Россия возвращается к роли главной защитницы восточного христианства

Президент России Владимир Путин сделал важное заявление на встрече с главами делегаций поместных православных Церквей, прибывшими в Москву для участия в юбилейных торжествах, посвященных 100-летию восстановления патриаршества в Русской православной церкви. Как передает пресс-служба Кремля, глава Российского государства, в частности, сказал:

«К сожалению, во втором десятилетии XXI века мы вновь сталкиваемся с тем, что, казалось бы, давно осуждено и изжито, а именно: с гонениями по религиозному признаку, в том числе это касается христиан. Мы уже на подобных встречах несколько лет назад говорили об этом. Особенно остро проблема стоит на Ближнем Востоке, а ведь этот регион — колыбель христианства, там истоки православной веры. Особого внимания, конечно, заслуживает ситуация в Сирии. Мы с вами об этом знаем. Она очень тяжелая. За годы войны террористы убили, выгнали из родных мест десятки тысяч людей. Многие христианские церкви и монастыри разграблены и разрушены. Сегодня ситуация в этой стране постепенно меняется. Сирийские вооруженные силы при поддержке российских военных освободили от террористов практически всю территорию страны, включая места исторического проживания христиан.

На протяжении ряда лет Российское государство вместе с Русской православной церковью, а также другими религиозными организациями оказывает пострадавшим в Сирии гуманитарную помощь. Важно, чтобы как можно скорее наладилась мирная жизнь, чтобы люди могли вернуться к своим родным очагам, начали восстанавливать храмы и церкви. Считаю, что очень важную роль может сыграть в возвращении христианского населения Сирии и рабочая группа, созданная Русской православной церковью и Римско-католической церковью. В ее задачи входит составление каталога разрушенных сирийских храмов с целью их последующего восстановления. Мы будем помогать и представителям других конфессий, в том числе и представителям ислама, которые, как мы знаем, также очень серьезно пострадали от рук бандитов, террористов и радикалов. Будем помогать и иудеям. К нам уже обратились некоторые еврейские организации с просьбой помочь восстановить иудейские святыни. Мы находимся в контакте с представителями еврейского населения Сирии, а именно с некоторыми ее еврейскими организациями, из Соединенных Штатов, в том числе из Нью-Йорка. Будем вместе над этой проблемой работать».

Путин начал с традиционной уже темы защиты христиан, но затем перешел к вопросу воссоздания социальной ткани, традиционного общества, повседневной жизни всех общин — и это новый подход, который, по крайней мере, на уровне первых лиц государств так явно еще не артикулировался. До сих пор речь в основном шла о защите религиозных и этнических меньшинств, как проживающих на Ближнем Востоке, так и вынужденных бежать за пределы региона. Самым простым в этой ситуации казалось стимулировать переселение тех же христиан в страны, где уже существуют их диаспоры, на время продолжения того или иного вооруженного конфликта. Но против этого активно выступали иерархи ближневосточных Церквей, которые не хотели столкнуться с проблемой, известной, например, Константинопольскому патриархату, чья «голова» в Турции непропорционально меньше остальных частей «тела» за пределами стамбульского квартала Фанар. Иначе говоря, иерархи выступали против того, чтобы заграничная диаспора диктовала им церковную политику.

Второй подход заключался в том, чтобы оставить христиан на месте, но загнать их в своего рода гетто. Выдвигались различные идеи. Говорилось о возможности создания специальных христианских анклавов под охраной либо международных сил (под эгидой ООН или существующих коалиций по борьбе с джихадистами), либо тех национальных ближневосточных государств, где могли разместиться такие образования. Другие предлагали вооружать отряды христианских ополченцев, интегрировать их в различные «фронты» с прицелом на то, что в дальнейшем христиане смогут защищать себя сами. Эти инициативы не нравились иерархам ближневосточных Церквей по тем причинам, что таким образом христиан затягивали в политику, где они, будучи меньшинствами и не имея ресурсов, оказывались в гуще конфликтов, связанных с противостоянием региональных и внешних сил. При этом существовал огромный риск того, что Церкви будут выглядеть «агентами» и «проводниками» Запада хотя бы в силу исторической памяти эпохи крестовых походов.

Третий подход, о котором неизменно говорили сами иерархи ближневосточных Церквей, Ватикан и Московская патриархия и который более близок Кремлю, заключается в том, чтобы восстановить разрушенную почву, на которой произрастало христианство, ислам и иудаизм. Эта концепция предполагала не просто откат назад к тому, что было. Выдвигались и прорывные решения, реализация которых могла бы создать новый Ближний Восток — с добавленной светскостью, уходом от деления на «большинство» и «меньшинства» в пользу формирования гражданской нации с максимально возможным разделением религии и политики. Таким образом решалась бы и проблема беженцев, которая сейчас взрывает Европу и пугает ближневосточные Церкви, которые не хотят, чтобы их воспринимали лишь как попрошаек гуманитарной помощи. Однако проблема в том, что движению по этому пути препятствуют амбиции внешних игроков и ревность некоторых зарубежных христианских организаций, увлекшихся сбором средств для своих «ближневосточных братьев».

Как пишет американский католический портал Crux, «по мере того, как роль США на Ближнем Востоке пошатнулась, Россия вновь заявляет о своей приверженности обеспечению мира и стабильности в регионе и сохранению христианских общин и наследия… Выступая на третьей международной конференции «Средиземноморье: римский диалог» в начале декабря, министр иностранных дел России Сергей Лавров представил план Кремля по Ближнему Востоку с особым акцентом на защиту религиозных меньшинств: «Это мир. Это стабильность. Это условия для развития. Это открытость для внешнего мира. Это также многовековая традиция совместного проживания этнических и конфессиональных различных групп». По мнению издания, в этой ситуации нынешняя администрация США борется за то, чтобы «поженить» свой «экономический национализм» с намерением «помочь религиозным меньшинствам и стабилизировать Ближний Восток». Однако «остается выяснить, сможет ли администрация Трампа выполнить свои обещания. Неопределенность по части отношений с Ираном, намерение Трампа признать Иерусалим столицей Израиля и нынешняя напряженность в связи с тем, будет ли предложено уйти госсекретарю Рексу Тиллерсону, представляют собой серьезные вопросы для будущего Ближнего Востока и его христианских общин».

Но рекультивация региона — это не гонка на скорость, в которой важно прийти первым. Если сегодня между Вашингтоном и Кремлем на государственном уровне сложились сложные отношения, возможно, большая польза могла бы быть от союза американских и российских христиан, совместные усилия Католической, Русской православной и ближневосточных Церквей содействовали бы возрождению колыбели трех мировых религий. И в этом контексте вызывают интерес изменения внешнеполитической российской доктрины, намеки на что можно проследить в выступлении Путина перед главами делегаций поместных православных Церквей. Москва вспоминает о своей исторической роли защитника христианства на Ближнем Востоке и в Закавказье, что в ряде случаев спасало некоторые народы этих регионов от физического уничтожения. Однако есть и важное отличие — Святой престол и Россия сегодня здесь не являются конкурентами, а выступают скорее союзниками. Это новые реалии, требующие дальнейшего пристального анализа.