Взлёт и падение «Валькирии». Как Гитлеру повезло в последний раз

Восемьдесят лет назад, 20 июля 1944 года немцы через домашние радиоприёмники (которые многие тайком называли Goebbels-Schnauze — «рылом Геббельса») услышали поразительное известие — на вождя германской нации Адольфа Гитлера совершено покушение.

Фюрер жив и в полном здравии, подчёркивал геббельсовский пропагандист. Но для немцев, которые (по крайней мере внешне) не сомневались, что «Германия — это Гитлер, а Гитлер — Германия», это было внезапным осознанием того, что угроза Рейху исходит не только с «русского фронта», но и изнутри.

На деле нацистскую «тысячелетнюю империю» начали подтачивать изнутри уже довольно давно. Причём в среде, которая должна была стать столпом национал-социализма.

Откровение на авеню Клебер

В один из последних дней марта 1944 года в номер парижского отеля «Рафаэль», где квартировал знаменитый писатель и офицер Вермахта Эрнст Юнгер, постучал его знакомый, подполковник люфтваффе Цезарь фон Хофакер.

«Он чувствовал себя несколько неуютно и потому предложил мне пойти на авеню Клебер, где можно было спокойно побеседовать», — чуть позже записал Юнгер в дневнике.

Хофакер, казалось, был охвачен паническими настроениями: провал вермахта на востоке вкупе с открытием фронта на западе грозит страшными последствиями, катастрофу уже не предотвратить…

Юнгер был хорошо знаком с настроениями в армии — и по итогам поездки на Восточный фронт (где находился до отступления войск с Кавказа), и уже работая в Париже. Здесь автор романа «В стальных грозах» трудился в отделе цензуры и отслеживания связи под началом генерала Отто фон Штюльпнагеля, командующего оккупационными силами во Франции.

Высшие круги СС считали Юнгера одним из самых подозрительных людей в окружении Штюльпнагеля. Генерал сам был не на лучшем счету.

Надвигающуюся катастрофу, между тем продолжал фон Хофакер, «можно смягчить и модифицировать».

Он рассказал Юнгеру (которому целиком доверял как честному офицеру, недолюбливавшему нацистских бонз) о группе, к которой он принадлежит и которая готовит ликвидацию Адольфа Гитлера. «Его нужно просто взорвать», — добавил подполковник.

«Наиболее подходящий момент для этого — совещание в ставке. Здесь он назвал имена из своего ближайшего окружения», — передал Юнгер слова своего визави.

Среди этих имен были: министр финансов Пруссии Йоханнес Попиц, отставной бургомистр Лейпцига Карл Гёрделер, и — шеф Юнгера, генерал Штюльпнагель. Если судить по дневнику писателя, он не удивился.

Последним Хофакер назвал своего двоюродного брата, офицера не в самых высоких чинах — если сравнить с другими заговорщиками. Звали его Клаус Шенк фон Штауффенберг.

Через четыре месяца, утром 21 июля 1944 года Юнгер, который привык всё аккуратно фиксировать в дневнике, записал: «Вчера стало известно о заговоре… Свершивший покушение — граф Штауффенберг. Это укрепило меня во мнении, что в такие поворотные моменты в действие вступает старая аристократия. По всем данным, эта акция вызовет чудовищную расправу…»

Все люди, упомянутые Цезарем фон Хофакером в давнем разговоре, были казнены — включая самого Хофакера. Эрнст Юнгер знал о заговоре, но в нём не участвовал — будучи «убежден, что покушения мало что меняют и уж, во всяком случае, ничего не улучшают».

«Подозрительный литератор» на пострадал, хотя в донесениях гестапо фигурировал как соучастник попытки убить фюрера. Юнгера не арестовали (по слухам, из-за личной протекции Гитлера — как фронтовика Первой мировой уважавшего такого же фронтовика, прославившего солдатский подвиг).

Писатель отделался увольнением из армии, уже после войны опубликовал дневник с записью обсуждения заговора, а позже несколько блестящих романов — и счастливо дожил до 102 лет в статусе непререкаемого классика.

Юнгер оказался прав — в заговоре участвовала «аристократия голубых кровей», и он не смог переломить ход войны. Рейх пал не от взрыва бомбы в ставке Гитлера, а под ударами Красной армии и союзников. Но Штауффенберг стал героем в новой Германии — о чём мир вспоминает ровно 80 лет спустя.

Сколько было заговоров

Историки спорят о том, сколько было попыток избавить мир от Гитлера.

Судя по опубликованным архивам немецких спецслужб, не менее двадцати. Немецкий писатель Вилль Бертхольд, который работал репортёром во время Нюрнбергского процесса и, видимо, был знаком с документами, говорил, что — более сорока. Известно, что первое покушение произошло в феврале 1933-го вскоре после назначения вождя НСДАП рейхсканцлером — баварский политик Людвиг Аснер отправил из Франции на адрес Гитлера отравленное письмо, но оно было перехвачено.

Последней же попыткой был заговор 20 июля 1944 года, он же мятеж генералов, он же «операция «Валькирия», как называли его сами заговорщики.

Сколько было «теоретических обсуждений» того, что нацистского диктатора пора свергнуть, тоже доподлинно неизвестно — некоторые историки говорят о 42 заговорах. Но точно известно, когда об антигитлеровском сопротивлении задумались в вермахте: в 1938 году, после дела Бломберга — Фрича.

Высшие функционеры нацистской партии тогда сделали объектами атаки бывшего военного министра, генерал-фельдмаршала вермахта Вернера фон Бломберга и действующего главкома сухопутных войск Вернера фон Фрича.

Представители старой прусской военной аристократии, они полагали, что вермахт не готов к войне, к которой подталкивал Гитлер, — со вводом войск в Рейнскую демилитаризованную зону, повышением затрат на армию, подготовкой к аншлюсу Австрии и т.п.

В результате нескольких хитрых махинаций Фрич был обвинен в уголовном преступлении — гомосексуализме, а Бломберга отстранили от должности военного министра за брак с девушкой «нечистых нравов», о которых тот ничего не знал.

В итоге Гитлер стал верховным главнокомандующим и получил полный карт-бланш на распоряжение армией. Командование Сухопутными войсками он поручил генералу Вальтеру фон Браухичу (его снимут с поста в 1941-м, после провала наступления на Москву), а начальником Верховного командования вермахта стал Вильгельм Кейтель, который в 1946-м предстанет перед Нюрнбергским трибуналом.

С идеей «двух столпов Рейха» — партии и армии — было покончено. Военное руководство сконцентрировалось в руках фюрера. Но масштабной чистки в армейских рядах не последовало. Там осталось множество офицеров, преданных даже не столько Фричу и Бломбергу лично, сколько идеалам старой германской аристократии — реставратора которых они ошибочно увидели в Гитлере в 1933 году.

Это был довольно широкий круг — в него в том числе входили начальник Генштаба Сухопутных войск Франц Гальдер, глава абвера адмирал Вильгельм Канарис, бывший рейхсминистр экономики Ялмар Шахт, генерал-фельдмаршал Эрвин фон Вицлебен, отличившийся в польской и французской кампаниях. И даже получивший пост от фюрера Вальтер фон Браухич.

Отдельно нужно упомянуть генерал-полковника Людвига Бека и генерал-майора Хеннинга фон Трескова — эти прусские юнкеры сыграют особую роль в заговоре 1944 года.

Пока же смещение Гитлера планировалось на конец сентября 1938 года — был расчёт на обострение внешнеполитического кризиса, вызванного чехословацким вопросом. Но случился Мюнхенский сговор, якобы принёсший «мир нашему поколению» (слова Невилла Чемберлена), и от планов пришлось отказаться.

«Валькирия» расправляет крылья

В 1941 году на первые роли в армейском подполье выходят более молодые фон Тресков и подполковник абвера, человек Канариса Ханс Остер.

Чуть позже появляется пришедший на смену Гальдеру новый начальник Генштаба Сухопутных войск генерал Фридрих Ольбрихт.

Тогда же к кругу конспираторов присоединяется упомянутый выше экс-бургомистр Лейпцига Гёрделер — этот консервативный политик претендовал на роль организатора и идеолога.

Заговор «вызревал» несколько лет, к лету 1944 года он выглядел следующим образом.

После ликвидации фюрера конспираторы планировали арестовать всех его приближенных, разоружить СС и сформировать временное правительство.

Экс-начальник Генштаба Людвиг Бек должен был стать президентом, Гёрделер — канцлером, Вицлебен — верховным главнокомандующим. Генерал Штюльпнагель должен был держать под контролем войска во Франции, до возможных контактов с англо-американцами.

В целом делался расчёт на то, что после переговоров война будет остановлена достаточно далеко от довоенных границ Германии. К лету 1944-го союзники лишь начали продвижение вглубь Франции, а Красная армия, при всех масштабных наступлениях весны-лета, пока только подходила к границам Восточной Пруссии.

В послегитлеровской Германии предполагалось установить правоконсервативный режим — без нацистов, СС и концлагерей, но без особого «разгула демократии». Некоторые участники заговора предполагали восстановить монархию.

Но до этого надо было продумать схему смены власти. Название «операция «Валькирия» (которое предложил Ольбрихт) появилось не зря. Вообще, кодовым названием «Валькирия» в Третьем рейхе назывался план противодействия чрезвычайным ситуациям — например, покушения на высших государственных лиц. Этот план всегда был наготове и осуществлялся армией резерва.

Важно, что начальником штаба резервной армии, отвечавшей за «Валькирию» (в обычном смысле), 1 июля 1944 года был как раз назначен один из активных заговорщиков — 36-летний полковник Клаус фон Штауффенберг.

Присоединившийся не первым

Часто заговорщиков скопом называют «прусскими аристократами», но в случае графа Штауффенберга это не так. Он принадлежал к старейшим родам католической южной Германии. Отец, граф Альфред фон Штауффенберг был одним из приближённых последнего вюртембергского короля Вильгельма.

Воспитанный в религиозном и монархическом духе, Клаус сначала видел в фюрере НСДАП человека, способного преодолеть слабость и коррупцию Веймарской республики. Во всяком случае, на выборах 1932 года он выступал за Гитлера против Гинденбурга.

Выпускник академии генштаба, Штауффенберг участвовал в оккупации Судет, затем воевал в Польше и во Франции. Любопытно, что когда в декабре 1941-го Гитлер добавил себе армейских полномочий — объявив себя главкомом Сухопутных войск, то Штауффенберг посчитал это верным (в отличие от многих коллег-офицеров).

Всё изменил 1942 год, когда боевой офицер стал свидетелем массовых убийств мирного населения на оккупированных территориях. Но, понимая, что война по Гитлеру идёт вне всяких правил, Штауффенберг оставался на службе.

В 1943-м в Северной Африке во время операции по помощи войскам «лиса пустыни» Эрвина Роммеля (ещё одного «генерала под подозрением») подполковник Штауффенберг попал под британскую бомбёжку и был тяжело ранен — потерял левый глаз, правую руку и два пальца на левой. Когда граф лежал в госпитале в Мюнхене, его посетил дядя, граф Николаус фон Икскюль-Гиллебанд, имевший отношение к генеральскому заговору, и убедил присоединиться к сопротивлению.

Вскоре, в августе 1943-го Штауффенберг вошёл в контакт с одним из руководителей, генералом фон Тресковом. Когда последний убедился, что граф также считает, что Гитлера надо не отстранить, а устранить — Штауффенберга ввели в круг, непосредственно готовивший покушение.

Очень кстати было то, что за отвагу и боевые заслуги Штауффенберг получил новое назначение. Как начальник штаба резервной армии тот получил допуск в ставку Гитлера и на совещания с участием фюрера. Это сильно упрощало задачу.

Операция в действии

План был прост: Штауффенберг пронесет с собой взрывчатку и убьет Гитлера, пускай и ценой собственной жизни.

План предполагалось осуществить сперва 6-го, потом 15-го и, наконец, 20 июля.

В этот день Гитлер вызвал командующих военными ведомствами к себе в ставку в «Волчье логово» (в лесу близ Растенбурга в Восточной Пруссии). Скрыть перевоз взрывчатки Штауффенбергу помогали его адъютант Вернер фон Хафтен и генерал-майор Гельмут Штиф.

Там же в ставке находился еще один участник заговора — начальник службы связи вермахта генерал Эрих Фельгибель, который должен был отключить связь в резиденции фюрера после взрыва.

Сама взрывчатка действовала так: чтобы завести механизм, нужно было сломать капсулу с кислотой, которая за десять минут добиралась до химического взрывателя.

Поэтому от запуска механизма до взрыва у Штауффенберга было совсем немного времени. Он поставил портфель под стол, ближе к Гитлеру, а сам вышел, сославшись на телефонный разговор. Взрыв прогремел в 12:42

Всё пошло не так

Четверо офицеров, находившиеся рядом с Гитлером, погибли, но сам нацистский лидер остался жив. Его, отделавшегося царапинами и легкой контузией, спасла дубовая перекладина стола, которая взяла на себя основную силу взрыва.

Первым, кто обнаружил, что фюрер, увы, жив и здоров, был Фельгибель, который затем побежал отключать линии связи. Но он не знал о секретной линии связи с Генрихом Гиммлером. Через 18 минут после покушения глава СС знал о случившемся.

Дальше события развивались стремительно: поскольку Штауффенберг не думал, что фюрер мог выжить после такого взрыва, заговорщики действовали так, как будто власть уже была в их руках.

Исполнитель покушения быстро уехал на аэродром и вместе с некоторыми заговорщиками отправился в Бендлер-блок (комплекс армейских зданий в Берлине) к своему непосредственному шефу — командующему резервной армией генерал-полковнику Фридриху Фромму, который считался симпатизирующим заговору. Он должен был подписать приказ о введении в действие плана «Валькирия» (в данном случае имеется в виду официальный план на случай гибели руководителя рейха).

Но Фромм отказался — ведь чуть ранее, пытаясь понять, что происходит, он успел позвонить в «Волчье логово» — и там генералу подтвердили, что фюрер жив и даже невредим. Заговорщики попытались переломить ситуацию — арестовали Фромма, а Штауффенберг начал обзвон военных округов, требуя исполнять приказы «нового руководства».

Но было уже поздно — во многом, из-за того, что оперативно стал действовать министр пропаганды (а на тот момент и имперский комиссар обороны Берлина) Йозеф Геббельс. В 17:00 по радио прозвучало оповещение о неудачном покушении и о том, что фюрер жив и находится на посту.

Судьба заговорщиков

Тем временем лояльные власти части вермахта под руководством 32-летнего генерала Отто-Эрнста Ремера брали под контроль правительственные здания. Около 21 часа после перестрелки был захвачен и Бендлер-блок. Штауффенберг отстреливался (что было сложно, учитывая его фронтовые увечья) и был ранен в плечо.

Освобождённый из-под ареста Фромм, «забыв» о прошлых колебаниях, тут же назначил заседание военного суда над теми, кто недавно сам взял его под стражу. После получасовой формальности расстрельная команда вывела во двор штаба резервной армии четверых осуждённых: Клауса Штауффенберга, его адъютанта Вернера фон Хафтена, генерала Фридриха Ольбрихта и полковника Альбрехта фон Квирнхайма. Расстрел занял пятнадцать минут.

Свидетели вспоминали, что перед смертью Штауффенберг успел крикнуть: «Да здравствует священная Германия!»

Судьбы других заговорщиков также были незавидны.

Людвиг Бек, прежде чем быть застреленным подчиненным Фромма, дважды пытался застрелить себя сам. Гёрделер пытался скрыться и был выдан хозяином гостиницы, Вицлебен также был арестован.

В Париж, где заговор первоначально пошёл по плану, вскоре поступила информация из Берлина. Штюльпнагель (пытавшийся арестовать местное руководство гестапо, СС и СД) сам был взят под стражу, по дороге в Берлин пытался покончить с собой, но безуспешно.

Организаторы неудавшегося путча были приговорены к смертной казни.

Та же судьба постигла и собеседника Эрнста Юнгера Цезаря фон Хофакера (который выполнял роль связного между Штауффенбергом и находившимся в Париже фон Штюльпнагелем). Многие из участников, которые даже не принимали непосредственного участия в подготовке операции, были задержаны, арестованы, отправлены в концлагерь или казнены. Офицерский состав торопился доказать свою верность фюреру, партии и национал-социализму.

Многие офицеры, правда, уже через год клялись войскам союзников, что выступали против НСДАП и были участниками разных несостоявшихся заговоров.

«Герои демократии»

После войны далеко не сразу в немецком (точнее, западногерманском) обществе устоялось представление о «заговорщиках 20 июля» как о героях антифашистского сопротивления.

Опрос, который в 1951 году провели социологи из Института Алленсбаха, показал, что только треть респондентов положительно высказались о тех, кто «безуспешно пытался свергнуть нацистский режим». А в 1956-м первое предложение назвать одну из школ в честь Штауффенберга было «забаллотировано» местными жителями.

Положительное отношение в ФРГ сложилось к 1960-м, когда подросло поколение, для которого «вина отцов» за нацистские преступления была серьёзной проблемой. В Штауффенберге, Гёрделере и других участников заговора стали видеть поборников демократии — вопреки происхождению и реальным убеждениям заговорщиков.

В ГДР подошли тоньше. Бека и Гёрделера объявили буржуазными реакционерами, а Штауффенберга и его непосредственное окружение — прогрессивно настроенными офицерами, чуть ли не связанными с левым подпольем.

В современной Германии 20 июля — день поминовения участников попытки свержения нацизма, у Бендлер-блока установлены памятник расстрелянным и мемориальная табличка.

Но периодически делаются попытки «критически переосмыслить» этот эпизод — припоминая авторитарные и нелиберальные взгляды заговорщиков. Канонизировать образ Штауффенберга, возможно, помог голливудский фильм 2008 года с Томом Крузом в главной роли. Правда, из него чаще всего припоминают довольно сомнительную фразу: «Можно решить любую проблему на Земле, аккуратно применив мощную взрывчатку».