Гениальное злодейство. О товарище Ленине — человеке и мумии
100 лет со дня смерти человека, который опроверг Пушкина. Ленин доказал, что гений и злодейство запросто совмещаются в одной личности. Ленин — это безусловно гигантская фигура, и преуменьшать ее масштаб просто глупо. Но это фигура, на примере которой нужно учить поколения, как неукротимая воля и изощренный, но плоский ум могут привести к абсолютно чудовищным последствиям.
«Выродок, нравственный идиот от рождения, Ленин явил миру как раз в самый разгар своей деятельности нечто чудовищное, потрясающее; он разорил величайшую в мире страну и убил несколько миллионов человек — и все-таки мир уже настолько сошел с ума, что среди бела дня спорят, благодетель он человечества или нет», — писал о нем Иван Бунин.
А Маяковский признавался: «Я себя под Лениным чищу, чтобы плыть в революцию дальше». И, как вспоминает Лиля Брик, настолько был потрясен смертью своего кумира, что использовал несколько пропусков на прощание с ним, которые получил в разных ведомствах, и выстаивал каждый раз очередь, чтобы снова и снова подходить к гробу.
Бунин и Маяковский друг друга, кстати, на дух не переносили…
«Раз,
два,
три!
Пионеры мы.
Мы фашистов не боимся,
пойдем на штыки».
Напрасно
кулак Европы задран.
Кроем их грохотом.
Назад!
Не сметь!
Стала
величайшим
коммунистом-организатором
даже
сама
Ильичева смерть», —
писал тот же пролетарский поэт.
Но лидера фашистов Муссолини в молодости, когда он был еще социалистом, товарищи называли «Муссоленин». Почему? Да потому что Ильич показал всем, что готов поставить на кон жизни миллионов ради социального эксперимента, что «так можно было». Он тем самым задал повестку всего XX века.
И российское общество до сих пор, живя в совершенно иную эпоху и в совершенно иной формации, оценивает его, скорее, положительно. ВЦИОМ докладывает: «Почти каждый второй россиянин декларирует скорее положительное отношение к Ленину (47% от числа знающих, кто он такой), 30% — безразличное, и только каждый седьмой относится к этой исторической фигуре отрицательно (15%)».
То есть, назовем вещи своими именами, 47% одобряют кровавые социальные эксперименты, 30% все равно, будут над ними экспериментировать или нет. И только 15% осознают, что именно совершил Ленин.
Вы скажете, но зачем такие категоричные оценки? Люди отвечали, не особо задумываясь. А вам не кажется непозволительной роскошью по прошествии 100 лет так и не иметь четкого понимания того главного, что он сделал?
Он был воистину если и не антихрист, то абсолютно, предельно последовательный антихристианин. Он учил ненавидеть ближнего, расчеловечивая его во имя любви к дальнему, к мифическому человеку будущего.
«Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, — откровенно пишет Ильич, — тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать».
А когда, почему и в какой именно момент это следовало сделать? Ленин отвечает: «Именно теперь и только теперь, когда в голодных местностях едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией и не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления».
Это же гениально! Он выбирает ровно тот момент, когда сопротивления народных масс либо не будет вовсе, либо оно будет минимальным. И именно в этот отрезок времени нужно уничтожить максимальное количество тех, кого списывает со счетов классовая теория. Не конкретные личности, нет, а единицы, сотни, тысячи обезличенных и обреченных, просто потому, что мешают эксперименту.
То есть Ленин — это именно гениальное злодейство. И снова цитата, которая лучше любых рассуждений и обличений: «Один умный писатель по государственным вопросам справедливо сказал, что, если необходимо для осуществления известной политической цели пойти на ряд жестокостей, то надо осуществлять их самым энергичным образом и в самый краткий срок, ибо длительного применения жестокостей народные массы не вынесут».
Кто этот «умный писатель»? Макиавелли, конечно. Ленин был макиавеллистом ничуть не меньше, чем марксистом. И, несомненно, прав Бунин, назвавший этого политического гения «нравственным идиотом». Вот что писал Ленин вечно мечущемуся Горькому: «Миллион грехов, пакостей, насилий и зараз физических гораздо легче раскрываются толпой и потому гораздо менее опасны, чем тонкая, духовная, приодетая в самые нарядные «идейные» костюмы идея боженьки». И в том же письме: «Всякий боженька есть труположство». Как это? Это же ненависть к Богу на грани помешательства. Экзорцисты говорят, что бесы, которых они изгоняют, изрыгают из себя нечто подобное.
И конечно, страшен был финал Ленина. Он страдал далеко не только и не столько физически. Эти его нелепые последние статьи — «Как нам реорганизовать Рабкрин» и тому подобное. Он видел, что эксперимент не удался. Что советская власть воспроизвела номенклатуру и бюрократию куда более лютые, нежели царские. И он пытался себя убедить, что делу поможет контроль сознательных рабочих.
И это была его главная фатальная ошибка — он, похоже, правда верил, что революционное творчество масс что-то там способно коммунистическое построить. Он верил, что все однажды станут «сознательными». А кто не станет, тех просто ликвидируют. Но правда в том, что человеческая природа неизменна. Кто-то стремится повелевать, а кто-то стремится подчиняться. И это не зависит от формы собственности. Вообще никак…
И из этих его ложных, даже бредовых представлений вытекали все прочие ошибки, которые хуже преступлений. Когда сегодня говорят, что он заложил бомбу в фундамент российской государственности формированием национальных республик, просто не понимают его логики. Его вообще никак, нисколько не интересовала Россия. Она была для него только базой для мировой революции.
Он создал принципиально иное государство — Союз Советских Социалистических Республик — потенциально всемирное, планетарное. И к нему должны были поэтапно присоединяться новые социалистические республики — Венгерская, например (в 1919-м красные конники слишком белыми были заняты, подавили ее в зародыше «буржуи»), Германская (ждал, следил постоянно за ходом забастовочного движения). И так далее — до полной «земшарности». Не случилось. И не могло. Накануне своей смерти в Горках 100 лет назад он, похоже уже осознавал, что все пошло не по теории, что все не так, как надо…
Но самое страшное ждало его после смерти — наследники решили сделать из него самого «боженьку» и, превратив в мумию, обеспечили на сотню лет то самое «труположество»…