Дело Гайзера: очередное заседание

6 февраля в Замоскворецком суде Москвы продолжается рассмотрение дела экс-главы Коми Вячеслава Гайзера и группы региональных чиновников, создавших организованное преступное сообщество, которое действовало в Республике Коми и Москве. Согласно обвинительному заключению, бывший зампред правления ГК «Ренова» Александр Зарубин стал главным организатором и руководителем ОПС. Он в настоящее время скрывается за границей. Среди других ключевых фигур — заместитель Гайзера Алексей Чернов, председатель Госсовета Коми Игорь Ковзель, член Совета Федерации Федерального собрания РФ Владимир Торлопов.

ИА REGNUM начинает трансляцию из зала заседаний суда.

В прошлый раз в суде продолжался допрос Демьяна Москвина — фигуранта дела, который заключил досудебное соглашение со следствием. Ранее он рассказал о том, как занимался ведением финансовой отчётности ОПС и предоставил суду соответствующие таблицы. По его словам, деньги участникам группы передавались траншами по много раз через ряд посредников.

Cегодня подсудимые серьёзно задерживаются — из-за непогоды их не успели доставить из СИЗО в срок. Кроме того, опаздывает в дороге и один из адвокатов.

Подсудимых доставили.

Прокуроры и подсудимые на месте, однако судьи пока нет.

Напомним, что, по данным следствия, чиновники получили свыше 198 млн рублей взяток, а также легализовали полученное преступным путём имущество на сумму более 988,5 млн рублей.

Главный эпизод заключается в присвоении 100% акций ОАО «Птицефабрика Зеленецкая». ОПС присвоила активы птицефабрики посредством передачи 95% её акций ООО «Метлизинг».

Второй по значимости эпизод — овладение средствами ОАО «Фонд поддержки инвестиционных проектов Республики Коми» более чем на 67 млн рублей посредством продажи по завышенной стоимости.

Заседание началось.

Продолжается допрос Москвина. Третий раз. Вопросы задают адвокаты и сами подсудимые.

Вопрос от адвоката Молярова: что входило в его обязанности?

Но прокурор тоже ходатайствует: уже много раз этот вопрос разбирался.

Вопрос сняли.

Адвокат пробует зайти иначе — чьи указания выполнял Моляров, отчитывался ли лично перед Зарубиным о выполненной работе?

Москвин отвечает, что Моляров был директором компании, которая занималась интернет-проектом Зарубина, и по этому проекту об отчётах Москвин что-то знает.

По его словам, Зарубин брал Молярова в поездку в Сыктывкар.

Москвин указывает, что Моляров забирал папки с отчётами по оценке «Зеленецкой», и рассказывает, как он вёл документооборот и вёл общение с Зарубиным.

Роль Молярова в общении с оценщиками была вспомогательной, указывает Москвин:

«Техническая роль».

При поездке в Сыктывкар Моляров заменил Москвина — он в ходе поездки должен был вести протоколы встреч.

Директором компании по интернет-проекту Моляров являлся с 2005 по 2008 год.

Многие вопросы адвоката судья отклоняет — уже отвечали. Но защитник продолжает спрашивать о местонахождении офиса Молярова.

В 2010 году у Молярова случился конфликт с Зарубиным.

Рабочее место у него было в Москве, в офисе Зарубина. После 2010 года Моляров вёл «пустую» компанию и просто подписывал отчётность, указывает Москвин.

Компания была «в запасе» на будущее.

«Никаких задач не ставилось. Мы сами не понимали, зачем (Моляров нужен на этой должности)», — заявил Москвин.

В начале 2015 года или примерно в тот период Моляров отказался выполнять какие-либо обязанности для Зарубина.

Учитывая «бесполезность» его занятия, Москвин подчеркнул, что «прекрасно его понимает».

Теперь адвокат Смешного возмущается, что Москвин позволил себе назвать подсудимого виновным в соучастии в ОПС.

Москвин устало поясняет, что это было его субъективное мнение — за аналогичные слова ему досталось уже от других адвокатов на прошлом заседании.

Теперь поднялся сам Смешной и просит уточнить детали о его гипотетическом участии в ОПС.

«Мы с вами общались только по протоколу», — указывает Москвин.

Свидетель указывает, что получал протоколы о переводах финансовых средств между компаниями. Он также подтвердил, что ему известны фамилии двух других сотрудников в штате Кудинова, отвечая на соответствующий вопрос Смешного.

Смешной продолжает задавать уточняющие вопросы о том, до какого года птицефабрика выплачивала дивиденды «Метлизингу», например.

Последний раз в 2015 году. Смешной тогда уже не работал директором компании, указал подсудимый.

Смешной задаёт ряд вопросов о новом лице на этой должности — Богданове. Но Москвину рассказать о нюансах его назначения особо нечего.

«Посвящали ли вы меня в дальнейшее движение средств после выплаты дивидендов по офшорным счетам?» — спросил Смешной.

«Нет», — отвечает Москвин.

Теперь выступает Кудинов.

Кудинов тоже возмущён, что Москвин его называл на непонятном основании «финансистом-технологом».

Он также зачем-то поднял тему рентабельности предприятия и о том, что предприятие выполняло большую социально-экономическую роль в регионе.

Судья не понимает, к чему эти комментарии.

Теперь Кудинов спрашивает, известно ли Москвину, сколько налогов платило предприятие.

Судья Кудинову сделала замечание, чтобы не задавал наводящих вопросов.

Кудинов спросил о социальной значимости хлебозавода, и как в этой связи может соотноситься стоимость птицефабрики и хлебозавода (активы птицефабрики были получены в обмен на хлебо‑ и молокозавод).

Судья повторно разъясняет, что можно спрашивать, а что нет:

«Не нужно спрашивать то, что вам известно, и просить это подтвердить».

Кудинов решил теперь спросить про нюансы предоставления оценки активов предприятия. Москвин ничего особенного не сказал. Так что поднялся теперь с вопросами Чернов.

Чернов спрашивает про ведение отчётности и протоколов:

«Вы вообще документы читаете, которые получали?»

С учётом подготавливаемых документов и составления бизнес-планов, схем, это была обычная бизнес-практика или нет, спрашивает Чернов?

Москвин отвечает, что да.

Чернов жалуется, что ему тяжело формировать вопросы, поскольку боится задать наводящий.

Вели ли инвестиционную деятельность компании финансового блока?

«Смотря как толковать инвестиционную деятельность», — отвечает Москвин.

Теперь Чернов спрашивает про один из займ, предоставленный одной компанией, подконтрольной ОПС, другой.

Займ возвращён не был, рассказывает Москвин, хотя должен был по договору быть возвращён.

Займ был в размере 268 млн рублей.

О перечислении доходов Чернову от сделок с компаниями и меткомбината Москвину ничего неизвестно.

Кстати, невозвращённый займ был выдан на 15% годовых на несколько лет.

К Чернову по вопросам выплаты дивидендов или о работе Фонда и его дочерних предприятий Москвин не обращался.

Как и не было никаких эпизодов по использованию в незаконных целях его должностных полномочий.

«Такие примеры привести не могу», — заявил Москвин.

Когда приходил на работу к Зарубину, проходил ли собеседование с кем-то помимо него?

Нет, никакими компаниями Москвин также не владел.

Чернов продолжает зарываться в детали сделок, и Москвину обычно отвечать на это нечего.

Тем не менее Москвин стал рассказывать о правовых основаниях одной из сделок — как происходит передача прав по акциям при договоре о доверительном управлении.

Москвин в очередной раз рассказывает о том, что всё в отчётность писал строго со слов Зарубина.

Займы холдинг выдавал «Скидену» и другим подконтрольным Зарубину организациям, указывает Москвин.

О знакомстве с Ромадановым, Садыковым и Соколовым: сначала познакомился с Садыковым, потом через него с Соколовым. С Ромадановым уже позже всех, по проекту со сланцами в 2015 году.

Никаких ограничений по формату общения с Садыковым и его коллегой на Москвина Зарубиным не налагалось.

Чернов спрашивает об офшорной компании «Оливато» Садыкова — о ней Москвин слышал.

Была ли организованная отчётность, которая связывала холдинг Москвина и компании, подконтрольные Садыкову и прочим?

Москвин о таком не знает.

Деятельность свою с этими лицами он не согласовывал.

Но постоянно Москвин обращался к Садыкову по оплате расходов ряда подконтрольных компаний.

В очередной раз Москвин говорит о том, что его никто с иерархией ОПС не знакомил. Это его собственные выводы после долгих лет работы.

Чернов закончил. Теперь Марущак спрашивает, договаривался ли Москвин с ним о приезде в Сыктывкар.

Вопросы быстро закончились после того, как Марущак выяснил, что другие подсудимые о Марущаке Москвину не рассказывали.

Поднялся Либензон.

Москвин отвечает, что подавал отчётность по «Невисту» вместо другого ответственного лица.

Ещё один адвокат спрашивает о здоровье Зарубина, как часто он бывал в Москве.

Москвин отвечает туманно. Говорит, уезжал для поправки здоровья, но подробностей не знает.

Кудинов: было ли заявление в «Агрохолдинг» о выходе фирмы «Невист»?

Отвечает размыто: раз компания вышла, то было.

Москвин раздражен уже вопросами, почему и он считает подсудимых членами ОПС.

Москвин рассказал, что подавал налоговые декларации Зарубина и его матери Татьяны Улыбиной.

Хрузин спрашивает детали про выдачу займа «Скидену».

Москвина спрашивают об обстоятельствах бизнес-деятельности Кудинова, Зарубина, Бондаренко в середине 2000-х годов. Но Москвин на многое ответить не может, было слишком давно.

На вопрос Третьякова о том, что значат слова Москвина о том, что он был «куратором», сам Москвин ответить затруднился.

У Москвина «сложилось впечатление», что Кудинов фактически управлял Фондом. Адвокат Кудинова пытается выяснить, на основании чего сложилось такое впечатление — по косвенным признакам из протоколов и других документов.

Но документов за подписью Кудинова он не получал.

Опять вопрос о целях создания Фондом «Агрохолдинга». Москвин указывает, что уже говорил об этом.

«Кудинов был скорее менеджером», — заявил Москвин.

Конфликт с Зарубиным возник из-за деятельности Кудинова, которая привела к падению доходности бизнесов Зарубина в 2009 году.

Опять адвокаты слишком усердствуют — много наводящих вопросов.

Они пытаются выяснить, в чём именно заключались действия Кудинова, привёдшие к такому результату.

«Вам известно о том, что Зарубин не будет общаться с Кудиновым из-за того, что он работал на республику, а не на него», — даже такой вопрос всплыл.

Прокуроры недовольствуют.

Москвину известно о конфликте Зарубина с Кудиновым, но о причинах всё-таки неизвестно. Версия, что конфликт произошёл из-за падения доходности, была выдвинута адвокатом в виде наводящего вопроса.

Деятельность Кудинова, «как мне кажется, не выходила» за рамки должностных обязанностей, указывает Москвин.

Почему именно ОПС, а не группировка или группа лиц, спрашивает адвокат.

«Я не помню, чтобы я такого говорил».

А известна ли разница между понятиями перечисленными?

«Неизвестна», — отвечает Москвин.

Адвокат Гайзера Вячеслав Леонтьев поднимался.

Видел ли физический договор займа с компанией «Скиден»?

Видел. Договор был подписан, с одной стороны, Хрузиным, а с другой — либо сам Москвин по доверенности, либо директор.

Москвин сделал вывод по характеру займа, что деньги фактически предназначаются для Гайзера.

Москвин встречался с Гайзером дважды в то время, но при общении тема не поднималась.

Сам Гайзер спрашивает, предлагал ли Зарубин Москвину реализовывать его бизнес-идеи с помощью преступных средств?

«Нет».

Другой адвокат спрашивает, какими другими компаниями владел Зарубин, помимо птицефабрики?

Был бизнес и за рубежом, и в России. Несколько предприятий других принадлежали ему в Сыктывкаре.

В интересах Гайзера работала якобы компания «Инари», которой и предназначался займ.

Ещё один адвокат спрашивает по поводу подарков. Москвин указывал, что отчётность о подарках поступила ему уже позже — задним числом.

Москвин отвечает адвокату Гиголяну, что с ним заключено досудебное соглашение.

Гиголян пытается докопаться, что он тогда должен был перечислить все эпизоды преступлений… Но Москвин уходит от ответа, ссылаясь на своё право об этом не свидетельствовать.

«Не комментирую и не даю оценок», — отвечает он в ходе разговора о том, кто входил в преступное сообщество.

Но Гиголян продолжает: давали ли показания, что Ростов (подельник Садыкова) входил в ОПС? Известен ли Самойлов? Входил ли в ОПС?

Часть вопросов снимают.

Москвина смущает постановка ряда вопросов.

«Мои показания основаны на том, как я помню факты. В том числе на анализе документаций, которая была предъявлена мне во время осмотра…»

Гиголян: документы для осмотра подавались официально? Был протокол?

Прокуроры ходатайствуют, что уже вопрос поднимался. Но Гиголян непреклонен.

Теперь Гиголян спрашивает про квалифицирующие признаки ОПС: «Известны?»

Москвин: «Да».

Адвокат: «Можете перечислить?»

Москвин: «Нет».

Гиголян ничего особого выяснить по этой теме у Москвина не смог — наводящие вопросы.

Адвокаты продолжают обсуждать тему «преступного сообщества».

Москвин из раза в раз указывает, что это просто его субъективная оценка.

«Мне не сообщали о том, что Гайзер участвует в ОПС. Это моё умозаключение на основе моего субъективного анализа», — уточнил он.

Что же это были за события?

«Получение контроля над птицефабрикой, из-за которого республика потеряла предприятие и получила в результате обмена два завода, которые совершено несопоставимы по прибыли», — ответил Москвин.

«Отдельные действия вполне законны, но совокупность действий указывает на злой умысел», — добавил он.

Прокуроров утомили одни и те же вопросы.

О роли Гольдмана: «Первые месяцы входил, потом вышел (из ОПС)».

Адвокаты просят говорить ту информацию, которую Москвин не получал от следствия.

«Но я могу говорить только о фактах, а не мои субъективные оценки и суждения», — ответил он.

«Когда вы говорите «я думаю», «я осознал», это вы говорите о мнениях своих, а не о фактах?» — задаёт вопрос Гиголян.

Прокуроры просят снять вопросы.

Про Павла Орду: известно о его участии от Зарубина. Но о деловых отношениях этих двух лиц Москвин пояснить затруднился.

Москвин постоянно уходит от вопросов, говоря, что он может оперировать только фактами, а его суждения о существовании ОПС — его личная субъективная оценка.

Проект по сланцам был заморожен — убытки в десятки млн рублей.

О ещё одном фигуранте речь зашла — Павел Орда. Он связан с проектом по сланцам. О нём говорил Зарубин, но входил ли он в ОПС, Москвину неизвестно.

Марущак спрашивает о деятельности газеты «Красная знамя».

«Мне известно, что такая газета есть. Больше ничего».

Аналогично с общественной палатой и другими общественными организациями, так или иначе подконтрольными подсудимым.

Москвин ничего из этого не знает.

Моляров спрашивает: чего я вам (Москвину) отвечал в ходе телефонных знаков? Москвин ничего не ответил сверх того, что уже было отвечено суду.

Чернов спрашивает, почему Москвин не обратился к Ромаданову за оценщиками, раз Ромаданов имел связь с компанией, которая занималась оценками?

В то время Москвин об этом не знал.

Спрашивают о размещении папок на компьютере.

Москвин указывает, что, конечно, смутно помнит уже такие детали.

Готовил ли кто-то для Зарубина графические схемы ещё?

Только Москвин.

Что может значить информация из графической схемы о владении Москвина несколькими долями?

Москвин указывает, что любая документация формировалась, исходя из текущих пожеланий Зарубина, и могла меняться.

Теперь адвокат Чернова раскручивает эту тему: если вы могли не являться владельцем указанной доли в схеме, то и логично предположить, что Чернов мог не являться владельцем указанной в схеме доли?

Конкретных фактов о владении теми или иными долями у Москвина не было.

«Были составлены десятки таких схем», — добавил он.

Предыдущий вопрос про доли был отклонён.

О роли Орды в СПК Москвину также ничего не известно.

Адвокаты пытаются задавать вопросы по несколько раз — про первые связи с Зарубиным.

«Будьте добры, только вопросы, которые не звучали», — пресекает судья.

Судья возмущается, что адвокатов приходится учить задавать вопросы. Она уже раздражена.

От адвокатов, которые ранее не выступали, посыпались вопросы, которые задавались уже в прошлый раз…

Уже вопросов 10 «завернули» от одной из адвокатов.

Отношений с Валерием Веселовым не было, Москвин узнал о нём только во время встречи в Москве, отвечает свидетель.

Между тем Москвин также рассказал, что хотя сам он не знаком с Виктором Вексельбергом, с ним поддерживал связь Зарубин.

Адвокат Веселова продолжает задавать уже ранее заданные вопросы. На большинство из них Москвин не отвечает, так как они заворачиваются судом или прокурором как уже ранее заданные.

Москвин опять говорит, что ему неизвестно о конкретных фактах передачи дивидендов с птицефабрики Веселову.

Москвину, кажется, уже становится плохо.

«Веселов мне указаний никаких не давал. Об остальном мне ничего не известно», — утомлённо отвечает Москвин.

«Мне неизвестен полный состав директоров Зеленецкой птицефабрики», — указывает Москвин.

«Я не выплачивал Веселову никаких средств», — настаивает он.

И опять вопросы про знакомство с Ромадановым…

Москвин зол.

Адвокат теперь пытается спросить, на каком основании он сделал вывод, что доходы птицефабрики гораздо выше, чем от молокозавода и хлебозавода.

Адвокат перепутала: думала, что Москвину задавали вопрос о дотациях птицефабрики.

«Я не могу сказать, какой процент прибыли можно относить за счёт льготного режима», — отвечает Москвин.

После цепочки вопросов про доходы птицефабрики судья попросила не продолжать эту линию.

С расчётных счетов Москвин снимал деньги летом 2015 года. После привлечения к уголовной ответственности он переводами уже не занимался.

«Просили ли вы следствие обеспечить сохранность этих денежных средств?»

«По крайней мере несколько счетов были арестованы», — отвечает Москвин.

Москвин управлял до задержания счетами, в том числе и за рубежом.

Чернов опять спрашивает: были ли ситуации, когда Зарубин, планируя крупные проекты, не поставил Москвина в известность? Самойлов упоминался в 2012 году в каких-либо контекстах? Москвин отвечает, что не помнит, чтобы Зарубин упоминал Самойлова в каком-либо контексте.

Объявлен перерыв.

Заседание продолжается.

[[[picture1]]]

Прокурор хотел предложить зачитать показания Москвина, данные им ранее в ходе следствия. Адвокаты выступили против. По их словам, противоречий существенных не наблюдается в показаниях, а то, что Москвин что-то забыл, не особо значимо.

Тем не менее прокурор зачитывает показания.

Продолжаем слушать прошлые показания. Похоже, это надолго. Существенных противоречий пока нет.

В целом защита пыталась апеллировать к тому, что Москвину неизвестно никаких конкретных фактов противоправных действий, как и явных свидетельств о том, что то или иное действие совершено со злым умыслом. Тем не менее Москвин подчёркивал, что общее его мнение о деятельности подсудимых сложилось уже в результате знакомства с материалами дела. Он предоставил суду таблицы, которые фиксировали распределение долей между участниками предполагаемой ОПС, иерархию владения Зарубиным компаниями.

Напомним, что Москвин имел возможность распоряжаться средствами расчётных счетов ряда офшорных компаний Зарубина. В соответствии с этим он мог выдавать средства доверенным лицам, после чего, уже задним числом, эти транзакции фиксировались в таблицах как расходы в пользу тех или иных лиц предполагаемой ОПС.

Сами подсудимые также пытались уличить в том, что Москвин не владеет достаточной информацией о нюансах деятельности фирм, подконтрольных ОПС. Однако Москвин указывал, что участники ОПС в любом случае не видели и не могли видеть общей картины деятельности сообщества — организация со множеством посредников была специально задумана в таком виде Зарубиным в целях конспирации.

Адвокат Чернова указал, что прокурор пропустил несколько страниц тома.

Разбираются.

Суд на замечание не отреагировал. Продолжаем слушать прокурора.

В первый день своего выступления Москвин, по сути, сам выступал с тем же самым, что сейчас зачитывает прокурор — показания на стадии следствия были ему в помощь.

Напомним, что трое фигурантов дела — заместитель председателя правительства Коми с 2009 по 2015 год Константин Ромаданов и «финансист-технолог» Демьян Москвин, экс-сенатор от Коми Евгений Самойлов, — заключили досудебное соглашение. При этом Ромаданов признал себя «казначеем» преступной группы.

Ещё один фигурант, бывший гендиректор ОАО «Комижилстрой» и гендиректор «Метлизинг» Антон Фаерштейн покончил с собой в СИЗО. «Метлизинг» непосредственно использовался для приобретения активов и впоследствии дивидендов от ОАО «Птицефабрика Зеленецкая».

Всего по делу проходят 220 свидетелей. И одного лишь первого свидетеля, Демьяна Москвина, в суде слушают уже третий раз.

Напомним также, что предшественник Гайзера на посту главы Коми Владимир Торлопов и бизнесмен Алексей Соколов полностью признали свою вину. При этом Кудинов, Моляров и Моторина признали только частично — например, Моляров согласился, что совершал ряд действий, приписываемых ему следствием, однако отверг предположение о злом умысле в них.

У Москвина было около пяти допросов по несколько часов каждый. В том числе в протоколах содержится информация и о других компаниях Зарубина, со слов Москвина. Так что можно предполагать, что зачитывание показаний растянется более чем на два часа.

Москвин, похоже, уснул. Сидит на стуле возле трибуны.

[[[picture5]]]

[[[picture4]]]

Слушаем уже более двух часов. Кто-то из адвокатов пожаловался, хотят перенести, но судья непреклонна.

Помимо прочего, адвокаты пытались напирать на то, что Москвин, по сути, пришёл к выводу о преступном характере деятельности группы чиновников и бизнесменов уже когда ознакомился с материалами следствия. Однако сам свидетель подчеркнул, что высказывания об ОПС были исключительно его личной позицией, и призывал защиту задавать вопросы о фактах.

[[[picture2]]]

[[[picture3]]]

Зачитывание показаний Москвина закончилось. Показания достаточно обширны и затрагивают множество эпизодов деятельности ОПС, а также деятельность иных подконтрольных Зарубину предприятий, не затронутых в рамках данного дела. Из них следует, что Москвин лично передавал деньги Вячеславу Гайзеру в Москве, вёл виртуальные счета обвиняемых, а также составлял таблицу расходов преступного сообществ и рисовал схемы подконтрольных Зарубину компаний.

Следующее заседание назначено на 8 февраля, в 11:00.

Трансляция ИА REGNUM завершена.