Латвия, 20 марта, 2011, 19:38 — ИА Регнум. Топ-менеджер мирового класса, руководитель департамента корпоративной социальной ответственности норвежской нефтяной и энергетической компании Statoil Байба Рубеса радуется, что ей больше не надо отвечать на вопросы о ценах на топливо и испытывать печаль, въезжая в невыразимо прекрасную Латвию. "Интервью для "SestDiena"? - для порядка уточняет Байба Анда Рубеса, когда мы уселись в зале-ресторане офиса Statoil в Осло с прекрасным видом на залив. Попав в нефтяной бизнес случайно, почти 10 лет проруководив латвийским отделением Statoil, а потом еще 2 года - на уровне стратегических отношений в Statoil Hydro ASA в Азербайджане, сейчас карьера Байбы фактически на пике, как ее отец Брунис Рубес, который в конце 80-х занимал пост президента стратегической группы в Volkswagen AG. Выше ей уже не хочется. Было бы лучше работать в Латвии, если бы тут было, что делать.

Еще один шаг в карьере, и тебе больше не нужны будут советы отца, уже можно будет их самой раздавать?

(смех) Ай, когда Брунис слушает мои рассказы о Statoil, он говорит, что нефтяной бизнес сильно сложнее автомобильного. Это очень узкая и нелюбимая отрасль. Люди рассматривают нефть, как неизбежное зло. Мое влияние гораздо меньше, чем у отца на Фольксвагене. Но меня больше не интересует эта вертикаль, теперь немножко пройдусь по горизонтали.

Вы сейчас более заняты, чем в Риге или Азербайджане?

Конечно. Я всего полгода руковожу совершенно иным делом, очень во многом еще надо разобраться. Много езжу, так как мои контактные персоны находятся в очень разных местах. Личного времени практически не остается.

Как долго в Норвегии еще будет нефтяной бизнес?

Начнем с того, что я еще пару лет точно тут пробуду. Нефтяной бизнес? С тех пор, как я в нем, он постоянно движется вперед - ну может до 2050 года, может 2070, может дольше

А о том, что источник бизнеса может иссякнуть речи не идет?

Нет. Речь идет о том, где нашли новые ресурсы, как много, и как можно их добыть. Говорим о вариантах сохранения объема добычи.

Нет вероятности, что вы оставите после себя такую пустоту, что мы в нее провалимся?

(смех) Знаешь, со мной нельзя говорить по техническим вопросам.

Как влияют на нефтяной бизнес арабские страны?

Колебания цен видны каждому. Нефть - бизнес долгосрочный, в нем все изменения проходят через силу. Те, которые меня сейчас читают, не думайте, что для компаний такой уровень цен выгоден. Может также казаться, что сейчас кто-то зарабатывает кучу денег на скачках цен. История показывает, что от высоких цен есть только одна польза - люди начинают задумываться о своем образе жизни. Если цена на нефть продержится еще какое-то продолжительное время в диапазоне 115-120 долларов за баррель, сильно подорожают путешествия. Ну и, при таком раскладе, туризм вряд ли может сохранять свою форму.

А что, цены еще вырастут?

Честное слово, не знаю. В латвийском отделении Statoil я почти 15 лет отвечала, что не смотрю в хрустальный шар. Все меняется. Если бы два месяца назад кто-нибудь сказал бы, цена взлетит и долго простоит выше ста долларов, все бы очень удивились. Только ведь так же быстро цена может и упасть.

Ваш приход в этот бизнес был случайным?

Совершенно случайным! Давно, когда Statoil был еще небольшой структурой, а я чуть больше года прожила в Латвии, мне позвонила Гуна Звирбуле: не хочу ли я подменить ее в Statoil на время декрета? Мне это показалось интересным. Познакомилась с командой, они познакомились со мной, ну и...

Лучшее время своей жизни я провела в Риге. В свою очередь, Азербайджан был самым экзотичным, в смысле работы. Я бы не оказалась в Норвегии, не будь у меня двух лет в Баку. Живя там, я видела много схожего с Латвией, как нигде много. Думаю, это общее советское прошлое пронизывает все - культурную среду, навыки... Это не только плохо, это местами очень хорошо.

Ну и в чем хорошо?

Культура более философична, прозрачна. Не могу сказать "интеллигентнее", потому как это слово используют к месту и не к месту. Но речь идет об отношениях в обществе, о которых у нас на Западе подзабыли - помощь и сострадание. Это я помню по Советской Латвии.

А бизнес-среда в Норвегии?

Норвегам очень важно быть открытыми, они много говорят о землячестве. Корпоративная структура очень открыта и конструктивна и это очень по-норвежски. Вот сколько тут живу, столько не сомневаюсь в этом совершенно.

Норвегии повезло, они нашли нефть, когда в стране была уже развита стабильная демократия.

Это так. В Норвегии была развиты демократические принципы и навыки общежития. Такая большая и суровая земля должна уметь выживать. Когда нашли нефть, норвеги думали, как бы организовать модель доходов, которую обычно называют государственным нефтяным фондом. В Норвегии это пенсионный фонд.

Кто этим управляет? В Норвегии все можно узнать из интернета. Любой гражданин может узнать, сколько зарабатывает любой сотрудник Statoil. И сколько денег в нефтяном фонде. И каждый год фонд должен отчитываться, сколько денег заработано или не заработано.

Конечно, Норвегия на каждом углу трубит о своей дороговизне. Тут все очень не дешево, а зарплаты очень невелики. Тут не самая простая в мире жизнь. И сервис много где лучше. Поэтому способ управления ресурсами Северного моря может быть образцом для мира. Я многие делегации, особенно из Центральной Азии, веду сюда, чтобы показать, что это значит. Каждый норвег - это ответственный пайщик Statoil. Разве мы так относимся, скажем, к Латвэнерго? Латтелеком? АирБалтик? Утверждаю, что нет. Это вопрос не только руководства, но и населения.

У тебя в твитере написано: Латвия идет ко дну.

Ну, вот еще, идет ко дну... почему? О, боже! За эти три года многие уехали за рубеж, чтобы заработать "на хлебушек". Я вот здесь. Я знаю многих, кто смотрит на Латвию через интернет. Каждый из нас разговаривает с семьей и друзьями. И, знаешь, может я и неисправимый оптимист, но жизнь идет по спирали и сдвинуть ее невозможно. Если всмотреться в политику, управление государством и СМИ - кому что принадлежит, кто что продает или перестраивает, становится видно, что на самом деле ничего не происходит. Мысль об утопающих приходит в голову потому, что непонятно, как выти из этого витка. У меня многие спрашивают, как искать работу за границей "у тебя что, действительно нет какой работы?" В Ставангере мне помогала одна семья - учительница и инженер. Сердце болело, что с такими профессиями нельзя заработать на хлеб в нашей стране. Рождаемость снижается, число пенсионеров растет - кто это оплатит? Черный рынок топлива вырос на 40%, как было десять лет назад. Мы тогда смогли снизить его до 15%. Я хорошо понимаю человека, который покупает бензин нелегально - у него нет возможности делать по-другому. Но никто не призовет к ответственности того, кто неправильно распорядился ресурсами, которые были. За это я немного чувствую ответственность.

А что ты могла сделать иначе?

Думаю, многое. Но я не ожидала, что руководство начнет так возмутительно подло распоряжаться государственными средствами. Все зависит от руководства; чем ближе я к нему, тем лучше вижу. Если принудительно не изменить прозрачность коррумпированной системы, каковой является Латвия, ничего изменить не удастся.

В твитере также написано: одни сдаются, другие борются, третьи уезжают. Насколько важна вам Латвия?

Очень важна. Никогда не думала, что смогу уехать. Но на одном предприятии нельзя всю жизнь быть исполнительным директором. Я хорошо это понимаю, и не знаю, что мне дальше делать в Латвии. Меня всегда умиляет, когда обо мне говорят, как о предпринимателе - я не предприниматель в классическом понимании. Но я очень хороший руководитель процесса предпринимательства. Знаю, куда я географически хочу попасть, когда мир станет лучше, и это точно не Ставангер.

Например?

Например, Берлин, Париж, Брюссель...

Большие города?

Да. Ставангер - это как Лиепая. Я исходно человек большого города. Юрис (актер Юрис Барткевич - друг жизни) научил меня любить природу и, в этом смысле, жизнь в Ставангере прекрасна. Но я люблю стук шпилек по мрамору и хороший парижский капучино. Возвращаясь к тому, почему я в Норвегии, а не в Латвии: кто мне будет платить пенсию? Латвия? Это смешно, я в это не верю. Да и то, что я делаю, мне нравится.

А Латвия?

Мне нечего тут делать. Дом у меня тут есть. Однажды говорю Пиебалгсу: может нам стоит сделать Латвию лучшим местом, с отпусками и пенсией, в которой большинство людей ехали к своим семьям в своих домах в конце недели.

Велико ли значение места на сегодняшний день?

Конечно, среда важна. Никто не может жить только в виртуальном мире. Это, конечно сильно облегчает жизнь. На предприятии мы теперь путешествуем реже, ведь есть видеоконференции. Недавно была в Бангкоке, так пришлось включаться в конференцию в три часа ночи. Или, например, в Хьюстоне пришлось вставать в четыре.

Что для тебя Латвия - люди или место?

Все-таки место. Близкие друзья у меня в других местах, но в Латвию я стараюсь попадать хотя бы раз в два месяца.

И что чувствуешь, когда приезжаешь?

Чаще всего печаль. Когда была в последний раз, у меня был интересный разговор с одним знакомым ребенком. Он сказал, что хотел бы приключений, то есть работать где-нибудь на важной работе, в Корпусе мира в Африке, например. Моя первая реакция была "Может лучше работать в Латгале?" 55 процентов денег, которые идут на Африку - европейские. Я понимаю, зачем так делается, но может лучше вложить деньги в близких соседей, которые нуждаются, и сконцентрироваться на себе?

20 лет латвийской независимости - это радость или испытание?

Испытаний, наверное, даже многовато. У меня много лет не было понимания, зачем голосовать за популистские лозунги каких-то партий. Как итальянцы со своим Берлускони. Мне больше печально не от испытаний, сколько за неиспользованные на развитие европейские фонды. Ужасная система образования. Демографическая катастрофа, я фрагмент этой катастрофы - у меня нет детей. Но мы, строя новое государство, не можем, ни целей реализовать, ни даже обсудить их.

Но одна проблема вроде отпадает - похоже, налаживаются отношения с русскоговорящей общиной. Когда российские войска покинули Латвии, нужно было немного либеральнее отнестись к закону о гражданстве.

Как ты оцениваешь правление Вайры Вике-Фрейберги в смысле внутренней политики?

Мы обе не сделали важной вещи - не научились говорить по-русски. Понимаю я больше, чем могу сказать. Сейчас знаю четыре языка, и скоро буду знать еще норвежский... очень легко сказать, что Фрейберга маловато сделала для внутренней политики. Но оценивать это можно только принимая во внимание время и усилия, которые потребовались ей на то, чтобы начать делать то, что у нее получалось лучше всего - внешнюю политику. Вайра была однозначно хорошим президентом. Меня и сейчас встречают иногда "Латышка? О, у вас президент такая женщина! Мы ее видели там-то и там-то". За то, как строится страна, ответственны не только президенты, но и правление и народ.

Обязательные квоты на женские руководящие посты - это хорошо?

Очень хорошо. По опыту знаю, что лучшая среда там, где представлены оба пола различного возраста. И квоты способны поменять дело к лучшему.

А женщину не унижает сознание того, что она тут только по причине квоты?

Это зависит то того, какой инструмент использовать. Можно просто устраивать отбор с учетом квот. В Латвии, например это вообще не нужно, потому, что и так много женщин на руководящих постах. У нас уже давно де-факто матриархат.

Эглис Зирнис, SestDiena, 19-25 марта (перевод ИА REGNUM)