«Другие небеса». Зачем Минюст расширяет список иноагентов

Чем больше Министерство юстиции РФ умножает список иноагентов, тем более среди граждан множится недоумение. Его причиной является скорее не то, что в проскрипционные списки зачисляют людей, являющихся «умом, честью и совестью» нашей эпохи. Есть и такой взгляд, но его разделяют совсем немногие, а большинство считает попавших в списки людьми негодными. Если, впрочем, вообще знают, кто они такие.

Главная причина в том, что списки составляются по широкому принципу «Обувь мужская, женская и резиновая».

Туда попадают: а) некоммерческие организации, признанные иностранными агентами; б) СМИ, признанные иностранными агентами; в) физические лица, признанные СМИ — иностранными агентами; г) физические лица, признанные иностранными агентами; д) незарегистрированные общественные объединения, признанные иностранными агентами. Прямо по Маяковскому — «Кудреватые Митрейки, мудреватые Кудрейки — кто их к черту разберет!».

Учитывая, что в былые годы, когда граждан пугали исключением то ли из ПАСЕ, то ли из ОБСЕ — и все их путали, гораздо более сложная схема с иноагентами совсем сбивает с толку.

И еще более сбивает беглый взгляд по персоналиям.

М. К. Певчих*, британская подданная, сподвижница (и, возможно, отравительница — у Шекспира и не такое бывает) А. А. Навального* тоже занесена в списки, хотя она всего лишь джентльвуман на службе Ее/Его Величества. Эдак и военного министра королевства Бена Уоллеса впору объявлять иноагентом.

Впрочем, болгарина Христо Грозева*, никогда не состоявшего в русском гражданстве, так и занесли в списки. Конечно, мужчина с мутной биографией работал на Ми-6 и против России, но в общем-то имел право.

Также удивительно появление в списках Л. Б. Невзлина*, который уже 20 лет как сбежал в Израиль, опасаясь тяжелой уголовной кары по мокрым делам.

Сейчас Невзлин — богатый израильтянин, может быть, и обличающий «фашистскую Россию», но отчего же иностранному подданному и не полаяться, когда есть охота.

Но даже и не столь криминальные личности, причисленные к иноагентам — писатель Д. Л. Быков*, артист Б. Б. Гребенщиков*, б. глава «Пархомбюро» С. Б. Пархоменко*, гедонист Е. А. Чичваркин* etc., — за безопасным сидя рубежом, лаются как псы из-за ограды, но в Россию нимало не собираются возвращаться.

Соответственно, им от звания иноагента ни жарко ни холодно — ведь секретных молодцов к ним подсылать не собираются. А если даже и соберутся (хотя такое ожесточение крайне сомнительно), приказы молодцам будут отдаваться совершенно без согласования с Минюстом и его списками.

И непонятно, в чем прагматика зачисления таких персон в иноагенты. То, что они люди уродливые, было и без того известно.

Сама-то идея была понятная и давняя. Гораздо более давняя, чем правовая концепция соответствующих законов США, на которые принято ссылаться в видах оправдания отечественной практики — «А мы что? А мы как в Америке». В действительности дело в оформлении национального государства.

Еще в XVII–XVIII вв. в том, чтобы политики брали деньги от иностранных послов, не было ничего зазорного. Вспомним взяточную практику французских послов при Елизавете Петровне. Да и позже. Апоплексический удар Павлу I организовывал петербургский посол Его Величества лорд Уитворт. Привычное дело.

Но с появлением национальной идеологии, самого понятия «нации» брать иностранные деньги для внутриполитический борьбы стало неприлично. «Свои кобели грызутся — чужие не приставай». И кобель, берущий деньги у иностранных держав, исключался из политикума. Таков стал добрый обычай суверенных наций.

Но ничто не вечно. При больших потрясениях в политической жизни, когда все начинается с нуля, нередкими являются случаи, когда политика архаизируется и взятки от иностранных правительств (чаще через прокладки формально независимых фондов) вновь делаются вещью совершенно приемлемой.

Вспомним перестройку и «святые 90-е», когда проблема была не в том, брать ли иностранные деньги, но исключительно в том, где найти заморского благодетеля.

Однако по мере суверенизации государства взятки от иностранцев вновь стали делаться все менее пристойными. Отчасти от них отказывались добровольно, отчасти наиболее настырным благодетелям вроде Сороса внятно указывали на выход. А иностранную клиентелу все более и более начинали прижимать. В убеждении, что суверенитет и иностранные деньги в ряде случаев плохо сочетаются.

Отсюда и появилось законодательство об иноагентах. «Не хотите по-хорошему, будет по-нехорошему».

Можно найти этому объяснение и оправдание, нужда, дескать, заставляет, но никакая нужда не заставляет и не может заставить объявлять иноагентами Быкова или Чичваркина. Они навсегда выбрали себе другие небеса и другую юрисдикцию, ну пусть под ними и живут. Что называется, «отрезанный ломоть». Зачем исключать из российского политикума тех, которые давно и открыто сами себя исключили?

Ну а то, что Минюст в данном вопросе являет усердие не по разуму — нам ли тому дивиться? Когда же бывало иначе.

*Физические лица, признанные иноагентами.