Суд по делу Гайзера: свидетель рассказал про миллионы на выборы

На суде Ростова, в частности, рассказала о том, что Соколов пригласил её в 2002 году на работу в компанию «Комплексное управление проектами» (КУПРО), которую он тогда возглавлял, а через год — также в его компанию «Северфинанс».

Она рассказала, что КУПРО скупала акции «Комиэнерго», а затем обзавелась собственной недвижимостью. Позже в состав её активов вошли доли «Горнорудной компании», «Автодора» и ряда других крупных предприятий республики. В свою очередь, «Северфинанс» занимался посредничеством по кредитным операциям для компаний.

По словам Ростовой, деятельность компаний сопровождалась сомнительными операциями — например, выдала по низкой ставке займ «Усинсктранстрою», который принадлежит экс-мэру Усинска, при этом займ впоследствии возвращён так и не был. Фигурировал в её показаниях и крупный перевод от ранее упоминавшегося в деле одного из офшоров Зарубина «Скиден» — на 240 млн рублей.

Подсудимых завели в зал суда. Однако в этот раз почему-то не привели Вячеслава Гайзера. Начало заседания традиционно задерживается — уже более чем на час. Сегодня ожидается, что могут привести на допрос экс-сенатора от Коми Евгения Самойлова.

Привели, наконец, и экс-губернатора Коми Гайзера. Заседание скоро начнётся.

Суд начался с задержкой на 1 час 45 минут.

И действительно, привели в качестве свидетеля Самойлова.

Самойлов пришёл под защитой — в зале суда рядом с его адвокатом сидит человек в бронежилете с автоматом, держит палец на курке…

«Зарубин — известный бизнесмен, фактически руководитель того сообщества, которое здесь есть», — отвечает Самойлов на вопрос о Зарубине от прокурора.

Самойлов указывает, что с Черновым он познакомился в 2007 году, когда он приехал регулировать в республику «сложную политическую ситуацию», работая на тот момент в партии «Единая Россия» (замруководителя партии по Северо-Западному округу). Поскольку Чернов курировал внутриполитический блок (замглавы по внутренней политике губернатора), Самойлову было поручено работать с ним.

«Чернов сказал, что нужно встретиться с Торлоповым (главой РК на тот момент) и обсудить условия избрания. Такая встреча была, мы обо всём договорились, и я стал работать в избирательной кампании… Не скрываю, что параллельно я был человеком с бизнес-интересами, на что Торлопов дал предварительное согласие, и начиная с середины с 2008 года я начал общаться с Павлом Ордой — первым замглавы по экономическим вопросам», — заявил Самойлов.

С Ордой общения, однако, не сложилось, указывает Самойлов.

Чернов обещал содействовать Самойлову, однако это поначалу не удавалось. Позже Чернов пояснил Самойлову «правила игры» в регионе в отношении ведения бизнеса.

«Подвернулась возможность, помог Торлопов, у меня работал зять Евгений Голубчиков, мы купили «Автотранс». На Голубчикова было оформлено 15%»…

Самойлов подробно и уверенно рассказывает хронологию развития собственного бизнеса в регионе — в связке с деятельностью ключевых фигур ОПС.

Самойлову выдвигались довольно жёсткие условия по дележу доходов от региональных активов.

«Наши 50% и более — этот момент я считаю своим вступлением в сообщество, потому что я согласился играть по этим правилам и осуществлять эти незаконные действия. Начало 2011 года», — говорит Самойлов.

Самойлов подтвердил, что Ромаданов являлся «уполномоченным казначеем» сообщества.

Зарубин, Чернов, Гайзер, Ромаданов, Кудинов, Ковзель — перечисляет Самойлов членов ОПС на 2010 год.

В феврале 2012 года при поддержке банка «Таврический» Самойлов купил «Интауголь». Свидетель указывает, что объект был «сложным» уже на то время.

Самойлов рассказывает о том, как проходила сделка по приобретению шахты. По его словам, Гайзер убеждал его о том, что объект рентабельный и в случае каких-либо проблему ему «будут помогать».

Он указывает, что условием членства в ОПС было неукоснительное соблюдение всех правил, однако вместе с проблемами с «Интауглём» начали происходить задержки с выплатами в бюджет сообщества. Начались конфликты.

«Я спрашивал, где же ваша помощь обещанная? Только на 200 млн уголь был взят, по линии ЖКХ и не был оплачен. Мне стали говорить — решай вопросы и т.д. и т.п. С сентября октября 2013 года груз проблем скопился очень серьёзный, я устал от давления со всех сторон».

«Но состоялся у нас разговор в кабинете у Гайзера в присутствии Чернова и Ромаданова. Я сказал, что мне не нравится ситуация. Мне сказали, что меня «своим» больше не считают, будут дофинансировать вещи, поскольку моногорода, но оформляй на нас акции, — это касается и СЛДК и других объектов», — заявил Самойлов. По его словам, этот конфликт стал точкой выхода из структуры.

«На меня давит Сбербанк, на меня давит вроде бы родственное руководство «Таврического», я был вынужден соглашаться на все условия, переоформил акции, отдал контроль от «Коми-Дорожной компании». Потом сделали так, что КДК не получила никаких контрактов, зато получила компания, подконтрольная ОПС, — указывает он. — Часть денег на шахту, с другой стороны, заводил Фонд инвестпроектов, часть обеспечил Ромаданов. Однако в целом ситуацию это улучшало незначительно».

К моменту, когда Самойлова избрали в Совет Федерации, он уже начал понимать, что бизнес у него в республике продержится недолго.

«Я себя чувствовал из-за должностей в республике относительно уверенно», — указывал он.

Однако ситуация с предприятиями продолжала ухудшаться.

«Всё стало идти так, что и шахту мне надо передавать. В марте-апреле я понял, что надо уходить и из Совета Федерации, потому что был конфликт с Черновым. Стали непонятные претензии сыпаться, не принимают в аэропорту, почему летаю не на том самолёте… Я даже звонил Гайзеру и возмущался», — указывает Самойлов.

Свидетель указывает, что 13 апреля 2014 года состоялась встреча, где Самойлов отдал Гайзеру два заявления с открытой датой — по ситуации с шахтой, как казалось, обозначился консенсус. В августе 2014 года подошли к переоформлению шахты.

«Они ввели процедуру банкротства, хотя присылали долги шахты как мои. Я говорил, что хотел бы оставить себе лесной комплекс, но тогда нужно нашу долю выкупить, монетизировать. Если хочешь работать в этом бизнесе — ты должен нам заплатить. Торговались — сторговались на 200 млн рублей. Я должен был выкупить компанию «Бизнеслайн», на которую заводился в том числе и лесной фонд. Встал вопрос, как же налоги +26? Гайзер предложил мне налог поделить пополам», — заявил Самойлов со смешком.

Выкуп всё-таки состоялся.

«Понятно, что отношения были не дружественные. Постоянно организовывались и проверки Ромадановым, всё это в материалах дела есть. Я понимал, что дальше нужно урегулировать пусть и вменённые отношения, по распискам», — продолжает свидетель.

Самойлов упоминает расписки по 48 и 18 млн — по «Газпрому». 47 млн — доля, причитающаяся одной из компаний Самойлова…

«Ромаданов что-то посчитал и посчитал. Я особо тогда не вдавался… Какие-то взносы на политические истории, которые я не доплатил в 2012 году — так получились расписки на 136 млн… Мне было сказано, хочешь здесь работать, урегулируй все эти вопросы», — говорит Самойлов.

«Было понятно, что работать не дадут, прибыли от неё никакой не будет (говорит о гостинице Авалон). Чернов и Гайзер — я общался по большому счёту с ними, ну, Кудинов, хотя он политических решений не предпринимал. Чернов эту идею продвигал с гостиницей, он выступил модератором, мы оформили двумя сделками передачу долей… Я считаю, что дал таким образом взятку на дальнейшее беспроблемное функционирование своего бизнеса в республике. Мне не надо было, чтобы у меня отрубились все отношения», — рассказывает свидетель.

Самойлов пытался таким образом хоть как-то сгладить отношения с руководством республики.

«Соколов — доверенное лицо Ромаданова. Я понимаю так, что всех замыслов Ромаданова он не понимал, но вот есть такие люди, которым Ромаданов доверял», — отметил свидетель.

Прокурор продолжает спрашивать про связи и знакомства с другими подсудимыми. Самойлов хорошо помнит, на каких должностях кто работал и какие функции выполнял. Ковзель — друг детства Чернова, занимался проектом СПК. С ним Самойлов познакомился с 2009 году. Хорошо понимал Самойлов и роль Марущака, который отвечал за «информационный фронт» деятельности ОПС.

«Кудинов — директор Фонда поддержки инвестпроектов Коми. Близкий человек Гайзера… у него с Черновым были не самые простые отношения, но вот взаимодействовал с Гайзером… по «Автоцентру», потому что 50% было у нас, 50% у структур Фонда»

Сам Фонд создавался «для более гибкого управлениями предприятиями», указывает он. Самойлов подчёркивает, что понимал, что Фонд, скорее всего, привлекал какие-то средства со стороны. В 2007 году Фонд уже вовсю функционировал.

Веселов — исполнительный директор СЛДК. «Знаю как человека близкого Чернова, Зарубина… У него была какая-то функция силового прикрытия, но я с таким не сталкивался, мы с ним взаимодействовали по бизнесу», — рассказывает Самойлов.

Самойлов указывает, что у Веселова был ряд предприятий — строительная компания, ресторан «Бублик», — но все наименования он не помнит.

«Держание и финансирование активов в их пользу и выполнение незаконных финансовых требований. Если компания отдаёт 770 млн рублей — наверное, это хорошая роль», — поясняет Самойлов смысл своей работы в ОПС.

Со слов Самойлова получается, что отношения с другими членами ОПС испортились сугубо из-за «перебоев» с выплатами в бюджет сообщества. С другой стороны, Москвин ранее рассказывал о том, что отношения испортились из-за периодических запоев Самойлова, в результате чего хозяйственные дела многих градообразующих предприятий, которые контролировались Самойловым, были серьёзно запущены.

«Долги Веселова — это долги старого предприятия СЛДК…».

Вдруг началась перепалка с Веселовым, которому не понравилось что-то в показаниях Самойлова. Судья сделала замечание обоим.

Самойлов говорит, что Чернов лично говорить ему о невозможности работать в республике не решался, однако подчинённым свидетеля постоянно заявлялось, что «это наша земля», а сам Самойлов — «алкоголик» и «ничего не делает». Их пытались и своеобразно шантажировать, что, может, кого-то оставят на рабочем месте после ухода Самойлова.

По сделкам. Дела в Фонде идут неважно, знал Самойлов от Кудинова. С другой стороны, по сделкам с СПК завод в конце концов достался Фонду за «безумные деньги» — 700 млн.

«Купили за семьсот, продали за двести», — резюмировал после рассказа Самойлова прокурор историю операций с СПК.

«Я приходил к Орде как первому заму главы республики, Торлопову. Есть такие-то идеи по лесу и так далее. Мне говорили — есть у нас альтернативные проекты. Раз, два, три говорил. Пробиться не мог. Потом пришёл к Чернову, почему так? И мне он объяснил, как в республике работают», — повторил Самойлов историю взаимодействия с ОПС.

Откаты по контракту с «Газпромом», пополнение кассы в выборные периоды, оплата долгов старого СЛДК, а также множество иных операций — перечисляет Самойлов эпизоды своего участия в ОПС.

По «Газпрому» — с конца 2011 по 2013 год. 770 млн рублей суммарно. 25% в их сторону, в адрес преступного сообщества», — говорит Самойлов.

«Передавали транши по миллионов десять, Соколову», — Самойлов рассказывает, как месяц за месяцем проводились платежи в пользу ОПС по контрактам с «Газпромом».

"Мне пытались сделать вид, что Гайзер глава ОПС и все подчиняются ему, но я видел, что это не так», — говорит Самойлов.

Самойлова спрашивают про газету «Красная знамя» — говорит, что известна. «Делала карикатуры», — отметил свидетель.

Самойлов рассказывает, как пытались размыть аудиторию газеты «Красная знамя», создав издание с похожим названием. Самойлов указывает, что ОПС при активном участии Чернова пытались полностью монополизировать информационное поле республики.

Самойлов перечисляет предприятия под своим контролем: ИК «Таврический», СЛДК, «Коми — Дорожная компания», «Интауголь», «Северный лес». Адвокат Гиголян интересуется активами ИК «Таврический» и их стоимостью. Самойлов быстро уловил, что защитник пытается вывести разговор на банкротство предприятий.

Подача «Газпрома» исковых заявлений на предприятия Самойлова — виновен ли Гайзер, Ромаданов, Чернов в этом? После паузы Самойлов отвечает «нет» и спрашивает, какая логическая связь этого с его свидетельствами. Гиголян раскрывать этого не стал.

Какое имел отношение Захаржевский к предприятиям Самойлова лесного хозяйства? Мог влиять только через кредитования, говорит Самойлов.

Находились ли предприятия в залоге у банка «Таврический»?

"На тот момент думаю, что нет», — отвечает Самойлов.

В части передачи долей Самойлов координировал действия с Захаржевским, но нигде нотариально это не расписывалось.

«Мне известно о работе Захаржевского в периоде времени конца 2013 и начала 2014 года, когда он от лица банка пытался, не понимая ситуацию, решить».

«Понятно, что отношения с банком были не лучшие. Конечно, ко мне претензии высказывались и я тоже находился под неким неформализованным внешним управлением. Они беспокоились».

Самойлов начал приглашать ключевых членов ОПС к участию в операциях по предприятиям. Приглашались ли Захаржевский и другие лица к беседе с членами ОПС, спрашивает Гиголян?

«Захаржевский 20 лет в бизнесе, может, они знали Чернова и так… Была работа Захаржевского, он приезжал с конца 2013 года на совещания к Ромаданову, потом Сомов сказал, что Захаржевский не справился, мы летим с Сарачинским обсуждать энергопроекты Коми», — рассказывает Самойлов.

Эти встречи проводились помимо Самойлова — его самолёту не дали даже приземлиться в аэропорту в момент наибольшего накала отношений.

«Ромаданова я не просил проплатить мой личный самолёт. Такого никогда не было», — отвечает Самойлов в ответ на соответствующие предположение Гиголяна о причине недопуска к посадке.

Друг за другом в газетах «Деловой Петербург» и «Новой газете» в 2012—2013 гг. описывалась схема по выводу денег на скупку обанкротившихся предприятий Самойлова. Подавал ли иск о защите чести и достоинства Самойлов в связи с этим? Прокурор Непорожный неожиданно вмешивается, и вопрос снимают.

С Зарубиным встреча состоялась на Большой Ордынке в конце 2011 года — месяц Самойлов не помнит. Тогда Зарубин сказал, что Самойлов «без нас не обойдётся».

«Голос у него был осипший», — говорит Самойлов.

«Правильно ли я понимаю, что для прохода к Гайзеру нужно было оформить официальные пропуски?» — спрашивает Гиголян, но вопрос снимают.

Никаких аналитических записей и предложений к встречам с Гайзером Самойлов не готовил.

Самойлов говорит, что в кабинете Гайзера ему будут представлены три финансовых директора (Интауголь, дорожное и лесное направление), которые будут избраны членами ОПС.

Самойлов не помнит точно, имелись ли у СЛДК, «Северный лес» долги перед бюджетом, но «точно не большие».

У СЛДК были долги перед «Сбербанком» — 2 млрд 400 млн рублей. Массовые увольнения при этом не планировались (например, 200 или 300 человек из 800).

Гиголян пытается разобраться, какие обязательства были у СЛДК «Северный лес», однако диалога не получается — Самойлов утверждает, что «отрицательного баланса» у предприятия не было.

Чернов, Гайзер и Ромаданов начали применять новую схему, поскольку дивидендов от обанкротившегося СЛДК получить не удалось. Поэтому они попытались получать деньги с «Бизнеслайна», которую они создали для продажи Самойлову. Он её купил за 70 млн. «К счастью не за 213, как планировалось ими изначально», — говорит свидетель.

Самойлов давал поручительство «Газпрому» на 400 млн. К Чернову, Гайзеру и Ромаданову с предложением дать поручительство свидетель не обращался. Объясняя нюансы выплат по долгам предприятий, на каком-то моменте Самойлов застопорился и обратился к своему адвокату. После чего спросил, делают ли в суде перерывы.

Между Самойловым и Гиголяном возникла дискуссия по поводу судьбы «Интауголь» об отличии между искусственной задолженностью и уступкой прав собственности за актив. Между тем Самойлов указал, что предписания контрольно-надзорных органов во время его руководством предприятием имели место быть, но выполнялись.

Гиголян спрашивает свидетеля о том, предпринимал ли Самойлов попытки систематизации долгов с Ромадановым, чтобы исключить из списка предприятия, долги которых за свидетелем не причитаются. Они обсуждались постоянно, указывает Самойлов. Однако договориться было тяжело — так как неправомерно вменённые были.

«Но сейчас уже можно сказать, что долгов законных не было — взятки и откаты, взятки и откаты», — говорит Самойлов.

Однако коммерческий подкуп Самойлов не осуществлял, заверяет он. Гиголян задаёт наводящий вопрос о транше в 5 млн рублей руководителю НТС-банка, но Самойлов отрицает факт коммерческого подкупа.

Тем временем прокурор Непорожный протестует: по его мнению, адвокат задаёт слишком много наводящих вопросов, а зачастую просто не относящихся к делу.

Гиголян спрашивает о других предприятиях, связанных, как предполагается, с родственниками Самойлова. Об их долгах и связанных с этим исками. Прокуроры просят снять вопросы, так как они должны решаться в рамках арбитражного судопроизводства.

«Банк Таврический никогда не был банкротом и сейчас не является. Он находится под санацией!» — отвечает адвокату Самойлов. Гиголян спрашивает об услугах банка и его операциях в то время, как он был практически в банкротном состоянии, пытаясь поймать свидетеля на противоречии.

«Ни один долг не был уменьшен за передачу гостиницы. Гостиница была передана просто за общее покровительство. Чтобы просто разрешили дальше работать в республике», — жалуется Самойлов.

В 2013 году Самойлов выходит из ОПС, в 2014 году заходит речь об «общем покровительстве», указывает Гиголян.

«Чтобы не было дальнейшего давления… Чтобы оно как-то было исключено. Известно, что готовилось изъятие СЛДК, известная тема, тем не менее передача гостиницы решала вопрос, мы там остались — об этом, собственно, я и говорю», — отвечает он.

Перерыв.

Адвокат Гайзера Вячеслав Леонтьев спросил Самойлова определение ОПС и к кому он обращался по поводу вступления в него. Самойлов отвечает, что это группа лиц, которая собралась для проведения противозаконных деяний. При этом по поводу вступления ответил прямо: обращался к Гайзеру и Чернову.

При этом что заставило его вступить в ОПС, Самойлов ответить затруднился: «Предполагал, что будут какие-то преимущества в будущем».

При сделке с «Газпромом» на 770 млн Гайзер и Чернов прямо говорили о целях траншей, поэтому «вовлечённость этих лиц» Самойлов точно знал. Свидетель несколько раздражён повторяющимися вопросами и призывает адвокатов смотреть материалы дела за уже обсуждёнными деталями.

Леонтьев просит Самойлова рассказать о нюансах избрания в Госдуму. Надо отметить, что Самойлов отвечает прямолинейно и держится гораздо более открыто, чем прежние свидетели.

«Кампанию финансировал я сам», — отмечает Самойлов.

Хотя указывает, что согласование избрания с первыми лицами республики имело место быть, например, с Торлоповым.

В ходе разговора выяснилось, что в беседе с Зарубиным у Самойлова упоминался даже Вячеслав Володин, ныне спикер Госдумы. Однако на уточняющие вопросы, в каком конкретно контексте это поднималось, спросить у адвоката не удалось из-за вмешательства прокуроров и судьи.

Леонтьев: без общего покровительства Гайзера вы не могли взыскивать свою задолженность за уголь?

«Речь идёт об общем лояльном отношении. Если бы я отказался передать эту взятку, мои предприятия остановились бы в течение трёх месяцев — с многочисленными проверками, перекрытием дорог. Как чуть не закрыли СЛДК в середине 2014 года. Я этого делать не хотел. Меня вынудили это сделать», — говорит Самойлов.

Гайзер мог повлиять на деятельность предприятий Самойлова в сфере лесопользования, использования дорог, косвенно — по части налоговой службы и другой контрольной деятельности, перечисляет свидетель

«Большие полномочия у главы!» — говорит Самойлов.

Гайзер улыбается…

Сам Самойлов держится спокойно, отвечает прямо и по возможности конкретно. Однако периодически недоумевает от вопросов защиты, ответы на которые, по его мнению, и так наглядно проистекают из его показаний.

Теперь Кудинов спрашивает Самойлова о выкупе ЛДК Фондом развития инвестпроектов — оба согласились, что была выставлена сумма в 550 млн рублей. В остальном общий язык найти не удаётся.

Покупка «Авалона» была выгодной Самойлову. Отдал он гостиницу бесплатно в качестве взятки, утверждает опять Самойлов.

Свидетеля по традиции из раза в раз спрашивают, почему он считал того или иного подсудимого членом ОПС.

«Я оценку выдвигать не хочу, пусть прокуратура делает», — сдаётся Самойлов, отвечая Кудинову.

Чернов спрашивает Самойлова о решениях выдвинуть его на региональный уровень.

«Формально это было решение федерального уровня… при согласовании с регионом», — заявил свидетель.

Чем отличается финансирование кампании 2007 года от 2011 года?

«В 2007 году получал отчёты, в 2011 не получал. Я стал более опытным и понимал, как вы работаете», — говорит Самойлов.

«Персонально» Чернову вознаграждение за содействие в избирательной кампании Самойлов не передавал. Как и не было никаких крупных подарков. В обратном порядке — «таких подарков, которые бы впечатляли меня, не получал», несколько уклончиво ответил Самойлов.

Какова была ежегодная прибыль и начисленная прибыль ИК «Таврический» в 2010 и ближайшие годы? Несколько десятков миллионов рублей.

Чернов продолжает спрашивать Самойлова о нюансах операций ИК «Таврический». Вопросы очень конкретные, свидетель помнит далеко не всё. Резюмирует свою линию Чернов вопросом, как в случае предбанкротного состояния ведут себя контрагенты такого предприятия? Самойлов отвечает, что «по-разному». Разорвал ли «Таврический», например, договоры на аренду площадей? Свидетель уверенно отвечает, что нет.

Чернов продолжает допрашивать о взаимоотношениях Самойлова с банком «Таврический». Свидетель отвечает уже достаточно вяло, часто ссылается на то, что деталей не помнит. Судья разрешила ему сесть на стул.

«Планом санации это назвать нельзя. Это был план отъёма имущества!» — заявляет Самойлов, отвечая на вопросы Чернова об антикризисном управлении, вводимом в отношении активов Самойлова.

Самойлова утомили вопросы Чернова, которые носят всё более общий и «теоретический» характер о процедуре банкротства и как она должна проходить. Его поддержала судья, подтвердив, что он не обязан отвечать на вопросы такого характера. Чернов допрашивает Самойлова уже второй час.

«Почему вы не обращались к людям с хорошими отношениями за деньгами — Захаржевским и т.д. Почему к членам ОПС? Зачем занимали деньги у тех, у кого были в конфликте?» — спрашивает Чернов.

Внятный ответ от Самойлова, впрочем, Чернов не получил.

Самойлов не сам определял долги, которые хотел покрыть, например, передачей «Авалона».

"Практически не определял. Были расписки — они и покрывались», — говорит он.

«В 2013 году было достаточно оснований для Гайзера снять вас с должностей, если не учитывать версию с ОПС?» — спрашивает Чернов.

«Повод я давал, но причиной являться это не могло», — уверен Самойлов, вспоминая «провокацию», устроенную сотрудниками ДПС.

Решается вопрос о переносе заседания. Прокурор Непорожный считает, что «можно поработать ещё».

После короткой череды вопросов уточняющих вопросов адвоката Гайзера заседание всё-таки решили перенести на среду 28 марта.

Трансляция ИА REGNUM завершена.