Часть 1

На дворе нынче далеко не 9 мая 2010-го, чья осень уже стоит в апогее. А это значит: даты, связанные с 65-й годовщиной Великой Победы, постепенно уходят от нас. Сначала день, когда над Рейхстагом взвилось Красное знамя, - день капитуляции Германии, день победоносного окончания Великой Отечественной. Потом - окончания всей Второй мировой, вот уже два года отмечаемый в России, начиная с ее дальневосточных рубежей. И вот на этой, тоже уходящей неделе - еще одна важная дата. Она хоть и не овеяна дымом сражений, но напрямую связана всей своей политической сутью с тем героическим четырехлетием, что перевернуло - и вернуло! - мир. И со всем историческим периодом, который мы называем - и еще долго будем называть - послевоенным.

24 октября 1945 г. вступил в силу принятый 26 июня того же года Устав Организации Объединенных Наций. Той самой универсальной международной структуры, что пришла на смену тихо и незаметно почившей в ходе мирового побоища (ибо не смогла его предотвратить), а ныне вечно критикуемой Лиге Наций. Впрочем, и ее сменщицу (но не наследницу) ООН сейчас тоже не критикует разве что ленивый. Но все-таки мы должны признать: Третьей мировой войны при ООН не случилось. Есть ли, нет ли тут причинно-следственная связь, - неизвестно, но факт остается фактом. Именно поэтому наш период, слава Богу, послевоенный. И именно поэтому ООН - краеугольный камень нашего мира, пусть и успешно глобализированного американцами.

В этом глобализированном мире, который, по сути, является реализованной мечтой поседевших на антисоветизме неоглобалистов, пути победителей разошлись далеко-далеко. Единственное, что их еще объединяет, что они создали вместе и что до сих пор работает - это та самая ООН. И это повод к оптимизму: стало быть, столь различным по своим геостратегическим, экономическим и прочим интересам государствам все же возможно создавать нечто, что более полувека работает и обслуживает их общие нужды. Тогда что уж говорить о тех государствах, коим само Провидение велело действовать сообща, таким как, скажем, Россия и Белоруссия?

Тем более что оба государства числятся отцами-фундаторами ООН. Как это произошло? Как получилось, что маленькая Белоруссия, наряду с Украиной, участвовала в Сан-францисской конференции, формировала и принимала Устав ООН, - по сути дела, принимала участие в строительстве послевоенного мира и направляла современную историю? Некоторые горе-историки в самой Белоруссии пытаются представить сей факт, который составил бы предмет вечной гордости для любой великой державы, в качестве всего лишь исторического нонсенса. Мол, да, Белоруссии досталось почетное место, но получилось это в результате большой игры великих держав, и только-то! В своем желании очернить общее историческое достояние России и Белоруссии эти "тутешние" доброхоты сами не замечают, как в обмен на "тутешность" отказывают Белоруссии в праве на великие исторические поступки. И на политическое влияние. А с таким комплексом неполноценности им, конечно, трудно разглядеть и большое будущее для своей страны... И, слава Богу, что не они сейчас у руля государства!

Между тем, белорусский народ сам заслужил себе право участвовать в формировании ООН своим же героическим сопротивлением немецким оккупантам. Заслужил сам, но сражался он за свою свободу вместе с русским, украинским и другими народами Советского Союза. И это Красная армия принесла ему свободу. И это Советский Союз предложил впервые еще в Думбартон-Оксе (август 1944-го) включить Белоруссию в состав ООН - в чем не было никакой "большой игры", а была лишь железная логика и желание обеспечить послевоенному миру побольше точек опоры.

Еще 1 февраля 1944г. Верховный Совет СССР принял закон "О придании Союзным Республикам полномочий в области внешних сношений и о преобразовании в связи с этим Народного Комиссариата иностранных дел из общесоюзного в союзно-республиканский Народный комиссариат". Следовательно, подготовка этого закона (а он, фактически означал конституционную реформу СССР, ибо впервые с 1922-го года республики обретали международно-правовую субъектность) шла в течение всего 1943-го. То есть задолго до того, как Белоруссия была освобождена. А тогда о каких же "играх" можно вообще вести речь? Могли ли чисто дипломатические соображения владеть умами в Кремле в то время, да еще такие отвлеченные дипломатические соображения, как "послевоенные"? И это, повторяем, в то время, когда шла Курская битва и битва за Кавказ! Когда от "ленд-лиза", от добрых отношений с союзниками все еще зависит само существование СССР. И когда ни Черчилль, ни Рузвельт так и не открыли второй фронт! Неужели в этот опаснейший момент Сталин способен был рисковать единством антигитлеровской коалиции? И ради чего? Ради какой-то игры?

Но он именно так и поступил. Он выдвинул "экстравагантное", шокирующее предложение: включить в состав ООН в качестве полноправных членов будущей организации советские республики, наиболее пострадавшие от рук агрессора. А раз он так поступил, значит, тому была серьезнейшая, а вовсе не "игровая" причина.

Впервые данное предложение, как мы уже упоминали, прозвучало из уст представителей советского правительства в августе 1944 года на конференции в Думбартон-Оксе. При этом надо отметить, что хотя предложение и ставилось Советским Союзом на уровне правительственной делегации, у всех остальных, таких же правительственных делегаций, собравшихся на конференции, оно не вызвало никаких возражений. Стало быть, аргументы в пользу него были вовсе не "игровыми", умозрительными, а самыми что ни на есть убедительными. Тем паче в военное время. Аргументы эти были - победы на белорусских и украинских полях сражений с общим, как бы сейчас сказали, глобальным злом - гитлеровскими оккупантами. Значит, и в Думбартон-Оксе поначалу никакой игры не было.

И на предложение Советского Союза, которое имело все шансы стразу же получить большинство голосов, решился ответить лишь сам Франклин Рузвельт. И сделал он это в личном послании Сталину... И это именно он, американский президент, внес в вопрос элементы большой игры!

Продолжение следует