Красные звезды над черепичными крышами. Кто помог в денацификации Риги

«Сегодня, 13 октября, войска фронта штурмом овладели столицей Латвийской ССР — Ригой. Сегодня на рассвете начался штурм города.

Первыми ворвались в Ригу бойцы стрелкового полка под командованием подполковника Волошенко… Бойцы, сержанты и офицеры проявили исключительные умения и отвагу. Первый флаг над Ригой водрузил орденоносец старшина Александр Попов.

Население — рабочие, городская беднота, служащие интеллигенты встретили наши войска с большой радостью, искренней любовью».

Так ровно 80 лет назад докладывал член военного совета 3-го Прибалтийского фронта генерал-майор Алексей Лобачёв в донесении начальнику главного политуправления Красной Армии генерал-полковнику Александру Щербакову.

К вечеру 13 октября 1944 года наши бойцы очистили от фашистов городские кварталы по правому берегу Даугавы — Западной Двины. К 15 октября Рига была полностью освобождена. Но уже 13-го, судя по сообщению Лобачёва, в оставшихся магазинах появились в продаже сохранившиеся с 1941 года портреты советских вождей и значки с изображениями Ворошилова и Калинина.

Никакого «сопротивления советской оккупации», которым могли бы гордиться современные латышские политики, рижане не оказывали.

Те же, кто выбрал «сотрудничество» с настоящими — нацистскими — оккупантами, пытались пристроиться в хвост немецких колонн, спешно отходящих к курляндскому побережью.

Это бегство из «древней столицы ганзейских рыцарей» живо описал в своих мемуарах обер-лейтенант вермахта Готтлоб Бидерман, чье подразделение прикрывало отход из Риги. Пехотинцу, пережившему битвы за Киев, Севастополь, Ригу и Курляндский котёл, повезло. Он мирно скончался в 2010-м, воспоминания выпустил в середине девяностых. Видно, что и через 60 лет картинка бегства немцев из «старых орденских земель» живо стояла перед глазами:

«Воздух наполнялся ревом утомленных и обезумевших стад скота, которые гнали на запад по брусчатке рижских улиц. Зловещий вид русских штурмовиков стал постоянной чертой нашей жуткой ситуации, когда они грохотали над черепичными крышами, демонстрируя четкую пятиконечную красную звезду на сверкающих серебром фюзеляжах».

Операция «Гром» по организованному отходу на запад, как вспоминал Бидерман, закончилась «зловеще», а, проще говоря, провалилась.

То, что на овладение Ригой Красной армии понадобилась еще пара суток, а часть немецкой живой силы и техники удалось увести, объясняется лишь расторопностью отдельно взятого взрывника.

«Пока солнце пробивалось сквозь плотный серый горизонт, офицер из саперной части повернул ручку взрывмашинки, подключенной к подрывным зарядам в Двинском мосту. В небо над рекой поднялся гигантский огненный шар, и раздался колоссальный взрыв, от которого мост в конце концов рухнул в Двину», — вспоминал Бидерман, обязанный жизнью этому сапёру.

Тогда же, утром 13 октября 1944-го, рижские рыбаки под огнём врага латали испорченные немцами лодки, помогали нашим бойцам переправляться и перевозить технику через Даугаву и рижские озёра. Об этом свидетельствуют документы политотдела 43-й гвардейской Латышской стрелковой дивизии 2-го Прибалтийского фронта.

Власти современной Латвийской республики, конечно, не будут отмечать 80-летие освобождения Риги и всей республики от нацизма.

Подход нынешних политиков известен. К примеру, в феврале этого года мэр города Огре Эгилс Хелманис поздравил легионера СС Антонса Мортукансса со 105-летием, назвав коллаборациониста «уважаемым бойцом» и «удивительной личностью».

А в марте латвийская Госполиция арестовала в Риге общественного деятеля Елену Крейле, которая вышла на одиночный пикет против традиционного марша в честь Латвийского легиона СС. Как поясняет ТАСС, ранее Крейле была признана политической преступницей — судьи сочли российский триколор на её куртке и букву «Z» на сумке «оправданием военных преступлений».

Зато акция протеста против героизации настоящих военных преступников, увековеченных в рижском музее «борьбы с оккупацией», была сочтена посягательством на национальные интересы.

Но то, что люди приносили цветы к Памятнику советским воинам в Парке победы на берегу Даугавы (пока в 2022-м власти не снесли этот монумент), свидетельствует: Латвия помнит об освобождении и о том, что ему предшествовало.

Напомним об этом и мы.

Две Латвийских ССР

Само появление Латвийской республики (1918–1940, в советской историографии её называли «буржуазной») неразрывно связано с Гражданской войной, охватившей всю Российскую империю.

Роль латышских стрелков в событиях октября 1917-го и в боях от Петрограда до Каховки и Перекопа общеизвестна. Достаточно сказать, что первым главкомом РККА был «стрелок» Иоаким (Юкумс) Вацетис. Менее известно, что в 1919-м он же командовал армией Советской Латвии.

Первая Латвийская ССР была провозглашена ещё осенью 1918-го, во время войны местных красных (под началом Вацетиса и Яна Фабрициуса по прозвищу Железный Мартын) и белых, в которую вмешивались ландесверы балтийских немцев и русские белогвардейцы. Просоветские латыши вели бои до 1920-го, пока та же логика гражданской войны не вынудила РСФСР подписать мир с «буржуазной» Латвийской республикой.

Вторая Латвийская ССР появилась, когда в Европе уже вовсю шла Вторая мировая, а нашей стране требовалось обезопасить границы. Советско-германский пакт о ненападении дал эту возможность и при этом обезопасил народы Прибалтики от немедленной нацистской оккупации.

Перед войной европейские дипломаты признавали: «Латышский народ в большинстве своем настроен антинемецки». Но режим диктатора Карлиса Ульманиса склонялся к тому, чтобы уйти под немцев. За два месяца до подписания пакта с Советским Союзом рейхсминистр Иоахим фон Риббентроп подписал другой пакт с главой МИД Латвии Вильгельмсом Мунтерсом — балтийским немцем, которого на самом деле звали Вильгельм Мунтер. Берлин и Рига обязались сотрудничать в военной сфере. Вермахт мог появиться на советско-латвийской границе еще до вторжения гитлеровцев в Польшу.

Но планы новой мировой войны не подразумевали немедленной конфронтации Германии с СССР, и по пакту Молотова — Риббентропа Прибалтика оказывалась в советской сфере влияния. 16 июня 1940-го нарком Вячеслав Молотов предъявил Ульманису требования Москвы: соблюдать ранее заключённые договорённости о военной помощи СССР и провести демократические выборы.

Подготовка к голосованию в Народный сейм сопровождалась массовыми просоветскими демонстрациями. Москва требовала от режима Ульманиса не вмешиваться (и это было подкреплено присутствием Красной армии), но, судя по донесениям НКВД, выражения симпатий к нашей стране были вполне искренними.

Народный сейм 21 июля 1940 года проголосовал за провозглашение второй Латвийской ССР и подал запрос на вступление её в СССР. Что и произошло 5 августа того же года. Латвийскую армию переформировали в 181-ю и 182-ю стрелковые дивизии РККА.

Понятно, что эти перемены вряд ли пользовались поддержкой абсолютного большинства правящего класса, армии и общества. Но никакой «партизанской войны» в ответ на вхождение Латвии в СССР в 1940-м не началось. «Лесные братья» появились позже, при участии и помощи гитлеровцев.

«Люди с черепами на фуражках, понимавшие по-русски»

Латвийская ССР стала одной из первых оккупированных немцами советских территорий. Ригу захватили в конце июня 1941-го, всю республику вермахт занял к 8 июля. Ни о каком «восстановлении независимости» речи не шло. По генеральному плану «Ост» был создан генеральный округ Леттланд в составе рейхскомиссариата Остланд — территории, подлежащей заселению немецкими колонистами.

Нашлись те, кого устроил холопский статус. В Латвийский легион СС удалось набрать около 100 тысяч «добровольцев», из них 87,5 тысячи отправили в боевые части.

Латышские эсэсовцы «отметились» военными преступлениями в Ленинградской и Новгородской областях. Только с декабря 1943 по апрель 1944 года подразделения 19-й латышской дивизии СС уничтожили 23 деревни. В тринадцати из них расстреляны до 1300 человек. По оценкам историков, в феврале–марте 1944-го легионеры уничтожили в Витебской области Белоруссии 138 деревень, убили 17 тысяч человек и 13 тысяч угнали в Германию.

Зверствам латышских «эсэсманов» в Белоруссии ужасались даже другие коллаборационисты из власовской РОА. Фонд «Историческая память» цитирует одно из донесений власовцев:

«В начале мая мес. (1944 года) в районе деревни Кобылиники в одной из ложбин мы видели около трёх тысяч тел расстрелянных крестьян, преимущественно женщин и детей. Уцелевшие жители рассказывали, что расстрелами занимались «люди, понимавшие по-русски, носившие черепа на фуражках и красно-бело-красные флажки на левом рукаве» — латышские СС».

В конце войны и сразу после неё каратели вольются в ряды «лесных братьев», ныне считающихся борцами за независимость и демократию.

Латыши в «Молодой гвардии» и под Прохоровкой

Но была и другая Латвия.

Первая ячейка антифашистского подполья в Риге — группа Яниса Антона примерно из ста человек — была создана сразу после начала оккупации, в июле 1941-го. Причём похоже, что создана вне связи с московским «центром».

Осенью того же года в латвийской столице появилась своя «Молодая гвардия» — организация собирала оружие, организовывала побеги советским военнопленным и арестованным латвийским подпольщикам. Несмотря на репрессии гестапо, подполье работало до момента освобождения.

Не менее 75 тысяч латышей воевали в Великой Отечественной на стороне Красной армии. 201-я (впоследствии 43-я) латышская дивизия удостоилась звания гвардейской за участие в обороне Москвы.

183-я дивизия билась с гитлеровцами в начале войны — под Старой Руссой, в 1942-м — подо Ржевом, а в 1943-м в сражении за Харьков и на Курской дуге, где латыши воевали в самом пекле — у Прохоровки. Здесь они выдержали натиск двух элитных танковых дивизий СС — «Адольф Гитлер» и «Мёртвая голова».

Заметим, что первым танкистом, удостоенным звания Героя Советского Союза, стал латыш Петер Тылтыньш (боец испанских интербригад Поль Арман). Всего звания Героя до конца Великой Отечественной войны были удостоены 27 этнических латышей и выходцев из Латвии.

Одну из звёзд Героя посмертно получил Имант Судмалис, один из организаторов советского партизанского подполья в Латвии и Белоруссии.

Первую акцию в глубоком тылу врага партизаны Андерсона (под этим псевдонимом знали Судмалиса) провели еще в 1942-м. За полгода до освобождения Латвии Судмалис был арестован гестаповцами и после пыток повешен. Послевоенным советским поколениям латышей были хорошо известны последние слова партизана:

«Я оглянулся на пройденный путь, и не в чем мне себя упрекнуть: в эти решающие для человечества дни я был человеком и борцом. Лишь бы будущее было лучше и счастливее!»

Всего лишь «транзитный лагерь»?

Пока латыши-красноармейцы воевали на фронтах Великой Отечественной войны и в партизанских отрядах, их оккупированная родина превращалась в большой концлагерь. Нацисты построили 48 тюрем и 18 еврейских гетто.

Ответственность за холокост в Латвии несёт в том числе «Вспомогательная полиция безопасности» под командованием Виктора Арайса — в январе–марте 1943 года именно эти каратели расстреляли более 10 тыс. человек на полигоне в Бикерниекском лесу к востоку от Риги.

В двадцати километрах от латвийской столицы оккупанты создали концлагерь Куртенгоф, более известный под латышским названием Саласпилс.

Саласпилсский лагерь для политзаключённых и расположенный рядом «шталаг» 350/Z не относились к категории Vernichtungslager (лагерей уничтожения, подобных Освенциму, Собибору или Майданеку), но там за три года погибло около 400 тысяч латвийцев и пленных.

На самом деле «воспитательно-трудовой лагерь» был лагерем смерти, где устраивали массовые расстрелы, убивали в «душегубках».

«Я участвовал в посадке евреев из эшелонов в грузовики, сопровождал их к газовой камере и насильно загонял в кузов. Поместив в газовую камеру 50–60 человек, герметически закрывали дверь и пускали в действие мотор…» — показывал на допросе сотрудник Рижского отдела СД, латыш по фамилии Кондрадс.

Здесь закапывали живьём в землю, а больных заключённых — как взрослых, так и детей — «ликвидировали» с помощью мышьяка.

Самым страшным было то, что в лагере содержались и дети, вывезенные из Белоруссии, Псковской и Ленинградской областей во время «антипартизанских акций», в которых участвовали и легионеры СС.

ФСБ приводила данные из архивов — рассказ бывшего заключённого Саласпилса латыша Казимира Лаугалаитиса:

«В марте 1943 года пригнали 20 тысяч советских граждан вместе с детьми. Эсэсовцы сразу же отбирали детей у родителей, буквально вырывали из рук… Грудных младенцев и детей до 5 лет помещали в отдельный барак, где они умирали в массовом порядке. Только за один год погибло более трех тысяч детей».

Советские следователи установили: с конца 1942 по 1944 год в Саласпилсском лагере содержалось до 12 тысяч детей, из них погибли 7 тысяч. Подавляющее большинство маленьких узников прошли через «акцию», сравнимую разве что с садистскими «опытами» японского отряда 731. В Саласпилсе немцами было выкачано из кровеносных сосудов детей 3,5 тыс. литров крови.

В опубликованных ФСБ еще в 2000 году документах приводится свидетельство одной из узниц лагеря, 10-летней Наташи Лемешонок:

«Солдаты группами выводили из барака и вели через двор в больницу… Доктор воткнул мне в руку иглу и, когда набрал полную стеклянную трубку, отпустил меня и стал брать кровь у моей сестренки Ани… Через день нас снова повели к врачу и опять брали кровь. Скоро Аня умерла в бараке. У нас все руки были в уколах».

В изданном в середине 2000-х учебнике «История Латвии: XX век» Саласпилс представлен не как аналог Освенцима и Треблинки, где «трудились» в том числе местные коллаборационисты, а как «транзитный лагерь», где «одновременно находились около 2 тысяч человек», а самым страшным наказанием якобы был не расстрел, а угроза расстрела. Документы, которые могли бы опровергнуть эту ложь, игнорируются.

Восьмой сталинский удар

Конец нацистскому террору и оккупации положил восьмой из десяти «сталинских ударов» — операция Красной армии, которая началась в середине сентября 1944 года силами трёх Прибалтийских фронтов (командующие — генералы армии Иван Масленников, Андрей Еременко и Иван Баграмян).

Удерживающими Латвию армиями группы «Север» командовал генерал-полковник Фердинанд Шёрнер. Он, с одной стороны, сделал карьеру от рядового до генерал-фельдмаршала (он был последним, кому Адольф Гитлер присвоил это звание в 1945-м), но, с другой стороны, не пользовался уважением в армии за жестокость и бесталанность. Как вспоминал офицер вермахта Готтлоб Бидерман, Шёрнеру «было бы лучше служить фельд-жандармом, которых солдаты именовали «цепными псами», чем генералом».

«Цепной пёс» не смог сдержать наступление войск Баграмяна. А затем на фоне успешных действий Ленинградского фронта в Эстонии к концу сентября начали продвижение армии Ерёменко и Масленникова.

Были освобождены города Валмиера и Смилтене. Но немцы, подтянув войска, отступавшие из Эстонии, смогли навязать бои 1-му Прибалтийскому фронту, подходившему к Риге. 27 сентября наступление временно остановилось на укреплённой линии «Сигулда» в 60 км от города.

Наше командование приняло решение перенести основной напор атак из Латвии, с рижского направления, в Литву, на мемельское (клайпедское). Это дало бы шанс быстро рассечь территорию врага, отрезав группу «Север» в Прибалтике от Восточной Пруссии.

Атака «Фордов»-амфибий

Армии 1-го Прибалтийского фронта были переведены в литовский город Шауляй, откуда 6 октября началось совместное наступление на Мемель-Клайпеду.

Немцы, ожидавшие возобновления боев в районе Риги, оказались совершенно не готовы к такому повороту.

Начался отвод вермахта из Риги на мемельское направление, но это не помогло врагу. По замыслу советского командования наступающая Красная армия оставила немцам коридор у моря для вывода войск из Риги на запад, где врага всё равно ждало бы окружение.

Как отмечают специалисты московского Музея Победы, Шёрнер клюнул на эту приманку, и 5 октября объявил эвакуацию через коридор. Ситуация для противника ухудшалась: 10 октября немецкая группировка в Латвии и Литве оказалась отрезана от Восточной Пруссии. Но Шёрнер не собирался сдавать город без боя.

«Фельд-жандарм» не ожидал неожиданного решения нашего командования. 13 октября по немцам ударили с озера Кишэзерс, которое наши бойцы форсировали на ленд-лизовских амфибиях Ford GPA. Пропустившие удар немцы начали отступать.

13 октября, как было сказано выше, силы 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов, преследуя бегущего противника, заняли правобережную часть Риги, а затем и весь город.

«Гордость латышского народа» боялась капитуляции

Рижская операция завершилась 22 октября соединением 1-го и 2-го Прибалтийских фронтов, блокировавших врага на северо-западе Латвии, в Курляндском котле. Здесь очутились и немцы, и Латвийский легион, сопротивлявшиеся до мая 1945-го. 19-я латышская дивизия СС, опасаясь расплаты за преступления, сдалась уже после капитуляции рейха.

Эсэсовцев и «участников антисоветского сопротивления» ныне чтят как борцов за независимую Латвию. «Легионеры — это гордость латышского народа и государства», — заявил в 2019 году тогдашний министр обороны Артис Пабрикс. Этот постсоветский тренд лишь укрепился с началом СВО.

О сносе в 2022-м памятника Освободителям уже говорилось. В феврале 2023-го латвийский минкульт выделил грант на фильм «Невидимая крепость» об Эрнесте Лауманисе, командире 21-го Лиепайского полицейского батальона во время блокады Ленинграда — разумеется, с немецкой стороны.

А 20 апреля прошлого года («по совпадению» в день рождения Гитлера, отметили в российском МИДе) сейм принял закон «О запрете проведения отдельных публичных мероприятий 9 Мая», под которыми подразумевались мероприятия в честь Дня Победы. Остановить реабилитацию нацизма, которую нынешние прибалтийские режимы навязывают своим народам, может лишь победа России над неонацизмом в СВО.