Воинственная риторика Израиля опасна для США — Responsible Statecraft

Выступления глав правительств Ирана и Израиля на Генеральной Ассамблее ООН в этом году иллюстрируют два очень разных подхода, как международный соперник того или иного режима может вписаться в его стратегию, пишетПол Пиллар в статье, вышедшей 1 ноября в Responsible Statecraft.

Так, президент Ирана Эбрагим Раиси в своем выступлении объемом около 2000 слов лишь вкратце упомянул «оккупационный сионистский режим». Он в двух предложениях напомнил о том, что этот режим сделал с женщинами и детьми на оккупированных территориях и как введенная им блокада превратила сектор Газа в «самую большую тюрьму в мире». После этого он призвал провести референдум «с участием всех палестинцев всех религий и этнических групп, включая мусульман, христиан и евреев».

Напротив, премьер-министр Израиля Нафтали Беннетт посвятил критике Ирана почти треть своей немного более продолжительной речи, в ходе которой он обвинил Тегеран во всех проблемах Ближнего Востока. По словам Беннетта, Иран «стремится доминировать» в регионе, в котором он распространяет хаос и разрушение. Израильский политик выразил тревогу по поводу все более решительной деятельности Ирана в ядерной области, не упомянув, конечно, о том, что этот шаг Тегерана стал прямым результатом отказа администрации США от многостороннего соглашения, которое Иран соблюдал.

Беннетт даже затронул события тридцатилетней давности, напомнив о «комиссиях смерти», с помощью которых иранский режим осуществлял «убийства собственного народа» — преступление, которое, по его словам, нынешний иранский лидер всячески поддерживал. Речь Беннета продолжалась в том же тоне.

Эти два совершенно разных выступления типичны: когда представители Ирана и Израиля упоминают друг друга на других площадках или заседаниях Генассамблеи, они говорят приблизительно то же самое. Так, немного об Израиле в ООН говорил и предшественник нынешнего президента Ирана Хассан Рухани, тогда как никто не мог бы превзойти бывшего премьер-министра еврейского государства Бенджамина Нетаньяху в наполненных ненавистью к исламской республике выступлениях.

Стенограмма выступления иранского лидера идет вразрез с тем, как Израиль и его некоторые сторонники в США выставляют Иран, указывая на то, что тот якобы угрожает «истребить» Израиль или «стереть его с карты». Если бы к риторике, исходящей из Тегерана и Тель-Авива, можно было бы применять измеритель уровня ненависти, недоброжелательность обнаружилась бы и там, и там, однако сильнее всего она проявлялась в случае с заявлениям Израиля в адрес Ирана.

Особенно эта картина проявляется в прямых угрозах нападения. В частности, недавно глава генерального штаба Израиля заявил о том, что Тель-Авив «ускорил» подготовку планов нападения на Иран, на которое планируется выделить $1,5 млрд. К угрозе со стороны еврейского государства стоит отнестись серьезно, если учесть статус страны как наиболее боеспособного государства в регионе и то, что именно Израиль в прошлом нападал на больше стран, чем кто-либо еще в регионе. И список стран, ставших целью для израильских вооруженных сил, продолжает расти.

Даже с точки зрения риторики, а не военного нападения, позиция Израиля по отношению к Ирану является одним из ярких примеров режима, использующего конфронтацию как центральный элемент национальной стратегии. Конфронтация в этом смысле не означает оказание давления на противника в надежде каким-либо образом изменить его поведение или иным образом изменить отношения с противником. Напротив, она означает использование для других целей напряжения и вражды, связанных с конфронтацией. Такой курс предполагает рассмотрение конфронтации как чего-то, чего не следует преодолевать или избегать, а как инструмента управления государством.

Цели, для достижения которых Израиль и разжигает конфронтацию с Ираном, включают в себя возможность перенести ответственность с Израиля за любую нестабильность или другие бедствия на Ближнем Востоке. Они включают отвлечение международного внимания от политики и поведения Израиля, о которых израильские лидеры предпочли бы не говорить, особенно в отношении оккупации палестинской территории. Всякий раз, когда возникают такие темы, Израиль обычно отвечает, что «настоящая проблема на Ближнем Востоке — это Иран». Подрывая любую дипломатию США с Ираном, Израиль также надеется предотвратить любое американо-иранское сближение и продолжать представлять себя как Единственного верного друга Америки на Ближнем Востоке.

Другие государства использовали стратегию конфронтации для других целей. Разжигание враждебности к иностранному противнику уже давно является привычным способом усиления внутренней поддержки режима, который сталкивается с политическими проблемами по не связанным с этим противником причинам. Во многом этим можно было объяснить прошлую враждебную риторику молодого фактического правителя Саудовской Аравии наследного принца Мохаммеда бен Салмана, когда он угрожал начать войну с Ираном, одновременно пытаясь укрепить свое авторитарное правление у себя дома.

Северокорейский режим Ким Чен Ына периодически использовал испытания оружия или другие действия для создания напряженности и конфронтации практически со всем мировым сообществом, как для мобилизации поддержки со стороны бедного населения, так и для получения международного внимания и помощи.

Соединенные Штаты должны сопротивляться втягиванию в любую игру, которую ведет разжигающий конфронтацию режим. Вашингтону следует помнить, что цели, которым служит игра, не являются интересами США и могут противоречить интересам США, даже если игрок представляет себя союзником США.

Степень, в которой Соединенные Штаты могут вообще отговорить тот или ной режим от участия в этой игре, варьируется от случая к случаю. Трудно представить себе, например, что северокорейский режим откажется от того, чтобы возмутительным поведением привлекать к себе внимание. Израиль также вряд ли перестанет при любом случае выставлять Иран злодеем, если не считать фундаментального пересмотра политики Израиля в отношении конфликта с палестинцами, что, в свою очередь, потребует фундаментальных изменений в американской политике по отношению к Израилю.

В то же время Соединенные Штаты не должны позволять Израилю или кому-либо еще подрывать свою способность вести собственную дипломатию, ослабляющую конфронтацию, с Ираном или кем-либо еще.

Саудовская Аравия является примером, где менее радикальные изменения в политике США уже послужили стимулом для отказа от конфронтации. В этом году Мохаммед бин Салман смягчил свою риторику по поводу Ирана, и переговоры по снижению напряженности между Эр-Риядом и Тегераном, частично при посредничестве Ирака, продемонстрировали определенный прогресс. Основным фактором, который привел к этому повороту в Саудовской Аравии, было прекращение администрацией Байдена прежней беспрекословной и даже восторженной поддержки США конфронтационной позиции Саудовской Аравии в отношении Ирана.

Иранское руководство время от времени говорило об угрозах извне, отчасти во внутренних политических целях, но новая позиция Саудовской Аравии встречает восприимчивую иранскую аудиторию. И в той, и другой державах Персидского залива понимают, что их благополучию лучше способствуют стабильность и нормальные отношения в их регионе, чем напряженность и угроза войны. Иран уже выступил с собственной региональной мирной инициативой.

На Ближнем Востоке, как и везде, диалог и снижение напряженности почти всегда лучше для интересов США, чем конфронтация и угрозы войны. Деэскалация делает возможной торговлю, способствующую процветанию, лишает экстремистов возможности использовать конфликты в своих интересах и снижает вероятность того, что Соединенные Штаты попадут в ловушку региональных войн.

Подход, который дает позитивные плоды на региональном уровне, применим также и на глобальном уровне к отношениям и стратегии самих США. Хотя использование внешней конфронтации во внутренних политических целях, конечно, не является чем-то неизвестным в Соединенных Штатах, стратегия конфронтации с другими великими державами, считающимися противниками, сегодня больше является скорее привычкой мышления, сформировавшегося за четыре десятилетия Холодной войны против Советского Союза.

От этой привычки было трудно избавиться в последние дни самой Холодной войны, когда некоторые из подчиненных Рональда Рейгана, такие как Каспар Вайнбергер и Уильям Кейси, казалось, были готовы вести эту войну вечно, даже когда их босс и Михаил Горбачев искали способы положить ей конец.

Те же привычки сейчас формируют множество рассуждений об отношениях с Россией и особенно с Китаем. Как отмечает Дэниел Ларисон, США, возможно, скатываются в холодную войну с Китаем отчасти из-за ошибочного убеждения, что такая конфронтация неизбежна. От старых привычек трудно избавиться, а некоторые из них еще и вредны.

Читайте также: США сами лезут в ненужную холодную войну с Китаем — Responsible Statecraft