Эстония, 31 марта, 2008, 19:07 — ИА Регнум. ИА REGNUM публикует ответ автора книги "Миф о геноциде" российского историка Александра Дюкова на рецензию, опубликованную эстонским историком, директором музея Лайдонера Томасом Хийо в журнале "Diplomaatia".

Одной из фундаментальных научных норм является абсолютный запрет на ложь и фальсификацию. Ученый может ошибаться, может заблуждаться, но не имеет права подтасовывать источники и результаты своих исследований. В противном случае ни о какой научности не может идти и речи. История, как наука, имеет свою специфику. Национальные и политические симпатии ученого-историка всегда оказывают влияние на результаты его исследования; этот субъективизм исторической науки является неустранимым. Недопустимым, однако, является искажение или фальсификация исторических фактов. Факты не зависят от симпатий или антипатий историка; можно бесконечно спорить относительно справедливости или несправедливости депортации из Прибалтики летом 1941 года, но численность депортированных и их судьбу мы можем выяснить абсолютно точно.

Однако порою политическая конъюнктура оказывается сильнее научной порядочности; история начинает осознанно искажаться. И тогда фальсификаторам от истории приходится давать жесткий отпор.

В конце сентября 2007 года в свет вышла написанная автором этих строк книга "Миф о геноциде: Репрессии советских властей в Эстонии, 1940 - 1953". С опорой на документы Государственного архива Российской Федерации и Центрального архива ФСБ России было доказано, что ряд эстонских историков и политиков систематически завышает цифры репрессированных советской властью граждан республики с целью продвижения внутри страны и на международной арене концепции "советского геноцида", прибегая при этом к прямым фальсификациям. Публикация книги вызвала серьезный резонанс не только в России, но и в Эстонии.

Ответ эстонских политиков не заставил себя ждать. Журналист газеты "Eesti Pаevaleht" Хейки Сууркаск посвятил "Мифу о геноциде" объемную статью, все содержание которой можно свести к простому, как валенок, тезису: "Автор книги - агент Кремля". Самое смешное заключалось в том, что критикуемую книгу господин Сууркаск прочитать так и не удосужился [1].

Реакция эстонских историков по определению должна была быть более адекватной. В конце концов, под вопрос была поставлена их научная репутация. Защищать "честь мундира" взялся один из ведущих эстонских историков, соредактор монументального сборника статей "Эстония, 1940 - 1945" Тоомас Хийо; подготовленная им рецензия на "Миф о геноциде" вышла в журнале "Diplomaatia" уже в октябре [2].

Надо отдать господину Хийо должное: писать, что я являюсь агентом Кремля, он не стал. Вместо этого в мой адрес был выдвинут ряд конкретных претензий методологического и фактического характера. Однако претензии эти оказались, мягко говоря, странными.

Первая претензия носит методологический характер. Дело в том, что исследования эстонских историков о репрессиях периода "первой советской оккупации" (1940 - 1941 гг.) в значительной степени основываются на данных созданной нацистскими властями пропагандистской комиссии ZEV. В ответ на мое замечание о том, что использование данных нацистской пропаганды в качестве достоверного источника недопустимо, господин Хийо возражает: "ZEV образована с согласия немецких властей в упомянутых целях пропаганды, однако содержательная часть работы несмотря на это заслуживает доверия - группа Тамбека основывалась на списках жертв и составляла на этой основе сводки. В конце концов, если Дюков оспаривает результаты работы ZEV на том лишь основании, что эта комиссия была создана во время немецкой оккупации, то почему мы должны принимать всерьез его собственную работу, которая основывается на документах НКВД-НКГБ? Разве НКВД заслуживает больше доверия в этих делах, чем СД?"

На эти вопросы без труда может ответить любой студент исторического факультета. В чем разница между документами, подготовленными ZEV и документами органов НКВД-НКГБ? Очень просто: материалы ZEV предназначались для пропагандистского использования, тогда как документы НКВД-НКГБ носили гриф "совершенно секретно" и были предназначены для очень ограниченного круга лиц. Эти документы преследовали не пропагандистские, а информационные цели; за ложность сообщаемой руководству страны информации в то время легко было поплатиться головой. Именно поэтому используемые мною документы НКВД-НКГБ вызывают несравненно больше доверия, чем документы ZEV.

Возможно, Хийо действительно непонятны столь элементарные источниковедческие принципы. Это, однако, не помешало ему совершить маленькую подмену понятий, от обсуждения достоверности данных ZEV перепрыгнув к вопросу степени доверия к документам НКВД и нацистской СД.

Разумеется, внутренние документы СД являются достоверными в той же степени, что и внутренние документы НКВД. Однако причем тут данные комиссии ZEV, составлявшиеся в пропагандистских целях?

Более того: если господин Хийо внимательно читал рецензируемую им книгу, то он непременно должен был заметить, что содержащиеся во внутреннем отчете командира полиции и СД данные о числе казненных в 1940 - 1941 гг. в Эстонии совпадают с аналогичными данными НКВД и серьезно противоречат "данным" ZEV [3]. Таким образом, вопрос о достоверности "данных" ZEV должен быть снят с повестки дня. Эти "данные" недостоверны; их повторение эстонскими историками служит искажению научной истины.

Следующая претензия в мой адрес носит столь же странный характер, что и первая. Как известно, в современной Эстонии издаются поименные списки репрессированных. По мнению господина Хийо, эти списки точнее, чем содержащаяся в архивных документах ведомственная статистика: "Если другие располагают в основном цифрами, мы занимаемся конкретными людьми".

Звучит красиво, однако являются ли издаваемые в Эстонии списки адекватными? Согласно архивным документам, во время июньской депортации 1941 года из Эстонии было вывезено 9156 человек. Однако согласно спискам Эстонского бюро регистра репрессированных, число депортированных составило 10 861 чел. Откуда такие расхождения? Очень просто: в число депортированных включены не только те, кто был вывезен из Эстонии, но и родившиеся в ссылке дети и даже те, кто был включен в депортационные списки, но депортирован не был [4]. Понятно, что при таком подходе об адекватности списков репрессированных говорить не приходится. И вообще, такому уважаемому историку, как господин Хийо, следовало бы знать то, чему студентов учат на втором-третьем курсе ВУЗа: основой исторического исследования являются архивные документы.

Очередная претензия Хийо - фактологического характера. Касаясь вопроса о численности эстонцев в составе 8-го Эстонского стрелкового корпуса РККА, господин Хийо пытается уверить читателей в том, что "автор запутался здесь в советской статистике, которая оперировала национальностями, а не эстонскими гражданами - известно, что существенную часть эстонцев в стрелковом корпусе составляли т.н. российские эстонцы. Еще Дюков пишет, что в течении всей войны в корпусе воевало до 70 тысяч человек и доля эстонцев держалась все время около 80% (с. 81). Без долгого разбора происхождения этой цифры (советская статистика) можно сказать, что так много нас никогда не было".

К сожалению, весь этот пассаж не соответствует действительности. Если бы господин Хийо читал мою книгу внимательно, то он, безусловно, заметил бы, что в ней различаются военнослужащие-эстонцы и военнослужащие-граждане Эстонской ССР. Согласно хранящимся в Центральном архиве Министерства обороны РФ документам 8-го ЭСК, общий процент эстонцев по национальности в корпусе составлял примерно 80%. При этом более 80% воевавших в корпусе эстонцев до войны проживало в Эстонии, т.е. являлось гражданами республики [5]. Господину Хийо эти цифры, разумеется, могут не нравиться, однако они восходят к вполне надежному источнику. В конце концов, командованию 8-го ЭСК виднее, сколько под их начальством было эстонцев.

Самое интересное, однако, заключается в том, что приводимые мною цифры о наличии эстонцев в 8-м ЭСК подтверждаются данными современных эстонских исследователей. В фундаментальном сборнике "Эстония, 1940 - 1945" опубликованы статьи о формировании и боевом пути 8-го ЭСК. В этих статьях со ссылкой на документы Эстонского государственного архива приводятся те же самые цифры, что и в моей работе [6]. Это делает претензию господина Хийо абсолютно беспочвенной - тем более, что он является соредактором вышеупомянутого сборника. По всей видимости, господин Хийо просто не удосужился прочитать статьи, которые он якобы редактировал. Это, конечно, не лучшим образом характеризует его как профессионального историка, однако в противном случае получается, что господин Хийо сознательно лжет, говоря о том, что я "запутался в советской статистике".

В своей рецензии господин Хийо последовательно продемонстрировал сначала незнание базовых для любого историка источниковедческих принципов, а затем - блистательное незнание эстонской историографии. При этом он с заслуживающим лучшего применения упорством избегает главного вопроса: действительно ли эстонские историки систематически фальсифицируют число жертв советских репрессий?

Поскольку содержание "Мифа о геноциде" сводится именно к описанию используемых эстонскими историками подлогов, то в рецензии должен содержаться аргументированный ответ на эти обвинения. Господину Хийо следует либо доказать, что содержащиеся в моей книге данные ложны, либо признать, что они соответствуют действительности. В последнем случае очевидно, что эстонская историография "советской оккупации" вообще и советских репрессий в частности должна подвергнуться радикальному пересмотру, а деятельность причастных к фальсификациям эстонских историков должна быть осуждена научным сообществом.

Господин Хийо предпочитает на главный вопрос не отвечать вообще. Причина понятна: возразить на выдвинутое обвинение нечего. Хийо, правда, пытается сделать вид, что ничего особенного в неадекватности называемых эстонскими историками цифр нет: "Эти тексты были изданы в течение 15 лет и в их данных есть различия и противоречия, а так же ошибки и не оправдавшиеся впоследствии оценки".

Разумеется, это утверждение не соответствует действительности. В книге "Миф о геноциде" рассматривалась не эстонская историография советских репрессий за минувшие 15 лет, а новейшие "экспортные" работы эстонских историков. "Белая книга" и "Обзор периода оккупации" вышли в 2004-м году, пропагандистские брошюры Марта Лаара и "Заключения" эстонской международной Комиссии по расследованию преступлений против человечности - в 2005-м. Все это свежие исследования - и во всех них мы встречаем неадекватные с научной точки зрения данные о советских репрессиях в Эстонии.

Но, может быть, допущенные в этих работах ошибки исправлены в последнем достижении эстонских историков - уже упоминавшемся монументальном сборнике "Эстония, 1940 - 1945"? Увы, и в этом издании мы встречаем все те же неадекватные, противоречащие архивным документам, цифры репрессированных граждан Эстонии.

Более того: в этом сборнике мы находим поразительные примеры манипуляции цифрами. Эстонские историки Мелис Марипуу и Арго Куусик, исследуя архивные документы, приходят к выводу, что в 1940 - 1941 гг. советскими военными трибуналами в Эстонии было осуждено на смертную казнь более 400 человек [7]. Однако в итоговый отчет включается иная цифра казненных, восходящая к нацистской пропаганде и абсолютно необоснованная, - 1850 человек [8].

В статье историков Питера Каасика и Тыниса Мюлдре говорится о том, что во время боевых действий летом 1941 года советскими войсками и истребительными батальонами было уничтожено 819 эстонских "лесных братьев" [9]. Однако в итоговом отчете число уничтоженных "лесных братьев" занижается до сотни - для обоснования идеи о терроре против гражданского населения республики, якобы осуществлявшегося советскими истребительными батальонами [10].

И еще один небольшой пример. Эстонским историкам хорошо известно общее число депортированных 14 июня 1941 года - 9156 человек. Однако в итоговом отчете мы читаем, что число депортированных якобы составило более 10 тысяч человек [11].

Я уже упоминал, что соредактором цитируемого сборника является господин Хийо. Быть может, он попробует объяснить, каким образом такое вопиющее жонглирование цифрами соотносится с элементарной научной порядочностью?

Было бы странно ждать положительного отзыва на мою книгу от человека, непосредственно причастного к систематическому завышению данных о жертвах советских репрессий в Эстонии. Однако завуалированная похвала в рецензии Хийо все-таки есть. "Несмотря на то, что последующее не является пожеланием к прочтению, советую пролистать книгу Александра Дюкова исследователям истории репрессий, а также спичрайтерам и политикам, часто выступающим по этим темам. Говорить и писать о потерпевших неточно - есть, прежде всего, неуважение к ним".

На русском языке эта витиеватая фраза звучит просто: "Вас поймали за руку, ребята - прочитайте книгу Дюкова, чтобы не попадаться снова". Большей похвалы я ожидать не мог.

Александр Дюков

* * *

(1) Suurkask H. Miks Vene "ajaloolane" valetab? // Eesti Päevaleht Online, 29.09.07.

(2) Hiio T. Arvude vaidlustamine // Diplomaatia. 2007. № 49-50.

(3) Дюков А.Р. Миф о геноциде: Репрессии советских властей в Эстонии, 1940 - 1953. М., 2007. С. 17.

(4) Белая книга о потерях, причиненных народу Эстонии оккупациями, 1940 - 1991. Таллин, 2005. С. 27.

(5) Дюков А.Р. Миф о геноциде. С. 82 - 83.

(6) Estonia, 1940 - 1945: Reports of Estonian International Commission for the investigation of crimes against humanity. Tallinn, 2006. Р. 907, 920, 1005.

(7) Ibid. Р. 326.

(8) Ibid. P. XII.

(9) Ibid. P. 462.

(10) Ibid. P. XIV.

(11) Ibid. P. XIII.