Москва, 3 ноября, 2013, 15:32 — ИА Регнум. 1 ноября 2013 года российские "Известия" на своем информационном ресурсе опубликовали статью Вадима Штепы "Единая и неделимая" по-большевистски". С нашей точки зрения, допуск Штепы на страницы известного российского издания является знаковым событием, нуждающемся в особом комментарии. Штепа представлен редактором издания "журналистом", хотя, на самом деле, в рядах несистемной оппозиции он является известным идеологом т. н. "национал-оранжизма", создателем последовательного ряда концепций регионального сепаратизма. В 2006-2008 годах ему довелось вести авторскую колонку на сайте Гарри Каспарова. Некоторые полагают, что Штепа - это один из "лидеров и концепторов российского интеллектуального движения за культурное самоопределение регионов". И только ли за культурное? Еще о Штепе пишут как о современном "русском философе, публицисте и поэте". Сам Штепа предпочитает именовать себя "регионалистом" и "философом", работающим в русле европейских идей "регионализма". Надо сразу заметить, что термин "регионализм" в современной российской идейной практике - это эвфемизм, призванный замещать такое понятие, как "сепаратизм". Сепаратизм как категория обозначает стремление к обособлению части территории государства и включает в себя такие понятия, как сецессионизм, так и автономизм. Русские "регионалисты" на настоящий момент представлены как сецессионистами, так и автономистами. При этом лозунг "подлинного федерализма" используется и теми, и другими, но в случае с сецессионистами, как маскировка для переходной стадии по демонтажу России. Русский сецессионизм представлен и т. н. индепендизмом (создание нового центра власти), и ирредентизмом (присоединение к иному центру). Явление ирредентизма просматривается в идеях представителей "регионализма" из западных регионов России, граничащих с ЕС. Разумеется, в случае с русским регионализмом наблюдается конъюнктурная размытость всех названных нами направлений.

Статья Штепы в "Известиях" "Единая и неделимая" по-большевистски" является "регионалистской" репликой на заявление председателя КПРФ Геннадия Зюганова, сделанное им 19 октября 2013 года на пленуме партии о необходимости ввести реальную уголовную ответственность за словесные призывы к расчленению и разделению России. Зюганов тогда сказал: "Мы - наши депутаты - должны внести предложение: что даже словесные призывы к разделению единой и неделимой России будут караться тюремным заключением". Кстати, эти свои идеи насчет противодействия сепаратизму Зюганов повторил и в своем выступлении на состоявшемся в Москве 30-31 октября 2013 года XVII Всемирном Русском Народном Соборе. В частности, он сказал: "Когда разрушается русское ядро, распадаются огромные просторы - от Балтики до Тихого океана. Это полное безобразие, когда по радио и телевидению кое-кто начинает говорить: давайте отдадим Сибирь, не будем осваивать Арктику, нам не нужен Северный Кавказ. Но это не просто чушь, это самая настоящая провокация! Потому что мы собирали страну в течение тысячи лет: в боях, в походах, в победах, в муках, в трудностях, в борениях, в творческих и духовных исканиях".

Сейчас русские регионалисты, насмешничая, показывают Зюганову на Ленина, как основателя партии предшественника нынешней КПРФ. По соцсетям был распространен "демотиватор", иллюстрирующий заявление Зюганова в исторической ретроспективе. Лидер современных российских коммунистов сажает в клетку памятник Ленину - за то, что вождь большевиков в свое время "разделил единую и неделимую", предоставив независимость Финляндии. Правда, наша сетевая регионалистская тусовка, припомнив факт признания непризнанным на тот момент в стране Совнаркомом независимости Финляндии, упустила из виду конкретику того исторического момента. Действительно, Ленин 31 декабря 1917 года признал независимость Финляндии, но сразу же спустя две недели стал готовить переворот в Хельсинки, за которым в Финляндии последовала жестокая и кровавая гражданская война. Ленин проиграл в Финляндии из-за условий Брестского мира и прямого вмешательства Германии в гражданскую войну красных и белых финнов. Надо ли еще говорить, что для того крестьянина, что обращался к Чапаеву, было известно, что в России есть большевики, и есть коммунисты. А теперь есть еще Геннадий Андреевич Зюганов со своей партией, добавим мы. И Штепа делает вид, что разницы между большевиками и коммунистами не знает. Но это уже частности, не имеющие отношения к идейной практике современных российских регионалистов.

Публикация в "Известиях" от Штепы предназначена внушить мысль читателям, что никакой действительной угрозы сепаратизма в современной России нет, а Зюганов -неадекватный алармист, ничего не смыслящий в "моторах современной постиндустриальной экономики". А что тогда понимает Штепа в этих "моторах" у себя в Карелии в "Онегаборге"? - так сам Штепа именует город Петрозаводск. Штепа справедливо указывает на факт того, что нет "массовых сепаратистских настроений - ни в одном российском регионе". А как тогда быть с идейной практикой? Ведь Зюганов предлагает бороться именно против нее, т. е. конкретно против все того же Штепы, Коцюбинского и других - имя им уже в сети легион.

На самом деле, с нашей точки зрения, опасность сепаратизма исходит не от массовых настроений в регионах, а от активного меньшинства в столицах, и сам Штепа это прекрасно понимает. Заметим сразу, что далее речь пойдет не о "судьбе", а только об одном конкретном проекте. Потенциальная опасность сепаратизма в нынешней Российской Федерации связана с тем, что его тематика становится подкладкой "оранжевой" революции в России. Сейчас просматривается следующий политический план на ближайшую перспективу: нынешний политический режим в России сносится на фоне многотысячных уличных демонстраций в столицах при условии реального раскола центральных элит. В ходе "революционных пертурбаций" президентская республика преобразуется в парламентскую. Для вовлечения в революционный процесс региональных элит им под лозунг создания "подлинной федерации" будет обещано перераспределение в их пользу налоговых поступлений и прямой доступ к распределению стратегических источников местных природных ресурсов. Поэтому к теме парламентской республики подверстана еще и тема "регионального самоопределения". Кроме того, населению может быть обещана персональная доля от доходов за нефть и газ. В конечном итоге, либеральной по преимуществу столичной аудитории будет предложен слом вертикали, безбрежная многопартийность и парламентаризм; для национальных окраин, Сибири и русских регионов - регионализм, а для бюджетных масс - персональное перераспределение нефтегазовых доходов. Далее после первой фазы в условиях отсутствия гражданского общества автоматически наступит партийный политический хаос, в который будут вовлечены в регионах вновь созданные региональные партии. Пробуждение квази парламентской активности в регионах, по замыслу провокаторов, неизбежно заставит перейти к федералистско-договорным отношениям, включая возможность сецессии. Новое воспроизводство "керенщины", как в 1917 году, за какое-то время и разнесет Россию на части. Для бархатного характера процесса расчленения России потребуются заготовленные заранее предшествующей культурной работой "региональные идентичности" в населенных русскими регионах. "Региональные идентичности" должны будут воспрепятствовать консолидированному сопротивлению. Главным условием процесса дезинтеграции России в интересах внешних игроков является развитие смуты в условиях отсутствия в нашей стране гражданского общества.

Вспомним, что избираемость губернаторов в 1990-е годы обычно приводила к появлению местных кланов вокруг того или иного "регионального барона". Однако проведенная президентом Путиным назначаемость глав регионов также породила проблемы. Назначенным губернаторам приходится выстраивать отношения с представителями местной региональной элиты на фоне снижения их легитимности в глазах местного населения. Каналом выстраивания гражданской активности местного населения могло бы стать низовое местное самоуправление в варианте некоего нового земства. Однако до сих пор остается неясным, как запустить этот процесс на фоне коррупции и неподавленной на местах организованной преступности.

В статье в "Известиях" адепт регионализма Штепа для оживления гражданской активности предлагает вполне оранжевый рецепт подъема статуса региональных парламентов через разрешение деятельности региональных партий. Однако процесс этот мог бы быть запущен только после создания в регионах устойчивого представительства центральных партий. А этого до сих пор не случилось. Подавляющее большинство населения России по-прежнему не соотносит свои личные интересы с той или иной политической партией и отношения выстраивает по схеме "народ" - "начальство".

Штепа упоминает в своей статье понятие "межрегиональная экономическая справедливость", хотя правильней было бы использовать понятие "интересы", поскольку "справедливость" разные стороны обычно понимают по-разному. Штепа справедливо поднимает вопрос, как он его определяет - "бюджетного федерализма", хотя определяет его в своей статье исключительно в плоскости политики крупных компаний, которые, работая в конкретном регионе, платят налоги в других центрах. На практике зачастую это связано с удобством ведения бухгалтерского учета и налоговой отчетности. Однако в этой ситуации наши регионалисты сейчас направляют недовольство масс в регионах на центр страны - Москву. И, можно констатировать, что пропагандистская активность по этому направлению лишь возрастает. Заметим, что в своей статье Штепа не упомянул более существенную проблему - остающуюся в регионах долю отчисления от налогов, перераспределение налоговых доходов между центром и регионами. В условиях развивающегося экономического кризиса претензии к центру будут возрастать, поскольку уже сейчас просматривается в ближайшей перспективе банкротство отдельных регионов, в том числе, не столько по причине недостаточной доли в налоговом перераспределении, сколько по причине снижения производства и роста долгов, неосмотрительно наделанных местными региональными правительствами в предшествующий период.

В своей статье регионалист Штепа пользуется привычным для него набором лексики, свойственной русским сепаратистам. Это и "нивелировать субъекты федерации", и "тотальный централизм" и "отрицание любой региональной специфики", и пресловутая "региональная идентичность", и "насаждение всеобщей одинаковости", "гиперцентрализованная столица" и "безликая провинция".

Поскольку в выступлении Зюганова слово "федерализм" не прозвучало, то лидер коммунистов, по мнению Штепы, "отстаивает именно имперскую модель управления страной - с тотальным централизмом и отрицанием любой региональной специфики". Но почему антитезой "федерализму" в конкретном случае с Россией по Штепе является именно "имперская модель"? Возникает вопрос, а как бы Штепа отнесся к имперской модели с автономными статусами отдельных регионов и разным правовым статусом по регионам групп населения? Или единственным идеальным устройством для Штепы является национальное государство, или некий безгосударственный регион? Сам Штепа писал о будущем мире, состоящем из регионов, существующих в "сетевой связи".

Штепа ошибочно полагает, что некий "тотальный централизм" (прямо уж и такой тотальный в современной России) и отрицание любой региональной специфики (так уж и любой) свойственны имперской политике вообще и нынешней политики российского руководства, в частности. Хотя, если взять конкретные исторические примеры империй - той же Российской, то окажется, что в них как раз и существовало региональное разнообразие, как статусов территорий и населения, так и культурная мозаичность. Нивелировка регионального разнообразия скорее свойственна национальным государствам Европы, чем имперским образованиям. Самый близкий пример - Франция после Великой революции с ее департаментами против исторических регионов.

И тотального централизма пресловутой вертикали, в котором так любят обвинять критики нынешнюю российскую модель, также нет в современной России. Спускаемые распоряжения выполняются плохо или совсем не выполняются. Главная проблема современной России заключается в том, что государственные институции не работают должным образом. В этих условиях уровень бюрократического централизма и вертикальности европейских стран, обеспечивающий эффективность управления, остается для современной России мечтой. Наша бюрократия не работает должным образом. Однако подобное обстоятельство вовсе не означает, что бюрократию следует устранить вместе с пресловутой вертикалью.

Отдельно Штепа в своей статье затрагивает проблему "региональных идентичностей". В частности, Штепа пишет: "Так, ему [т. е. Зюганову] представляются особо подозрительными всякие разговоры о той или иной "региональной идентичности". В них он с дежурной конспирологией замечает "происки Запада". Но почему Штепа так уверенно полагает означенную тему в область конспирологии? Известны стратегии и конкретное участие Запада в создании новых региональных идентичностей в России для замещения русской идентичности. В своем выступлении лидер коммунистов выразился вполне конкретно: "В Ростове-на-Дону уже проводилась конференция по проблемам формирования "южнороссийской идентичности". Спонсорами являлись организации США, а докладчики из Польши и Украины обсуждали способы раскола национальной идентичности русских". Примеров западного участия в работе по трансформации этнического сознания русских на сегодняшний день более, чем достаточно.

И, потом, наш "философ регионализма", рассуждая о региональных идентичностях, лукавит. Россия в отношении центральной ее части была и есть миром регионов, население каждого из которых имело и имеет свою особую региональную идентичность. В историческом плане этот мир - наследник русских исторических уездов - "городов". Речь идет о псковичах, новгородцах, ростовцах, ярославцах, рязанцах и т. д. А вот что это за проекты новых создаваемых идентичностей, замещающих русскую, типа предлагаемых "залесцев", "ингерманландцев", "поморов", "мерян" и т. д.? Какова связь этих новых идентичностей с историческими русскими регионами? Конкретно в случае с Ростовом-на-Дону речь идет о формировании "южнороссийской идентичности", под параметр которой хорошо укладывается казачество, трактуемое как отличный от русских этнос. Но ведь именно против них и спонсируемой из-за рубежа практики их создания и выступает Зюганов. Штепа пишет в своей статье: "Те регионы, где все унифицировано и стандартизировано, друг другу совершенно неинтересны и постепенно отчуждаются". Однако в России нет регионов, которые несут на себе печать всеобщей одинаковости. Это миф, придуманный самим Штепой, под его регионалистские концепции.

По Штепе, межрегиональное экономическое взаимодействие возникает на основе разницы "брендовой" продукции и впечатлений. Что касается столь модного в среде российских регионалистов рассуждения о всякого рода брендах, то на практике при внимательном рассмотрении разговоры о брендировании прикрывают культурную деятельность по созданию новых идентичностей. В отдельных случаях создание брендов маскирует создание сепаратистской символики - удобного, как известно, средства для консолидации движения. Другим таким средством являются новопридуманные праздники, имеющие регионалистскую окраску. В реальной практике, заметим, создание продукта предшествует бренду, а не наоборот. Упоминаемые Штепой в статье тульские пряники и вологодское масло стали "брендом" тогда, когда такого понятия, как "бренд" вовсе не существовало. Речь шла о торговых марках. Поэтому все эти модные прожекты "регионального брендинга" типа "Россия тысячи городов" так и останутся пустой болтовней без реального развития местной туристической инфраструктуры, доступной сначала для населения региона. Только после этого можно будет надежно развивать в России межрегиональный туризм. Что касается зарубежного туриста, то ему интересен в России культурный потенциал, созданный именно в эпоху Империи, и неважно какой - царской, императорской или советской. Современные бренды-новоделы от Штепы и его единомышленников зарубежному туристу абсолютно неинтересны.

И завершая означенный очерк, хотелось бы задать Вадиму Штепе прямой вопрос: чем объясняется его дрейф от предлагавшейся им ранее конфедеративной организации регионов России на основе неких "сетевых связей" к нынешней позиции за "обновленную" федерацию? Не связана ли смена идейной платформы с прямым указанием от известных деятелей из Высшей школы экономики, полученным Штепой на июньской 2013 года межрегиональной конференции в Москве?

Дмитрий Семушин