Полиция стреляет по народу, армия — по полиции, царь повелевает прекратить

Санкт-Петербург, 10 марта, 2017, 12:00 — ИА Регнум. 25 февраля к забастовавшим стали присоединяться всё новые фабрики. Всего в этот день число забастовщиков было не менее 300 тыс. Фактически бастовала подавляющая часть предприятий (в Петрограде числилось к тому времени чуть менее 400 тыс. рабочих). Это была всеобщая политическая стачка. В высших учебных заведениях были сходки и забастовки. Утренние газеты вышли не все, вечерние вовсе не вышли.

25 февраля Петроград был похож на военный лагерь: на углах улиц горели костры, вокруг них грелись патрули. С рассвета началось массовое передвижение войск, военные части занимали назначенные им места. У мостов через Неву сосредотачивались полицейские кордоны и казачьи отряды, вместе с ними стояли пехотные части. По улицам передвигались патрули конных городовых, казаков, солдат кавалерийских полков. Петроград был похож на оккупированный город. Делалось, казалось, всё, чтобы блокировать рабочие окраины, не пропустить демонстрации на Невский и другие проспекты, где находились правительственные здания.

По городу распространялась листовка большевиков:

«Жить стало невозможно.

Нечего есть. Не во что одеться. Нечем топить…

Нельзя молчать.

Все на борьбу! На улицу! За себя, за детей и братьев!..

Поднимайтесь все! Организуйтесь для борьбы!..

Всех зовите к борьбе! Лучше погибнуть славной смертью, борясь за рабочее дело, чем сложить голову за барыши капитала на фронте или зачахнуть от голода и непосильной работы. Отдельные выступления могут разрастись во всероссийскую революцию, которая даст толчок к революции в других странах».

Резко усилились колебания солдат и казаков различных частей. Показателен случай, произошедший на Знаменской площади (ныне пл. Восстания — ИА REGNUM). Толпа в несколько тысяч человек пыталась прорваться на площадь. Выходы были блокированы казаками двух сотен 1-го Донского полка и учебной командой Волынского полка. Из толпы выскочила курсистка и побежала к памятнику Александру III, стоявшему в центре площади. Офицер учебной команды Волынского полка вытрелил в нее и убил. Возмущенная толпа кинулась вперед, прорвала цепь и вышла на площадь. Начался митинг. Командир конного отряда полиции ротмистр Крылов подскакал к казакам 6-й сотни и приказал стрелять. Казаки молчали. Взбешенный ротмистр ударил кулаком правофлангового казака. Стоявший рядом подхорунжий М.Г.Филатов мгновенно выхватил саблю и зарубил ротмистра. Полиция вызвала новый отряд конных городовых. Обнажив шашки, они начали рассеивать толпу, но подоспевшие казаки прогнали городовых. Толпа устроила казакам овацию.

Во время этого же митинга к толпе подошел солдат, поднял над головой письмо и попросил пропустить его к выступавшему. Толпа расступилась. Оратор взял из рук солдата письмо и громко прочитал: «Товарищи! Казаков не бойтесь. Казаки будут бороться с вами вместе». Толпа встретила это заявление криками «ура!».

Леонид Гаврилов, Виталий Кутузов в книге «Великий Октябрь. Летопись важнейших событий» приводят выдержку из корреспонденции газеты «Правда» от 5 марта:

«В субботу, 25-го, к движению примыкают остальные заводы, типографии, трамваи, и забастовка принимает характер всеобщий. Десятки тысяч граждан и гражданок стекаются к полудню к Казанскому собору и примыкающим к нему улицам.

Делаются попытки устраивать митинги, демонстрации, происходит ряд столкновений с полицией. Толпа постепенно растет. Среди нее много солидных, взрослых рабочих, которые идут сомкнутыми рядами с красными знаменами по Невскому проспекту к Знаменской площади. Она достигает десятков тысяч. Многочасовой митинг прерывается столкновениями с конной полицией. У памятника Александру выступает ряд ораторов. Начинается стрельба со стороны полиции, один из ораторов падает раненым. Есть и убитые.

И в этот момент совершается нечто, вызвавшее большой энтузиазм толпы. Раздается залп со стороны казаков по конной полиции, и она во весь опор скачет на Гончарную улицу и останавливается вдали. А пристав падает мертвым. Голова его рассечена шашкой, громкие крики «ура» оглашают площадь, казакам машут платками, шапками.

Толпа ликует. Всюду уверенность, что солдаты не будут стрелять, и во многих местах, когда играет рожок и солдаты прицеливаются, отдельные лица выбегают из толпы по направлению к солдатам и с криками «ура» призывают их не стрелять и присоединиться к народу. Со Знаменской площади демонстрация движется по Невскому проспекту».

Был убит пристав; ранены полицмейстер и несколько других полицейских чинов. В жандармов бросали ручные гранаты, петарды и бутылки. Войска проявляли пассивность, а иногда и нетерпимость в отношении действий полиции.

Командующий войсками Хабалов объявил, что, если со вторника, 28 февраля, рабочие не приступят к работам, то все новобранцы досрочных призывов 1917-го, 1918-го и 1919 годов, пользующиеся отсрочками, будут призваны в войска.

Царь и царица по-прежнему не очень понимают масштаб событий и совсем — их причины и характер. Около 9 часов вечера Хабалов получил переданную по прямому проводу телеграмму:

«Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны с Германией и Австрией. Николай»

Императрица 25 февраля писала царю в Ставку:

«Стачки и беспорядки в городе более чем вызывающи… Это — хулиганское движение, мальчишки и девчонки бегают и кричат, что у них нет хлеба, — просто для того, чтобы создать возбуждение, и рабочие, которые мешают другим работать. Если бы погода была очень холодная, они все, вероятно, сидели бы дома. Но это все пройдет и успокоится, если только Дума будет хорошо себя вести… Забастовщикам прямо надо сказать, чтобы они не устраивали стачек, иначе будут посылать их на фронт или строго наказывать. Не надо стрельбы, нужно только поддерживать порядок и не пускать их переходить мосты, как они это делают. Здесь необходимо иметь настоящий кавалерийский полк, который сразу установил бы порядок, а не запасных, состоящих из петербургского люда».

Дубенский записал в дневнике 25 февраля:

«Из Петрограда — тревожные сведения; голодные рабочие требуют хлеба, их разгоняют казаки; забастовали фабрики и заводы; Государственная Дума заседает очень шумно; социал-демократы Керенский и Скобелев взывают к ниспровержению самодержавной власти, а власти нет. Вопрос о продовольствии стоит очень плохо…, оттого и являются голодные бунты. Плохо очень с топливом…, поэтому становятся заводы, даже те, которые работают на оборону.

Государь, как будто, встревожен, хотя сегодня по виду был весел. Эти дни он ходит в казачьей кавказской форме, вечером был у всенощной и шел туда и обратно без пальто»

Александр Блок так характеризует ситуацию:

«В 1 час дня Голицын выехал в заседание Совета Министров, как обыкновенно, по Караванной, и ничего не заметил на улицах. Заседание было деловое, о беспорядках никто не говорил. В 6 часов вечера возвратиться на Моховую тем же путем было уже нельзя, и Голицын поехал кругом».

Из дневника Александра Бенуа:

«Акица снова была в банке, но поспешила его покинуть, ничего не успев сделать, так как пронесся слух, что все магазины в ожидании беспорядков уже закрываются, что закроют и банк, а главное, что после полудня через мост на Васильевский остров не будут пускать.

К обеду Эрнст. Он был на Невском и видел, как конные войска оттесняли во всю ширину улицы толпу в сторону Николаевского вокзала. В том же направлении раздавались выстрелы. Говорят, что солдатам теперь приказано ложиться на землю, дабы лишить их возможности стрелять в воздух. Другой слух — более чудовищный (и если это окажется правдой, то события могут получить грозный оборот) — будто по крышам домов расположены городовые, которые должны производить по скопищам стрельбу из пулеметов.<…>

Мне, однако, кажется, что все еще может «обойтись». С другой стороны, не подлежит сомнению, что нарыв созрел вполне и что так или иначе он должен лопнуть… Какие мерзавцы или, вернее, идиоты все же кто довел страну и монархию до такого кризиса!»

Весь день происходили заседания думских фракций, комиссий, бюро блока, центрального бюро военно-промышленного комитета. Вечернее заседание Городской Думы, где рассматривался вопрос о введении хлебных карточек, по докладу охранного отделения, «вскоре приняло характер памятных по 1905 году революционных митингов». На собрании говорили сенатор Иванов, члены Государственной Думы Шингарев и Керенский, представители рабочих; ждали Родзянко, но он не мог приехать, будучи занят в Государственной Думе, где разбирался законопроект о расширении прав городских самоуправлений в области продовольствия.

Михаил Родзянко пишет в воспоминаниях:

«Волнение уже охватило заречную часть города. Возвращаясь назад через Литейный мост, я увидел, что набережные, как Французская, так и остальные, уже заняты отрядами войск, и тогда в моей голове созрел план немедленно добиться созыва совета министров и настоять перед ним, чтобы в этом заседании были представители Законодательной палаты, земского и городского самоуправления, дабы совместными усилиями выработать те меры, которые могли бы, хоть и временно, успокоить взволнованное население столицы.

В этих целях я посетил министра земледелия Риттиха, взял его с собой и поехал к генералу Беляеву, бывшему тогда военным министром. Изобразив ему положение дел, я указал, что это — не простое волнение, что это начинается настоящая революция и что надлежащие энергичные меры должны быть приняты безотлагательно. Я убедил военного министра своими доводами, и он сейчас же поехал к председателю совета министров князю Голицыну, откуда по телефону дал мне знать, что желаемое мною совещание будет в этот же день, 25 числа, собрано в Мариинском дворце и что мне предоставляется право пригласить всех лиц общественных организаций, которых я сочту нужным.

Таким образом, была еще раз сделана попытка спасти положение и принять необходимые для успокоения рабочих меры в смысле снабжения продовольствия. Совещание о продовольствии состоялось 25 февраля вечером и постановило, по настоянию представителей от общественных организаций, передать дело продовольствия в руки городского самоуправления и земства по принадлежности».

Александр Блок в «Последних днях императорской власти» пишет о заседании Совета Министров по поводу роспуска Госдумы:

«Эту формальную и сухую запись дополняет живая характеристика заседания, сделанная одним из его участников Н. Н. Покровским. Из его рассказа мы знаем, что Протопопов развивал здесь свою «необыкновенную теорию политических течений в России», которую он повторил и в заседании 25 февраля. Теория, по словам Н. Н. Покровского заключалась в том, что революционное течение (анархизм и социализм) постепенно втекает в оппозиционное (общественные элементы с Государственной Думой во главе); таким образом, оппозиционное течение совпадает с революционным и стремится захватить власть, вследствие чего следует бороться с оппозицией всеми средствами, вплоть до роспуска Думы. Далее, Протопопов, по словам Покровского, предлагал «графическую схему» и «нес околесную», так что несколько лиц переглянулись и спросили друг друга: «Вы что-нибудь поняли»? Характерно, однако, что мнение Протопопова и было принято, правда, он пошел на известную уступку».

Дубенский записывал, находясь в Ставке:

«Тихая жизнь началась здесь. Все будет по-старому. От Него (от царя) ничего не будет. Могут быть только случайные, внешние причины, кои заставят что-либо измениться… В Петрограде были голодные беспорядки, рабочие Патронного завода вышли на Литейный и двинулись к Невскому, но были разогнаны казаками»

Далее записано, что получены сведения о том, что Алексей, Ольга и Татьяна болели корью, и что царя беспокоит доставка продовольствия на фронт:

«В некоторых местах продовольствия получено на три дня. К тому же, подучились заносы у Казатина и продвинуть поезда сейчас невозможно».

В Царском Селе заболели корью царские дети и Вырубова. Тем не менее, императрица принимала во дворце послов и посланников.

Справка ИА REGNUM :

Михаил Беляев — генерал, военный министр Российской империи.

Николай Голицын — председатель Совета Министров

Совет Министров — высший исполнительный орган власти Российской империи