Революция грамотности против режима несправедливости

Началом государственной программы ликвидации безграмотности в Советской России считается 26 декабря 1919 года, когда вышел соответствующий декрет. Однако почти сразу после Октября-1917 в Народном комиссариате просвещения был создан внешкольный отдел под руководством Надежды Константиновны Крупской, в числе прочих задач которого была организация и подготовка ликвидации безграмотности взрослого населения России. Для чего это нужно было большевикам, когда царское правительство также занималось просвещением народа?

По данным на 1914 год, в России было более 7 млн учащихся начальных школ, в которых дети, вне зависимости от социального происхождения, имели возможность научиться читать и писать. При этом учащихся семилетних школ было только 230 тысяч, 636 тысяч — средних, и в них было можно учиться далеко не всем. За исключением случаев «особых талантов». Отсутствие возможности для культурного досуга, включающего чтение, приводило к широкой безграмотности взрослого населения: даже тот, кто получил начальное образование в детстве, забывал невостребованный навык. По разным оценкам, в России на начало ХХ века количество грамотного населения не превышало 30—38%. Более того, сложно оценить адекватность этих цифр, потому что в «грамотные» вполне могли вписать тех, кто был способен всего лишь нацарапать свое имя. Взявшись за решение задачи, предполагавшей овладение народом реальной грамотностью, советское правительство скоро столкнулось с серьезными проблемами. Инерцию, в которой подавляющая часть населения жила традиционным крестьянским укладом, оказалось очень тяжело преодолеть: зачем вообще нужно что-то менять — было самым большим для них вопросом. Понятно, что ситуацию с засильем паразитов — помещиков и хлебных спекулянтов — менять было нужно, но вот зачем делать что-то еще, когда земля уже получена, оставалось непонятным.

Поняв к 1922—1924 годам, что мировая революция, хотя бы в своем европейском варианте, откладывается на неопределенное время, большевики оказались лицом к лицу с изначально не предполагавшейся задачей построения социализма в отдельно взятой стране. Не имея внешней поддержки и международных инвестиций, страна не обладала иным ресурсом, кроме трудовых усилий собственных граждан. Но эти усилия необходимо было использовать максимально эффективно, а значит, первоочередной задачей становилась индустриализация, фабричное и заводское производство, которое одно лишь способно было насытить страну всем необходимым. А для работы в сложноорганизованных индустриальных условиях подходил только грамотный рабочий, способный читать и понимать инструкции, участвовать в сложных взаимосвязанных производственных процессах.

Однако в стране, на 95% состоящей из крестьянства, неоткуда было взять рабочих в достаточном количестве, тем более высокограмотных. Парадокс пролетарской революции в России состоял в том, что была партия пролетариата, а самого пролетариата в достаточном количестве еще не было. Его приходилось создавать. Требовалось пробуждение народа, развитие его культуры, способности представить другую, лучшую жизнь. Этому была посвящена пропаганда, для этого была поставлена задача ликвидации безграмотности. Но программой должно было стать не насыщение народа пропагандистскими лозунгами, а его развитие.

«Нам нужно громадное повышение культуры. Надо добиться, чтобы уменье читать и писать служило к повышению культуры, чтобы крестьянин получил возможность применять это уменье читать и писать к улучшению своего хозяйства и своего государства», — говорил Владимир Ленин.

Уже в 1920 году была учреждена Всероссийская чрезвычайная комиссия по ликвидации безграмотности. Надежда Крупская вспоминала:

«Работа комиссии протекала в чрезвычайно трудных условиях — в условиях общей разрухи (характерно, что в книжке Д. Элькиной «Ликвидаторам неграмотности. Практическое руководство», вышедшей в 1921 г., был раздел: «Как обойтись без бумаги, без перьев, без чернил, без карандашей»), разрухи детской школы, разрухи в области библиотечного дела, издательского дела».

Почти параллельно с ликбезом был запущен еще один мощный процесс, так называемая Новая экономическая политика (НЭП), началом которого можно считать 1921 год. Система распределительного, так называемого военного коммунизма, выработанная еще в ходе Первой мировой и гражданской войн, не давала возможности добиться укрепления городов — базы индустриального развития. НЭП, опора на частного предпринимателя, принималась как вынужденная мера для восстановления народного хозяйства. Советская Россия не мыслилась без инициативы граждан, на эту инициативу была сделана вся ставка. Другое дело, каким способом ее добыть. НЭП стал таким способом, включившим материальный интерес в его самом грубом понимании. В стране начались мятежи тех, кто видел смысл нового строя прежде всего в обеспечении повышения уровня благосостояния широких слоев населения.

В таком положении задачи индустриализации и связанную с ней ликвидацию безграмотности приходилось несколько отодвинуть в сторону, сосредоточившись на базовых целях восстановления хозяйства. Мелкие предприятия нэпманов не требовали особой грамотности трудящихся в них, но дали возможность организовать хозяйственные связи в стране, разрушенные двумя недавними войнами.

«Первые годы НЭПа дело ликвидации безграмотности продвигалось медленно. Учительство не было еще окончательно политически завоевано. Не было учета неграмотных, не было учебников, программ, методических установок. Надо было составить букварь, указания, как учить, связаться с местами, с другими организациями и т. д. ВЧК л/б проделала большую работу в этом отношении», — рассказывала Крупская.

Первый напор ликвидации безграмотности, ставивший перед собой планы завершить программу к 1927 году, не принес ожидаемого результата, и тем не менее если в начале века грамотных было не более 38% по всей стране, то уже к 1926-му — 50,6% только среди сельского населения. В основном это было достигнуто за счет мужчин, из которых грамотными стали 67,3%, — для сравнения, женщины отставали (35,4%), однако стоит принять во внимание, что они освобождались в ряде случаев от обязательного посещения уроков. А именно если они были беременны за 3 месяца до родов или имели грудных детей в период кормления до 1 года. При этом городское население росло, и в городах грамотность мужчин достигла 88,6%, а женщин — 73,9%. Удалось избежать снижения числа горожан, несмотря на тяжелейшую ситуацию с обеспечением продовольствием и теплом. С одновременным повышением уровня грамотности это и дало ту базу для индустриализации, которая требовала большого количества грамотных граждан.

К 1928 году программа НЭП начала сворачиваться, был принят первый пятилетний план развития экономики. В то же время был начат так называемый культпоход студентов с опорными центрами в Москве, Саратове, Самаре и Воронеже, областях, где большинство неграмотных были обучены силами общественности. Через два года число культармейцев (преподавателей) достигло 1 млн человек, а число учащихся только в учтённых школах грамоты — 10 млн.

Достичь грамотности всего населения мешало и еще одно специфическое явление, описанное Крупской:

«У нас часто бывают рецидивы (возвращение) неграмотности. Эти рецидивы неграмотности бывают потому, что ликпункт часто недостаточно заботится о том, чтобы приобщить неграмотных к общественной жизни, чтобы приучить их читать газеты, ходить в библиотеку или избу-читальню и т.д. … Надо, товарищи, отдать себе отчет, что, как бы прекрасно ни учили на наших ликпунктах, каких бы хороших результатов ни достигали здесь, мы будем иметь много рецидивов, если не будем заботиться о том, чтобы во время обучения приучать учащихся читать газеты, пользоваться библиотекой».

Тем не менее долгая и кропотливая работа по ликвидации безграмотности продолжалась. Индустриализация, освоение нового технологического подхода как к фабричному, так и к сельскому хозяйству стали возможными благодаря накоплению критической массы грамотных, культурных советских людей, способных организоваться самим и организовать других. Этот новый советский человек стал основой мощного государства, которое к середине 30-х вышло по общему объему ВВП на первое место в Европе и на второе в мире, справилось с вторжением нацистских полчищ, смогло восстановить страну в послевоенные годы, создать ядерный щит, вывести человека в космос. В период практически непрерывных исторических вызовов достичь стопроцентной грамотности не удавалось, но, что характерно, ликбез не пускался на самотек. Данные по городам и областям учитывались и анализировались. В 1958 году законом было введено обязательное 8-летнее образование, в 1977-м введение всеобщего обязательного среднего образования молодежи было закреплено в Конституции.

Через 70 лет после установления советской власти всё рухнуло, а Россия «вернулась в лоно цивилизованных народов». Постсоветская Россия попыталась взять на себя роль «сырьевой супердержавы» или, как говорят на Западе, европейской бензоколонки. Последствия не заставили себя ждать: деиндустриализация, разрушение советской промышленности сделали широкую грамотность населения ненужной в глазах рулевых нового курса. Грамотность на какое-то время стала пережитком. К счастью, у кого-то из перестройщиков хватило ума не разрушать промышленность до основания, что не только принесло крупные доходы за счет экспорта и обслуживания наработанных еще при СССР контрактов, но и стало основой для возрождения индустрии. К тому же вдруг оказалось, что на политическом горизонте не случилось благорастворения воздухов, о котором так много говорили Горбачев и его последователи. Примечательно, что возвратная безграмотность не стала для России приговором: человек в большинстве своем отшатнулся от безграмотности и одичания. Встретит ли это усилие достаточную поддержку государственной образовательной политики?