19 августа Ольга Васильева была назначена новым министром образования. 9 сентября новым детским омбудсменом стала Анна Кузнецова. Несмотря на то, что их предшественники на этих постах, Дмитрий Ливанов и Павел Астахов соответственно, не пользовались симпатией ни одной из групп граждан, включая и facebook-общественность — в штыки были встречены и новые назначенцы. Ольга Васильева была немедленно поименована «православным сталинистом». Анне Кузнецовой досталось за отношение к абортам и прививкам, а прежде всего — за уже знаменитую телегонию.

kinderly.ru
Детские кубики с азбукой

Нетрудно заметить, что часть обвинений является, мягко говоря, надуманными. Так, приписываемая Васильевой фраза «Особая благодарность — Сталину» на самом деле принадлежит перу корреспондента «Новой газеты» (это был ее очень вольный пересказ речи будущего министра). Никакой апологии вождя народов нет и в других высказываниях Васильевой.

То же касается и обвинения Кузнецовой в приверженности телегонии. Фраза на эту тему была якобы произнесена ею семь лет назад. Сама омбудсмен не помнит такого своего заявления и отмечает, что сейчас в любом случае не является приверженцем этой теории. Даже если фраза и была сказана, судить о человеке по одному выступлению семилетней давности (игнорируя все остальное) некрасиво и непрофессионально.

Что же до других «обвинений», то они не выдерживают вообще никакой критики. Ольга Васильева действительно имеет прямое отношение к теме истории православной церкви, но что здесь плохого? И что плохого или странного в том, что главный защитник детей считает аборты неправильным делом или что она (разделяя убеждение многих педиатров) считает прививки делом небесспорным?

Это уж не говоря о том, что никакой министр образования не может проконтролировать, что говорят о том или ином предмете все школьные учителя страны, и что реальное влияние детского омбудсмена не выходит за рамки советов, сопереживания и просьб.

Причина столь бурной реакции состоит в другом. Facebook-общественность страдает обостренным неприятием чужой точки зрения. Оба новых назначенца — православные христиане, а, с точки зрения технократа, человек может быть христианином только тихо и незаметно; говорить о своих взглядах вслух (и тем более — руководствоваться ими в профессиональной деятельности) считается недопустимым.

Мы говорим о тех самых людях, которые весьма чувствительны к защите прав всяческих меньшинств. Но в силу какого-то парадокса они считают правильным лишить всех этих прав представителей большинства, которым являются в России православные.

Причина такой своеобразной картины мира не сводится ни к какой теории заговора. Технократам искренне кажется, что только их собственная картина мира идеологически прозрачна, настолько, что идеологией как бы уже и не является, — а потому только она и имеет право на существование, остальные же должны быть запрещены. Люди, именующие себя либералами, требуют запрета всех мировоззрений, кроме собственного: еще один типичный facebook-парадокс.

Хотя заблуждение является искренним, оно от этого не перестает быть заблуждением. Отсутствие идеологии невозможно, как невозможно отсутствие направления движения. Выбирать, куда двигаться, — можно, а двигаться без направления — нельзя.

К каким последствиям приводит буквальное следование технократической идеологии, хорошо видно на европейских примерах. Где в ряде стран запрещены одеяния монахинь, запрещено высказывать свое (неправильное) мнение об однополых «браках», запрещено носить крестики и так далее. Это — тоже идеология, только она пуста и безжизненна, поскольку она ничего не предлагает, а только препятствует быть нетолерантным и иметь убеждение.

Примеры можно найти и ближе. Целый ряд модных в России сайтов рассказывает об а) новинках потребления, б) голливудских фильмах и в) отечественных ужасах, и этим предлагаемая ими картина мира более или менее исчерпывается. Вряд ли можно говорить, что в этой картине нет никакой идеологии.

Другая проблема, проявившаяся в дискуссии вокруг Васильевой и Кузнецовой, состоит в отказе facebook-общественности от принятия ответственности. Вместо того чтобы узнать о реальных взглядах (и действиях) новых назначенцев, легче и приятнее сразу найти в интервью семилетней давности (которого, возможно, и не было) какой-нибудь повод обвинить в каком-нибудь смертном грехе — и в дальнейшем сосредоточиться на теме «все плохо, а будет еще хуже».

Дискуссия при этом продолжается не более недели; именно столько нужно для закрепления в сознании очередного образа злочинца, далее тезис считается доказанным, и к нему можно не возвращаться.

Интересно, что так называемые консерваторы считают своим долгом общаться с технократической общественностью, объясняя ее представителям свою точку зрения и прислушиваясь к аргументам другой стороны. Они делают это, несмотря на то, что для них вполне очевидна ангажированность и неискренность facebook-причитаний. Но их стремление остается неразделенным, потому что для facebook-общественности все понятно сразу, с первой вырванной из контекста цитаты, и навсегда.

На такое положение вещей можно было бы ответить простым пожатием плечами, если бы не одно но. Диалог и взаимодействие всех, идеологически самых разнородных сил — это благо. Отказ от такого диалога — это зло.

Но диалог нельзя навязать силой. Если одной из сторон интересней придумать еще одно пугало, чем помочь новым назначенцам реальными, из жизни, а не риторики, вопросами, и реальными, из жизни, а не риторики, предложениями — значит, заниматься образованием и защитой прав детей придется без них.

Это — их выбор.