Слово «ценности» в наше время совсем обесценилось. Едет куда-нибудь, к примеру, какой-нибудь «западный лидер», и за ним тянется крепкий, устойчивый, как запах от советского одеколона «Шипр», целый шлейф «западных ценностей», о которых тотчас же сообщается, что они привезены с собой и прямо тут на месте уже начали утверждаться. Или, напротив, «традиционные ценности», о которых говорится, что они лучше «западных». Их обычно у нас религиозные вожди с собой доставляют, если куда поедут, не сами, конечно, ценности, а упоминание о них.

Иван Шилов ИА REGNUM

И те, и другие предлагаются обычно оптом. Как некоторые хвастливые грибники обычно насобирают в лесу всякой дряни, а сверху положат парочку грибов товарного вида, и кажется, что у него целая корзина отборных боровиков. Хотя на самом деле боровиками он только трясет ради показухи и хвастовства, изображая из себя матерого грибника, знающего «места», а под боровиками у него каша-мала, рядовки да ломаные сыроежки, которых жена дома тотчас же выбросит в мусорное ведро, чтобы — не приведи Господь — не отравиться чем-нибудь неопознанным в этом слипшемся в комок даре леса.

Хотя были там, конечно, когда-то некие ценности. И не сказать, что совсем ничего не осталось, но при таком количестве к ним полученного «в нагрузку», количество нагруженного давно сделалось качеством самих «ценностей», так что все перетаскивают за собой и волочат далеко не ценности, а свои мелочные привычки, свой комфорт, которые в экспортном варианте преподносятся, как высшие идеалы человечества.

Против таких вот «идеалов» или «красивых идей», которые красиво смотрятся, да совершенно бесплодны, все громче и настойчивей выступает Римский архиерей. «Я никогда не устану повторять, что милосердие Бога — это не красивая идея, а конкретное действие: нет милосердия без конкретных дел. Милосердие — это не добро, сделанное мимоходом: милосердие вовлекает туда, где есть зло, где есть болезнь и голод, где эксплуатируют людей. Даже милосердие человека не может быть человечным, пока не станет конкретным в повседневных поступках», — сказал папа Франциск на встрече в тружениками милосердия 9 сентября сего года.

Религии, по словам понтифика, должны утверждать жизнь, а не сами себя, и поэтому верующие должны сотрудничать со всеми, кто думает и поступает так же. Священникам нечего хвалиться «евангелизацией и прозелитизмом», то есть, приведением людей до храма и тамошним их «окормлением» словами, словами и еще раз словами. Христианин «выходит разделить жизнь и трудности других людей, помогая им — в духе милосердия — на путях веры», так слово Божие приходит к людям не через наставления извне, а в изображении жизни, движимой настоящей верой.

Франциск отделяет такую веру от веры «самодельной», где Бог для человека «существует» в пространстве его желаний и представлений, в конце концов, его испорченности и замкнутости в собственном эгоизме: «Другие же делают из Бога фальшивого идола, используя Его святое имя для оправдания своих целей или даже ненависти и насилия. А для кого-то Бог — это просто психологическое убежище, в нем можно укрыться в трудные моменты: это вера, замкнутая на себе, непроходимая для силы милосердной любви Иисуса, которая побуждает идти к братьям. Некоторые считают Христа лишь хорошим наставником в этике, одним из многих в истории. Наконец, есть и такие, кто подавляют веру до чисто внутренних отношений с Ииусом, сводя на нет Его миссионерский призыв, способный преобразить мир и историю».

Вот такая вера, не побуждающая «идти к братьям», к сожалению, только сейчас в основном и проповедуется в церкви, и составляет ту самую корзину «традиционных ценностей», где сверху валяется пяток красивых слов, прикрывающих кучу совершенно ненужного, но «обязательного к исполнению». Ради того, чтобы считать себя носителем этих самых ценностей, которые противостоят, как считается, «западным», где все тоже самое, но подкрепленное деньгами и оружием.

Так «борьба идей», или «утверждение ценностей» тех или иных, выглядит обычной перепалкой, где победителем должен в итоге выйти тот, на чей крик слетится побольше беспокойного люда. Именно так это и выглядит, да с такой целью и производится. Подразумеваемый результат — собрать под свой клич больше народа, уговорив людей, что здесь ценности гораздо лучше, чем у тех.

И тот самый «миссионерский призыв» у нас звучит исключительно ради того, чтобы привлечь людей наладить «внутренние отношения с Ииусом». Проповедники ставят современным верующим, кажется, только две задачи — не поддаться на «чуждые ценности» (для этого произносятся различные обличительные проповеди) и наладить контакт с Богом через регулярное хождение в церковь и исполнение правил, которыми их «по силам» нагрузят.

Все правила — можно быть уверенным — будут сводиться к тому, чтобы помочь «найти в Боге психологическое убежище», которое будет найдено, впрочем, в редчайшем случае, поскольку так называемые духовники понимают это каждый по своему, редко кто из них способен справиться даже с такой минимальной задачей, как скорая психологическая помощь, потому что они сами еще в лучшем случае только налаживают контакт, а обычно и вовсе заняты требами или благоустройством.

То есть, современная бурная религиозная деятельность никак не соответствует тому предназначению, которое было уготовано Христом Своей Церкви, потому что Сам Христос, по словам Франциска, «деятельное орудие милосердия Отца». По этому поводу папа Римский в одной своей проповеди очень тонко подмечает отличие Христа от Иоанна Крестителя. Христос не проповедует близкую «секиру у корня» тем, кто не творит милосердия, Он его исполняет. Проповедь Христа — исполнительная, и Церковь должна проповедовать так же, чтобы соответствовать своему о ней замыслу.