Когда самоотменилась русская интеллигенция

Сто один год назад, осенью 1922 года из Советской России на «философском пароходе» (на самом деле их было два, плюс поезда) выслали крупнейших русских мыслителей. Троцкий в интервью американской журналистке, комментируя это событие, заявил: «Мы этих людей выслали потому, что расстрелять их не было повода, а терпеть было невозможно». Эта акция, как очевидно сегодня, стала фактически абортированием русской мысли, имевшим самые трагические последствия. И особенно это бросается в глаза при сравнении тогдашней эмиграции и нынешней.

И дело не только в том, что даже близко среди представителей последней нет личностей масштаба Николая Бердяева, Ивана Ильина, Николая Лосского, Льва Карсавина, да, собственно, среди тех изгнанников почти каждый «вписан золотыми буквами» в историю русской и не только мысли.

Хуже то, что негативные характеристики русской интеллигенции, которые эти философы некогда давали, в результате только усугубились.

Вот, например, реакция релоканта, иноагента (всё как положено) и создателя популярного интернет-ресурса Дмитрия Колезева на возможные поствыборные перемены в Варшаве:

«Оптимистичные новости из Польши: правоконсервативная правящая партия «Право и справедливость», которой руководит влиятельный польский политик Ярослав Качиньский, может потерять большинство в парламенте и уступить демократической оппозиции».

А чем же она так оптимистична для русского оппозиционера, ведь, собственно, правые и левые Польши солидарны лишь в одном, но главном, для российских эмигрантов — негативном отношении к Москве? Какая, казалось бы, для него разница? Но она есть!

«Партия Туска выступает за легальные аборты, ориентацию на США и Евросоюз, помощь Украине и возможность легализации однополых браков», — радуется Колезев. И в самом деле — вот оно счастье…

И это преобладающий (за редким, ничего не решающим исключением) настрой у новой эмиграции — полная поддержка «прогрессивной» леволиберальной ЛГБТ-повестки.

Бердяев писал: «Нужнo знать, чтo представляет собой тo своеобразнoe явлениe, котopoe в России именуется «интеллигенция». Западныe люди впали бы в ошибкy, если бы они отождествили русскую интеллигенцию c тем, чтo нa Западe называют intellectuels».

Философ был беспощаден и точен: «Интеллигенция скорее напоминалa монашеский орден или религиозную сектy co своей особой моралью, очень нетерпимой, co своим обязательным миросозерцанием, co своими особыми нравами и обычаями, и дажe co своеобразным физическим обликом, пo которомy всегдa можнo былo узнать интеллигентa и отличать егo от другиx социальныx rрупп».

До революции член этой «секты» непременно должен был быть левых взглядов и активно антирелигиозен. И ровно эти же характеристики у их современных потомков.

Бердяев поясняет: «Русскиe обладают исключительной способностью к усвоению западныx идей и учений и к иx своеобразной переработке. Ho усвоениe западныx идей и учений русской интеллигенцией былo в большинствe случаев догматическим. To, чтo нa Западe былo научной теорией, подлежащей критикe, гипотезой или вo всяком случae истиной относительной, частичной, нe претендующей нa всеобщность, y русскиx интеллигентов превращалосъ в догматикy, вo чтo-тo вродe религиозногo откровения».

Иными словами, интеллигент — это как раз антипод интеллектуала, это персонаж зачастую как раз интеллектуально, а часто (вспомним характеристику Бердяева) и физически не вполне полноценный. Бесспорно, таким можно и нужно сочувствовать. Но совестью нации, которая определяет, что есть норма, а что нет, что есть благо, а что пагуба, подобная категория лиц не может быть по определению.

Трагедия в том, что ведущих интеллектуалов большевики выслали. А интеллигентов, да, частично расстреляли, но тех, кто вполне разделял левизну, но не большевистские методы, успешно интегрировали. Кафедры марксизма-ленинизма усугубили их исконный догматизм мышления. И вот мы имеем персонажей, с которыми (не раз пробовал) совершенно бессмысленно спорить о тех же абортах. Бредовая догма «мое тело — мое дело» для них просто не обсуждаема. Равно как и любая другая составляющая «повестки».

Между тем логика прав человека должна бы, по идее, распространяться на все этапы его жизни. Что бы ни утверждали медики-«повесточники», они никогда не смогут доказать, что «эмбрион не человек», поскольку критерии оценки здесь не могут быть абсолютными. А сомнение в правовом государстве безусловно трактуется в пользу обвиняемого. В данном случае в пользу эмбриона, приговариваемого к смерти по обвинению в том, что он «не человек».

Но как логика может противостоять догме?

Удивительно то, что, оказавшись за рубежом, куда они вроде стремились, чтобы свободно мыслить, никакого оригинального продукта они не порождают. Аналитика текущих событий крайне поверхностна, а когда речь заходит о глубинных причинах — это какой-то шариковский «абырвалг» — всему виной, как правило, «Орда».

Хотя это предельно упрощённое и ничего реально не дающее объяснение легко опровергается при первой же попытке сопоставить реальные властные практики потомков Чингисхана и Романовых. Но «Орда» — это ведь тоже догма. И вот это вот вековечное следование им — это «самоотмена» русской интеллигенции.

На самом деле интеллектуальное убожество, которое демонстрирует сегодня оппозиция, — это один из моментов истины, явленный этим драматическим поворотом истории, в котором мы все так или иначе участвуем.

Ведь ко всему происходящему (как и ко всякому вершащему историю процессу) может быть по большому счету только два подхода. Человек-субъект отличается от человека-объекта не уровнем образования, не социальным статусом и не очками на носу. Объект именно и чувствует себя исключительно объектом внешних воздействий, песчинкой исторических процессов, которая их слепо «претерпевает».

Субъект же рассматривает всё происходящее вокруг него, от вполне бытовых событий до всемирно-исторических катаклизмов, войн и революций, как знаки на его личном духовном пути, как-то, что должно быть пережито, осмыслено и использовано для коррекции личной стратегии по отношению к миру и его отдельным элементам.

И только субъект может быть солидарен с мыслью не интеллигента, а подлинного русского интеллектуала Фёдора Тютчева:

«Блажен, кто посетил сей мир

В его минуты роковые!

Его призвали всеблагие

Как собеседника на пир».