Спекулянт снова обманул меня и заработал на этом кино

Ли Гейтс (Джордж Клуни) ведет программу «Финансовый монстр», где с шутками-прибаутками дает рекомендации по финансово-экономической ситуации в стране и мире. Перед выходом в очередной эфир его режиссер Патти (Джулия Робертс) сообщает о переходе на другой телеканал. Ли шутит по поводу паттиных перспектив и готовится задать вопросы главе корпорации IBIS Уолту Кэмби (Доминик Уэст), у которого накануне в никуда ухнули 800 миллионов долларов. Однако отвечать придется пиарщице Дайане Лестер (Катрина Балф). Пока девушка собирается с мыслями и духом, в студии начинается неожиданное: просочившийся на канал под видом курьера молодой мужчина (Джек ОʼКоннелл) объявляет о захвате в заложники всех присутствующих, а на Гейтса надевает жилет с пластидом. Причину своего поведения Кайл разъясняет немедленно: однажды он последовал совету финансового телегуру, вложил все свои деньги (60 тысяч долларов) в акции той самой корпорации и, разумеется, потерял всё, до последнего цента.

Известный сюжет про телевидение, манипулирующее человеческим сознанием, Фостер соединила с сюжетом повзрослее — про ловкачей с Уолл-стрит, заморочивших головы не только обывателям, но и более, казалось бы, компетентным людям. «Монстр» с его разоблачительным пафосом легко вписался бы в череду похожих кинокартин, которые выходили на экраны еще лет двадцать назад. Сейчас же четвертая работа Джоди Фостер выглядит больше очаровательно старомодной, нежели серьезной попыткой сообщить миру что-то действительно важное. Тем более, после «Предела риска», «Волка с Уолл-стрит» и совсем недавней «Игры на понижение» для громких и уверенных заявлений требуются основания посущественнее, чем простая убежденность авторов в мошеннической натуре финансистов. Простодушной выглядит и попытка поговорить о шаманской стороне телевидения, действующего на человеческих особей настолько гипнотически, что они добровольно обменивают реальные деньги на акции, сулящие довольно эфемерную перспективу скорого процветания. «Телесеть», «Прямой репортаж о смерти», «Хвост виляет собакой» и десятки других фильмов об этой стороне одного из главных средств массовой информации рассказывали куда более убедительно и с куда большим напряжением.

Поначалу Фостер вроде бы ставит этический вопрос: об ответственности обеих сторон за слова и действия. Но лишь поначалу. Спустя почти половину экранного времени рассказ делает простой финт и вот уже пришедший в себя Гейтс и порядком растерянный Кайл по одну сторону, а хитрый миллионер со своими украденными миллионами — по другую. Недолго попеняв телевизионщикам на сопричастность к жульническим махинациям IBIS, режиссер знак равенства убирает и делает их борцами с капиталистами. И телегруппа, словно всю жизнь ждавшая такого момента, бросается выяснять подробности содеянного, прибегнув к помощи исландских и китайского программистов. Впрочем, и здесь все остаются самими собой — разоблачение будет поставлено эффектно, оглушительно, с трансляцией на весь мир.

Прошло всего четыре десятка лет и зрители теперь предпочитают не выбегать на балконы своих квартир или на улицы, чтобы крикнуть «Я зол как черт! Я больше этого терпеть не буду!» (см. «Телесеть» Сидни Люмета), а индифферентно и отстраненно наблюдать за развитием событий на телеэкране. «Воротнички» всех расцветок, домохозяйки, хипстеры, просто праздно шатающиеся граждане с вялым азартом следят за калейдоскопом крупных планов лиц заложника и его захватчика, за их перемещениями по студии и развитием отношений в короткий промежуток времени. Даже трагический финал не вызывает сколь-нибудь сильных эмоций — проследив за траекторией падения кайлова тела, все как ни в чем не бывало возвращаются к своим занятиям. К психологически точному наблюдению Фостер не дает никаких комментариев. Как не дает она комментариев и объяснений как же так вышло, что виноватым оказался лишь Кэмби, Гейтс превратился в защитника униженных и оскорбленных, а Кайл, имевший несчастье довериться говорящей голове и обманувшийся, утрачивает статус жертвы, когда выясняется, что он пришел в студию не только с претензиями к своим разорителям, но и с желанием снять с себя всю ответственность за потерянные деньги.

Понятно, что одна из причин коллективного безразличия — повальное выгорание, вызванное и общей информационной перенасыщенностью, и пресыщенностью кровавыми и жуткими телесюжетами. Понятно, что молодой человек был и остается пострадавшим, как десятки тысяч других людей, вложивших сбережения не в самые надежные бумаги. Понятно и то, что жажда мгновенного обогащения неистребимы. Как говорил Гордон Гекко: «Жадность — это хорошо. Это — работает!» (см. «Уолл-стрит» Оливера Стоуна). Однако сатирический заряд, заявленный в завязке, к финалу становится серией стандартных картинок про беспринципную реальность и обычного человека, неизбежно идущего ко дну. В эпилоге и вовсе понятно: реального чувства вины никто не испытывает, рабочие будни идут прежним ходом, а внутренние перемены героев — краткосрочны и непостоянны. История идет на следующий виток, имея все шансы повториться. Вопрос лишь в какой форме на этот раз.