заместителем председателя правительства — скорее формализация его фактического места в правительственной системе управления планирования, прогнозирования и управления. Возможно, на этом этапе истории российского государства это правильно.

Если синтезировать мысли из публичных выступлений А. Силуанова самого последнего времени, то получится следующая программа действий первого экономического вице-премьера.

Сохранится бюджетное правило, суть которого в сохранении расчетной величины цены на нефть и сдерживании инфляции. По мнению министра, это не только мера для сохранения резервов и формирования подушки безопасности для бюджета, но и прогнозируемость того, что у нас не будет рисков повторения кризисов, которые были в последние годы. Потому что кризисы в основном были связаны с бюджетом. Снижались цены на нефть, соответственно снижались и доходы, расходы не финансировались, всё «резали», дефицит увеличивался, высокая инфляция, дестабилизация курса и так далее. Собственно, так всегда шло развитие кризисов. И в этом году мы оцениваем до 3% ВВП дополнительные валютные поступления с нефтегазовых доходов в резервы.

У нас сократилась доля расходов на оборону. Доля расходов на здравоохранение, на человеческий капитал, наоборот, увеличилась. Силуанов считает, что одна из ключевых задач — это улучшение инфраструктуры. Очевидно, что без этого роста экономики не будет. Это и дороги, и авиасообщение. Особенно в восточной части нашей страны, на Дальнем Востоке. Из Владивостока в Хабаровск только через Москву можно добраться. Это же совершенно недопустимо. Поэтому вопрос инфраструктуры, очевидно, будет являться одним из приоритетов следующих бюджетных планах.

То же самое — вложение в человеческий капитал. Нам нужно вовлекать больше населения (особенно уязвимые группы) в активные производственные процессы. С другой стороны — населению должно быть доступно лучшее качество услуг независимо от того, в Москве вы находитесь или в любой другой точке нашей страны. И здесь есть отставание. Нам эти вопросы нужно подтягивать.

Какие могут быть источники? В первую очередь, конечно, это налоги. И совершенствование администрирования, что сокращает и теневой сектор. Оттуда будут браться деньги для приоритетов. Таким образом, изменения налоговой системы и улучшение администрирования — основные доходные источники для манёвра.

Мы должны создать у себя такой климат, который был бы более либеральным, более привлекательным, чтобы нивелировать влияние тех ограничений, которые вводятся в отношении России. Здесь и налоги, валютная либерализация, улучшение конкуренции, в том числе уменьшение доли госсектора и улучшение положения компаний (не госкомпаний, которые сегодня во многом доминируют в тех или иных секторах). Поэтому вопрос валютного контроля и валютного регулирования — один из важных в повестке дня.

По таможне: к 2020 году будет создано несколько центров электронного декларирования, которые позволят без контактов с работником таможенной службы оформлять таможенные грузы, оформлять экспорт и импорт участников внешней экономической деятельности. Такое дистанционное взаимодействие с таможней снизит и административные издержки, и коррупционные риски. Это, в конечном счете, улучшит администрирование. Все это делается для того, чтобы нормальные добросовестные компании могли работать с меньшими издержками и приносить больше доходов.

Как будет на самом деле — увидим.