Москва, 17 октября, 2017, 08:59 — ИА Регнум. Спор между Сбербанком и «Транснефтью» по поводу понесённого компанией убытка на 66,9 млрд рублей по опционной сделке показывает существующую проблему определения так называемого квалифицированного инвестора и доступного для них круга операций, заявил 16 октября заместитель генерального директора по инвестициям инвесткомпании «Универ Капитал» Дмитрий Александров.

Он подчеркнул, что в России это понятие появилось в конце 2007 года и с тех пор не пересматривалось. «Транснефть» является квалифицированным инвестором, поэтому компании позволено оперировать самыми сложными производными инструментами, понять которые не так легко даже профессионалам на финансовом рынке. Но в суде компания доказывала, что подписавшие соглашение со Сбербанком менеджеры не обладали достаточной квалификацией, чтобы понять нюансы сделки с барьерными опционами и связанные с ними риски потерь. И судя по понесённым «Транснефтью» потерям, это действительно так.

«Избежать подобной ситуации могло бы более строгое определение квалифицированного инвестора, предложить которые должен Центральный банк, который является регулятором на финансовом рынке. Об этом ЦБ заявлял ещё год назад, обеспокоенный судебными прецедентами по процессам Юникредитбанка и Банка Москвы. Вряд ли позиция ЦБ по усилению требований к квалифицированным инвесторам может рассматриваться как давление на суд. Странно выглядит, если регулятор действительно руководствуется такими соображениями, до сих пор не публикуя свою точку зрения по этому вопросу. Это важно и потому, что хотя Сбербанк и «Транснефть» контролируются государством, неправильно ожидать, что госкомпании должны регулироваться как-то по-особому. Правильнее делать регулирование общим в зависимости, например, от размера компании. Иначе возникает соблазн всем управлять в ручном режиме и пересматривать результаты сделок задним числом. Тем более, что оценка добросовестности Сбербанка зависит от полноты раскрытия клиенту сути продукта», — пояснил Александров.

По его словам, никто не предполагал, что рубль может так девальвироваться. Скорее всего, такие риски ни компания, ни банк не предполагали.

«На ком лежит большая вина за многомиллиардные потери, зависит от того, было ли нормальное понимание продукта у клиента или здесь была несимметричная информированность. Логично ограничить риски по производным инструментам. В этом плане барьерные опционы хуже, их сложнее понимать. Они, как правило, небиржевые и изменения их стоимости происходят более резко. С другой стороны, если получается убыток и по хеджу, и по хеджированной позиции, то хедж был выбран неправильно», — отметил эксперт.

Обращает на себя внимание и то, что Сбербанк «вынес» из договора моменты, связанные с консультированием по сделке. Это может свидетельствовать о конфликте интересов или о «юридическом» хеджировании, полагает Александров:

«Мол, клиент сам должен оценивать все риски сделки и, если хочет, может привлечь консультанта. А мы здесь просто посредник и «Транснефть» сама должна была нанимать дополнительных консультантов, а Сбербанк не должен был всё объяснять. Отказ же Сбербанка от им же предложенного мирового соглашения с «Транснефтью» может объясняться желанием в случае выигрыша в суде забрать всю прибыль, а не делиться ею с клиентом. Это логично, если юристы банка ожидали победы в апелляционной инстанции».

Напомним, что в 2014 году Сбербанк и «Транснефть» заключили сделку о покупке валюты по фиксированной стоимости с опционами. Банк позиционировал такое соглашение как практически безрисковый инструмент, позволяющий компании снизить стоимость обслуживания её рублёвых облигаций. При этом исполнение обоих опционов стороны поставили в зависимость от наступления барьерного события — курс рубля должен был достигнуть к доллару США определённого значения. Однако на практике соглашение повлекло многомиллиардные убытки «Транснефти», поскольку было исполнено только в сентябре 2015 года. Тогда курс доллара резко вырос и сделка перестала быть выгодной для «Траснефти». Сбербанк получил большую прибыль, купив у компании 2,7 млрд долларов по сниженной ставке.

Трубопроводная фирма обратилась в суд и попросила признать сделку с кредитной организацией недействительной. АСГМ удовлетворил такое требование (дело № А40−3903/2017). Суд признал, что истец понёс убытки от спорного соглашения на общую сумму 66 млрд рублей. Первая инстанция пришла к выводу, что «Транснефть» не могла до конца понимать суть такого сложного финансового инструмента, как опционы, с которыми была связана сделка. А Сбербанку, как профессиональному участнику рынка, следовало разъяснить контрагенту возможные риски, однако банк этого не сделал.

В свою очередь, апелляционный суд встал на сторону Сбербанка, отменив решение первой инстанции. При этом правительство неоднократно призывало Сбербанк рассмотреть вопрос о мировом соглашении, в частности, об этом заявлял министр энергетики Александр Новак, а ранее — вице-премьер Аркадий Дворкович. Сбербанк не отказался, но и не предпринял встречных шагов. Эксперты уверены, что дело дойдёт до кассации.