Куб преткновения: Дом Достоевского как игра с новизной

Крохотный скверик в Кузнечном переулке Петербурга собираются застроить. По-соседству жил великий Достоевский. Мемориальную квартиру Федора Михайловича ежегодно навещают тысячи людей со всего света. Музею стало тесно в старых стенах, поэтому появился проект создания филиала. Рядом с Домом Достоевского может появиться гранитный куб со стеклянным эркером и прозрачным лифтом.

Планируется, что новое пятиэтажное здание общей площадью 1600 кв. метров будет примыкать к существующему зданию Литературно-мемориального музея. Срок реализации проекта — 2018−2021 годы. Объем инвестиций — 650 млн рублей.

«Достоевский проклянёт»

Этот проект, который, может быть, и не плох сам по себе, стал камнем преткновения: в окружающей среде его появление вызывает натуральный шок у множества горожан, градозащитников и поклонников писателя. Но петербургские архитекторы как будто давно ждали возможности встряхнуть «закостенелую застройку», устали от воссоздания фасадов старинных доходных домов и даже, видимо, от модерна. Так что ухватились за этот сверхсовременный и диссонирующий вариант.

Один из рецензентов проекта заметил, что при строительстве в центре Петербурга нужно думать об «уместности». Концепцию нового здания полностью поддержал, но у горожан, кажется, сложилось другое мнение.

«Неуместный куб-урод Достоевский проклянёт», — гласил плакат пикетчика у здания комитета по градостроительству и архитектуре (КГА) в день, когда внутри обсуждали судьбу проекта. Директор Литературно-мемориального музея Ф. М. Достоевского Наталья Ашимбаева так и не ответила на вопрос о том, говорила ли она с жителями Кузнечного переулка. «Нам трудно уже расстаться с этой идеей, оказаться у разбитого корыта. Это было бы очень печально и горько», — призналась Ашимбаева.

«Благородная идея»

Еще на Градостроительном совете глава КГА Владимир Григорьев, которого любят «добрым» словом поминать противники уплотнительной застройки, в красках расписал планы сына экс-главы РЖД Владимира Якунина по занятию ценного клочка земли в центре города. Григорьев призвал присутствующих «проникнуться благородной идеей» застройки сквера у музея Достоевского, ведь меценаты так редко принимают столь активное участие в культурной жизни Северной столицы.

Бизнесмен Андрей Якунин действительно уже вложил немаленькую сумму в основанный им же фонд, выкупил квартиру в Доме Достоевского на третьем этаже, есть планы по выкупу и оставшихся двух квартир — на четвертом этаже. Тогда стены федерального памятника истории и культуры можно будет пробить на уровне первого, третьего и четвертого этажей и соединить их с новым зданием. Такая новаторская идея пришла в голову известному петербургскому архитектору Евгению Герасимову.

Если кому-то осталось непонятным, почему из благородных побуждений нельзя было просто выкупить все три квартиры и отдать их музею, прояснить ситуацию решила Наталья Ашимбаева, которая тоже входит в правление фонда, вместе с сыном экс-главы РЖД и архитектором Герасимовым.

В 2021 году страна будет отмечать 200-летие со дня рождения великого писателя, а сам музей можно будет поздравить с 50-летним юбилеем.

«При открытии мы не имели почти никаких помещений для фондохранилищ, не было планов выставочной деятельности, всё было по-другому. Материальное оснащение жизни музея в ХХI веке существенно отличается от того, каким оно было тогда, когда он открывался. Необходимость расширения площадей музея — это ситуация, которая возникла не сегодня. В 1988 году было принято решение предоставить дополнительные площади по так называемой «черной лестнице» за счет расселения квартир. Несколько расселили, но полностью план не выполнен, сейчас две квартиры все еще не принадлежат музею. Неоднократно звучала мысль: расселили бы квартиры, и все проблемы бы решились», — сказала Ашимбаева.

Но это, конечно, не так. По ее словам, за счет квартир можно было бы частично обустроить профессиональную деятельность сотрудников, коих уже 50 человек, включая технический персонал. Кроме того, там можно разместить коллекции и фонды, но никуда бы не делись проблемы расширения экспозиции, отсутствия выставочных площадей, а также проблемы доступа в музей лиц с ограниченными возможностями. А в новом здании предусмотрены лифт и пандус.

После постройки нового здания музей получит современный театральный зал площадью 117 кв. метров, в подвале же Дома Достоевского, где сейчас размещается старый зал почти такого же размера, устроят фондохранилище. Выставочный зал в старом здании вместе с фойе занимает сейчас 103 кв. метра. В новом корпусе музею дадут 244 кв. метра выставочных пространств.

Новый дом-музей, а также квартиры в Доме Достоевского, будут принадлежать фонду Якунина и компании. Но фонд согласен передать все эти помещения по договору безвозмездного и бессрочного пользования музею.

«А как жизнь будет дальше развиваться, мы увидим», — предрекает Ашинбаева. Музей рассчитывает, что частично содержать новое здание поможет городской бюджет. Конечно, что-то удастся и заработать: продавать сувениры, использовать не только театральный, но и еще один концертный зал, внутри будет книжный магазин, кафе и много интересного.

«Мы создаем здание только для нужд музея. Это устав фонда, некоммерческой организации. Даже если фонд будет зарабатывать что-то, то деньги он имеет право тратить только на нужды музея, на уставную деятельность», — подчеркивает архитектор Герасимов.

У фонда уже есть несколько десятков жертвователей, несмотря на то, что земельный участок под строительство еще не выделен. Основным благотворителем стал, конечно, сам Якунин, а также «еще несколько бизнесменов из списка Forbes». Например, вложиться готовы основатель группы «ЛСР» Андрей Молчанов, предприниматель Феликс Длин и другие. «Это здание очень дорогое. Оно будет сделано очень хорошо. Очень дорого стоят театральные и музейные технологии», — заявляет Евгений Герасимов.

«Помойку не жалко»

По закону строить тут можно: официально сквер не признан зеленым насаждением общего пользования. Можно ли пробить Дом Достоевского на уровне первого и третьего, а, возможно, даже четвертого этажа — ведь это федеральный памятник — мнения расходятся. Сопредседатель петербургского отделения ВООПИиК заявил, что из-за этой угрозы готов даже судиться. У Герасимова другая точка зрения: он проверил все охранные обязательства и полагает, что всё это можно проделать без проблем.

Сам скверик сохранять нет никакого смысла, уверены сторонники проекта, хотя известно, что Петербург — самый «незеленый» из европейских мегаполисов. В центре на одного жителя приходится лишь 6 кв. метров зеленых насаждений.

«Сегодня это используется как курилка студентов. К сожалению, нет ни одной лавочки, урны, фонаря. Используется под торговлю с Кузнечного рынка: торгуют квашеной капустой, носками, старьем. Несанкционированная парковка», — рисует мрачную картину Герасимов.

Судя по фото, которые он демонстрировал в своей презентации, последний сквер в этом районе — просто помойка. Кто будет о нем жалеть, совершенно непонятно. Как и неясно, зачем его благоустраивать и тратить деньги на фонари, если можно поставить модный гранитный короб за 10 млн долларов.

Равнение на Берлин

Впрочем, за застройку выступают и другие: заместитель председателя Совета по сохранению культурного наследия Санкт-Петербурга Михаил Мильчик считает, что эту «пустоту» необходимо заделать, просто, возможно, стоит посмотреть другие варианты фасадов. Даже если и не восстанавливать дом XIX века в его первоначальном виде, за что выступают градозащитник Александр Кононов и депутат Заксобрания от «Яблока» Борис Вишневский.

«Сквер застроить не можно, а нужно. Но этот фасад акцентный, он отвлекает от главной ценности. Он должен быть абсолютно рядовым. Я думал, что мы увидим несколько вариантов фасада», — заметил Мильчик.

Но Евгений Герасимов подчеркивает: о какой-то монолитной «среде Достоевского», о которой сокрушаются некоторые градозащитники, нет смысла даже говорить, ведь все здания по Кузнечному переулку, от улицы Марата до Владимирской площади, были построены после смерти писателя.

«Мы считаем абсолютно неправильным лепить на общественное здание XXI века штукатурный фасад уже много лет не существующего доходного дома XIX века», — непреклонно заявил Герасимов. Фасад предлагается выполнить из серого гранита разных пород, оттенков и обработки, будет заметна облицовка медными листами, а также стеклянный атриум и эркер, который, по выражению архитектора, будет «концептуально высовываться в существующую застройку».

Русско-немецкий архитектор Сергей Чобан, например, возвел современное здание в исторической части Берлина под свою коллекцию и, кажется, не столкнулся с противодействием чиновников или горожан. «Что-то я не слышал, чтобы муниципалитет Берлина ему говорил: вы сейчас построите, а потом музей оттуда уберёте, продадите, в здании будете сосисками торговать. Почему-то муниципалитету Берлина не приходит такое в голову», — недоумевал Герасимов.

«Тварь ли я дрожащая или право имею?»

Архитектор Анатолий Столярчук, еще один рецензент проекта, считает стремление «попасть в стилистику окружающей застройки» лишь каким-то «поверхностным» желанием. А желание Герасимова — и, видимо, не только его — сказать свое слово в архитектуре, ему кажется более глубоким и осмысленным.

В восторге от этого «мощного, но недосказанного» гранитного фасада оказались и другие представители архитектурной элиты.

«Можно ли все-таки позволить в Петербурге хоть что-то современное поставить в ряд с историческими зданиями хоть где-то? — почти в отчаянии восклицает архитектор Феликс Буянов. — Наверное, в этом в основном интрига». Он для себя давно решил, что не только можно, но и должно. «Это очень хорошая возможность, чтобы хоть здесь поставить какой-то современный дом, показать нашим землякам, что все-таки современный архитектор может что-то хорошее построить в Петербурге», — говорит Буянов.

Член Градсовета Михаил Кондиайн видит в истории вокруг нового музея Достоевского пример противостояния между «архитекторами-профессионалами», которые, судя по всему, давно мечтают строить в Петербурге что-то новое, и теми, кто хочет сохранить в Северной столице то, что от нее осталось. «Вместо живого организма мы скоро получим мумию города. Это очень страшное явление», — говорит он.

Архитектор Сергей Бобылев замечает, что, несмотря на необходимость расширения музея и эффектность самого проекта, рассматриваемый объект — это не просто современное здание в исторической среде.

«Это именное здание, связанное с именем планетарного масштаба. Дилемма внутри каждого из нас: что важнее? Благоговение перед его именем, возможность воссоздать среду, которая сама является памятником Достоевского? Или оставить след нашей эпохи, отразить амбиции фонда?» — рассуждает он.

Эта дилемма, на его взгляд, все же должна быть решена в пользу обуздания своих желаний. Потому что люди со всего мира приезжают сюда посмотреть на Петербург Достоевского, а не Петербург Герасимова.

Аналогичную мысль высказал и доцент кафедры архитектуры Института имени Репина при Российской академии художеств Сергей Шмаков.

«Звучит фамилия Достоевский. Мы должны выбрать: то ли голосовать за суперсовременную архитектуру, то ли за эпоху и фамилию Достоевского. Я поддерживаю второй вариант и считаю, что этот уголок Петербурга, нравится нам это или нет, но должен состояться в духе Петербурга Достоевского», — полагает он.

Защитники проекта резонно замечают, что Петербург строился на протяжении трех веков, и здесь то и дело появлялись здания, которые на тот момент не вписывались в окружающую среду. Например, Дом Зингера на Невском проспекте, который на момент постройки пришлось даже слегка понизить. Правда, вряд ли эффектному кубу Герасимова предстоит повторить судьбу этого здания или Эйфелевой башни.

«Те архитекторы, которые строили в стиле модерн в старом Петербурге, — им бы подобный фасад в страшном сне не приснился», — припечатал депутат Заксобрания, градозащитник Алексей Ковалев.

Закон против новаций?

Стоит заметить, что на пути амбициозного проекта может встать и 820-й закон о зонах охраны культурного наследия. Там сказано, что в Петербурге запрещается изменять традиционные приемы архитектурных решений лицевых корпусов, формы оконных проемов, скаты крыш.

Возможно, отчаянье архитекторов оправдано, и Петербург все еще не может пережить травму начала 2000-х, что теперь мешает горожанам в принципе воспринимать современную архитектуру, даже самую потрясающую. Но закон сейчас не на стороне новаторов.

«Консенсус есть на сегодня. Может быть, он устарел. Но это же не случайно зафиксировано в законе, а потому что был испуг от не очень качественной архитектуры, от массового вторжения. Сейчас нам представлен блестящий вариант решения. Проблема в том, что он уже не вписывается в те жесткие рамки, которые были установлены из-за этого испуга. Может быть, надо в 820-м законе сделать оговорку: что никому нельзя, кроме отдельных мастеров Петербурга. И перечислить поименно, кому можно, а кому нельзя», — замечает эксперт центра ЭКОМ Александр Карпов.

«Все замолчат, когда построят», — подбадривают Евгения Герасимова чиновники. «Ну правильно, что говорить, если всё уже построено», — резонно заключает Карпов. Ответом станет расширение черного списка градостроительных ошибок, предупредил он.

Как уже сообщало ИА REGNUM, вице-губернатор Игорь Албин, который провел 11 октября заседание Совета по сохранению культурного наследия при правительстве Санкт-Петербурга, предложил членам Совета воздержаться от голосования, пока инициаторами проекта не будут предложены вариативные решения лицевого фасада нового здания.

«Тема сложная, требует обсуждения. Давайте примем сбалансированное решение, которое пойдет на пользу нашему великому городу, на пользу Петербургу Достоевского», — призвал чиновник Смольного.