Три задачи для одной провокации. Зачем Киеву атака в Брянской области

Вторжение группы украинских боевиков в Брянскую область может показаться событием не таким важным. Его реальный масштаб был серьезно преувеличен теми блогерами и журналистами, которые писали о нем в первые часы после вторжения на основе слухов.

Писали, напомним, что речь шла о большой диверсионно-разведывательной группе, которая вошла в село и взяла десятки заложников — то есть такая реинкарнация событий в Будённовске или (учитывая, что среди заложников было много детей) даже Беслане.

Однако на самом деле всё оказалось гораздо проще — группа украинских террористов зашла в село, устроила стрельбу в сторону мирных жителей (убив двух человек), организовала фотосессию напротив фельдшерского пункта, разбросала вокруг мины и сбежала назад через границу, до которой от села буквально километр-два через лес.

Противостояние на истощение

При этом событие недооценивать не стоит. Отчасти потому, что была осуществлена атака на территорию Российской Федерации. В ходе нее убито двое россиян, еще несколько человек получили ранения (в том числе дети, по которым стреляли террористы, а также силовики, подорвавшиеся на мине в ходе зачистки).

Но не только поэтому — еще и потому, что киевский режим при помощи этой атаки хотел изменить неудачный для него ход специальной военной операции.

Дело в том, что российское руководство, по мнению ряда экспертов, взяло курс на ведение так называемых боевых действий на истощение. То есть, по сути, на изматывание Украины, уничтожение её экономического потенциала и личного состава вооружённых сил (в частности, под Артёмовском, где киевский режим постоянно вынужден отправлять в практически окружённый город по полностью простреливаемым путям снабжения всё новые и новые подразделения).

Еще одна цель боев на истощение — лишение противника мобилизационного потенциала. Неудачи на фронте мотивируют украинцев к эмиграции и доносят до них мысль о бессмысленности сопротивления. На сегодняшний день Россия такую битву выигрывает.

Процесс мобилизации новых бойцов в ВСУ идет с многочисленными скандалами (людей буквально похищают на улицах). Украинская экономика в этом году, если верить директору-распорядителю МВФ Кристалине Георгиевой, будет нуждаться в 40–48 млрд долларов заимствований просто для самого факта поддержания существования.

В западных же странах (которые вроде как и должны эти деньги дать) усиливаются позиции тех, кто выступает против увеличения помощи Украине, да и вообще против спонсирования киевского режима как такового.

Причем не только в Европе (которая не особо стремится поставлять Украине новые танки), но и в Соединённых Штатах. Доля республиканцев, выступающая за более активную поддержку Киева, сократилась с 49% в марте 2022 года до 17% в январе 2023 года, а демократов — с 38% до 23% за тот же период.

Более того, антиукраинские настроения усиливаются в элитах. Правые республиканцы (выступающие за перенаправление внешнеполитических расходов на решение внутриполитических проблем) и левые демократы (выступающие против чрезмерной эскалации) требуют пересмотреть программу помощи Киеву. И в силу специфики американской внутренней политики не исключено, что эти настроения выйдут в политический тренд уже летом/осенью — когда будут израсходованы фонды, выделенные Киеву прошлым составом Конгресса, и когда в США начнется настоящая предвыборная кампания.

Этот тренд Киеву нужно ломать — и он пытается это сделать, в том числе и за счет провокации в Брянской области. Которая, по мнению ее организаторов, должна была, видимо, решить три задачи.

Игра в раскол

Первая — это психологическая атака на российское общество. «Инцидент в Брянской области, как и хаотичные залеты беспилотников — элементы проводимой Киевом психологической войны, преследующей, прежде всего, информационно-пропагандистские цели», — поясняет ИА REGNUM российский политолог Антон Хащенко.

И речь тут идет не только о попытке запугать жителей районов Брянской, Курской и Белгородской областей (которые граничат с пока еще контролируемой Украиной территорией). Речь скорее о внесении раскола между пассионарной частью общества и властью, полагают эксперты. «Цель, основная, — воздействие на российское общество с целью демотивации той его части, которую принято называть «турбопатриотами», ввести их в измененное состояние, чтобы они критиковали власть из-за «неспособности» препятствовать таким актам. Отчасти это получилось — в соцсетях», — поясняет ИА REGNUM директор Центра политической информации Алексей Мухин.

Турбопатриоты — это медийно активная часть патриотического общества, постоянно требующая ужесточения и ускорения проведения СВО. Не все они понимают или согласны с выбранной российским руководством стратегией истощения противника. Атаки киевского режима наподобие той, что прошла в Брянске, не просто убеждают «турбопатриотов» в правоте своей точки зрения, но и позволяют считать, что эти атаки являются свидетельством слабости политических и военных руководителей РФ. «По сути, это попытка перенаправления негатива на руководство Минобороны и страны», — считает Хащенко.

Речь идет отнюдь не только о дискредитации СВО — киевский режим работает в рамках общезападного информационного мейнстрима, пытающегося спровоцировать смену власти в России силовым путем. «Через либеральные установки власть не поменять. А вот обвинения в мягкости, неумении вести военные действия, как и недостаточном патриотизме и предательстве национальных интересов, — это удар по основам, на которых и держится доверие к государству», — продолжает Хащенко.

Туда, где хотят

В Киеве надеются, что российская власть в попытках доказать силу прибегнет к какому-то масштабному ответу на провокацию в Брянске — и тут кроется вторая задача украинского режима.

3 марта президент Владимир Путин провел оперативное совещание с членами Совбеза России, посвященное, по его словам, мерам по антитеррористической защищенности объектов, которые находятся в ведении правоохранительных органов.

Однако многие эксперты считают, что единственный способ защитить российские территории от проникновения украинских ДРГ (диверсионно-разведывательных групп) — взять под контроль пограничную территорию. То есть, проще говоря, нужно отказываться от тактики истощения и провести как можно скорее масштабное наступление в Харьковской, Сумской и Черниговской областях.

Фактически Россию толкают к полномасштабным боевым действиям в заранее известном месте и в заранее неблагоприятный период. Речь тут не только о распутице, которая затруднит движение техники, но и о необходимости Украине проводить наступление весной или в начале лета этого года. Как пишут специалисты, такая задача была поставлена Киеву как условие для продолжения помощи.

Соответственно, украинский режим хочет максимально ослабить российские войска, чтобы его наступление прошло максимально успешно — тогда как интерес российских войск как раз в уничтожении украинской армии на марше, после чего может открыться окно и для наших наступательных действий.

«Русские против русских»

Наконец третья задача — демонстрация Западу перспективы победы над Россией. Естественно, здесь речь идет не о силе ВСУ (которую все прекрасно понимают), а о силе противников спецоперации среди самих россиян. Цель — продемонстрировать, что часть нашего общества якобы поддерживает Украину — и не только та часть, которая выехала из страны после начала СВО. Мол, есть и те, кто остался, — и якобы готов воевать за Киев и Запад с оружием в руках.

Именно поэтому диверсия была осуществлена так называемым Русским добровольческим корпусом (РДК) — группой неонацистов и противников российского государства, которые поступили на службу в Вооруженные силы Украины. Именно поэтому киевский режим позиционировал их именно как российские силы сопротивления. «На рф разворачивается движение русских антифашистов-ополченцев», — написал в соцсети секретарь Совета нацбезопасности и обороны Украины Алексей Данилов (орфография автора сохранена. — Прим. ИА REGNUM). А советник Офиса президента Украины Михаил Подоляк назвал их попросту «партизанами». Оба утверждения — откровенная ложь или троллинг.

Как сообщает «Коммерсант», один из предварительно установленных участников нападения — Денис Никитин, он же Капустин и White Rex, известен в европейских неонацистских, а отнюдь не «антифашистских» кругах. Другой вероятный фигурант, Кирилл Канахин (Родонский), использует позывной Solar Cross — «Солнечный Крест», то есть свастику, отмечает RT. Абсурдным выглядит не только именование боевиков-нацистов антифашистами, но и термин «партизаны». РДК официально числится регулярным подразделением в составе Интернационального легиона теробороны ВСУ, созданного год назад по распоряжению Владимира Зеленского.

Удалось ли решить задачи

Если первая задача отчасти получилась (в соцсетях действительно наблюдался вал негатива), а об итогах второй еще судить рано (Москва пока не озвучила свой ответ на провокацию), то третья, судя по всему, провалилась.

Не потому, что этот «корпус» является, по сути, подразделением наемников на службе в Вооруженных силах Украины (глава этого корпуса на камеру демонстрировал свой украинский военный билет). Западные СМИ написали о корпусе как раз как о подразделении россиян, а The New York Times даже назвала их «партизанами». Но при этом ни одно из мейнстримных западных СМИ не написало о том, что эти «партизаны» имеют хоть какое-то влияние внутри России. Скорее, наоборот, подчеркивались их незначительность и малочисленность.

Практически все мейнстримные СМИ написали, что эти «партизаны» состоят в основном из «крайне правых» активистов — и это понятно, ведь западные корреспонденты в массе своей собственной состоят из людей левых взглядов, опасающихся роста правых настроений в Европе. В свое время западные либеральные журналисты уже писали о том, что Украина (в частности, нацистская структура «Азов», признанная экстремистской, террористической и запрещенная в России) стали своего рода тренировочным лагерем для всех европейских ультраправых — и неудивительно, что к российским «стажерам» они относятся как минимум без какого-то сочувствия или симпатии.

Таким образом, на сегодняшний день украинскую провокацию можно скорее считать неуспешной. Однако это не значит, что Киев не попробует ее повторить — ведь других вариантов на спасение у него нет.