Присвоение прекрасной России будущего: три ответа и четыре принципа

Дискуссия о «Прекрасной России Будущего», начатая статьей Евгения Норина и продолженная на цифровых страницах ИА Регнум, не оставляет равнодушным: СВО действительно изменила всё, и возврат к дофевральскому миру для России невозможен, а потому именно сейчас нужно думать о контурах будущего.

24 февраля 2022 года закончился 300-летний период ориентации России на Запад. Период так и не завершенной модернизации на западный манер, с многочисленными попытками изменить себя так, чтобы подойти Западу и интегрироваться в него под разными видами. Не был исключением и коммунистический проект — совершенно западный по сути и корням, который призван был исправить все «ошибки» западного развития в глобальном масштабе.

Вот и Евгений Норин на свой манер идет по тому же пути, предлагая построить в России очередной вариант «правильного Запада».

Заплатили, получили, пользуемся

Василий Осипович Ключевский упоминает, ссылаясь на графа Остермана, что Петр Великий трезво планировал модернизировать Россию с помощью Европы, за что готов был платить. Модернизация была средством достижения цели, но никогда не была самой целью. Уже через двадцать лет Петр планировал повернуться к Европе «задом», взяв то, что было нужно. Однако эти двадцать лет затянулись, а модернизация переросла в вестернизацию и значительно повлияла на историческое развитии страны.

Эта мысль поддерживается отрывком из переписки Петра Великого с английской королевой Анной:

«Отдавая на суд потомства мои дела, скажу Россиянам: Сыны России! Я оставляю вам мой пример и мои дела. Естли (так и писал), научась ремеслам и искусствам, вы обольстились приманками роскоши Европейской, вспомните только, чем занимался Петр. В роскоши ли, в забавах ли провождал он жизнь свою? К (1) твёрдости ваши душ, к (2) крепости ваших мышц он желал присоединить (3) внутреннюю промышленность: сии три силы вознесут Россию верх возможного государственного благополучия. Не для того я странствую, не для того я тружусь, чтобы исторгнуть Россию из России, но чтобы укрепить и вознести ее в ней самой…»

Это дословный текст, размещенный в музее Домик Петра в Санкт-Петербурге.

Отказ от вестернизации, тем более путем исторжения и трагической невозможности соответствовать меняющимся, необъективным и неисполнимым условиям интеграции, естественно, вызывает в обществе ощущение растерянности и потери ориентации.

В первые дни СВО многие знакомые признавались, что отделение от Европы и Совета Европы приведет к беззаконию и отсутствию надежды найти справедливость. До сих пор есть опасения в способности России выстроить эффективную экономическую модель в условиях оторванности от западного мира.

Часто это приправляется соусом нашей «неблагодарности» Западу за все, чем мы пользуемся, с признанием таким образом нашей вторичности и навязыванием комплекса вины за отход от Запада с его набором ценностей.

Но от таких манипуляций есть противоядие — всем «западным» мы пользовались по праву. Сами всему научились. За все, что получили, оплатили самый высокий ценник — мы ничего не получили от Запада просто так и в качестве благотворительности.

Все, что мы сделали, используя западные знания, технологии и прочее, отдавали в общую копилку. Таблица Менделеева, Толстой и Достоевский, Чайковский и Стравинский — все это часть общего наследия. И мы не нахлебники.

Это как в магазине. Заплатили, получили, пользуемся и никому ничего не должны.

Сначала накормить

Перечисляя существующие в последние десятилетия идеологемы — «суверенную демократию», «либеральную империю», «СССР 2.0», «русское национальное государство», либеральную же «Тихую Канаду на 1/8 части суши», Евгений Норин констатирует их неспособность ответить на стоящие перед страной реальные вызовы.

И в этом мы с автором вполне солидарны: идеологии устарели, остались в ХХ веке. Но с выводом о том, что нам, якобы, необходимо отбросить все «эфемерное», уйти в принципе от концепций, очистить горизонт от метафизического и приступить к практическим делам, согласиться нельзя.

По Норину, главная цель — благо человека, понимаемое как «возможность и желание жить как можно дольше, богаче и просвещённее». Богатству автор вообще уделяет особое внимание. Он считает, что примат духовного над материальным — это путь к обману, манипуляциям, а главное к нищенству.

Вместе с тем история говорит, что самая богатая сегодня часть человечества достигла своего благосостояния как раз тогда, когда смогла обосновать его связь с высшим, с Божественным.

Стремиться к богатству не только можно, но и нужно, потому что оно дается Богом и свидетельствует о Его расположении — это протестантская этика в действии. Неслучайно на самой сильной мировой валюте до нынешних времен написано, что они верили в Бога.

Человечество на своем опыте поняло, что самый действенный стимул — это не суммы и богатства, а трансцендентальное, Абсолют.

Богатство всегда — это следствие, а не цель, и только в этом случае оно приходит. Так, например, обожествленный до абстракции труд ведет к процветанию в коммунистической доктрине. Священные мечта, право на реализацию и свобода частной инициативы — в капиталистической системе.

Евгений Норин считает русских людей индивидуалистами по природе. Однако представляется, что наблюдаемый в последние десятилетия приоритет выстраивания собственной личной жизни имеет другие корни.

Первый на поверхности — имплементация моделей индивидуального успеха, которая происходила и стихийно, и задуманно. Второй — социальные условия. Именно личного благополучия и благосостояния больше всего исторически не хватало русскому человеку.

До 1861 года большая часть населения не владела даже собой. За последующие 60 лет подавляющему числу подданных не удалось обзавестись достаточной собственностью и благополучно выстроить свою жизнь. Советский период лишил частной собственности и зарегулировал частную жизнь до такой степени, что в 1990-е люди оказались растерянными и неспособными созидать своё благополучие самостоятельно.

Только с появлением понятных и устойчивых условий общественного развития в конце нулевых и в десятые годы XXI века русские люди впервые за столетия смогли начать выстраивать открыто и уверенно именно свою индивидуальную жизнь. Более того, этот процесс еще не завершён, и большинство граждан по-прежнему не достигло благосостояния. Об этом — ипотеках и кредитах, пенсиях и вкладах, здоровье и дачах — они еще очень долго будут заботиться в первую очередь.

Когда потребность в личном благополучии будет удовлетворена до уровня «сытости», мы увидим другого — социально активного человека. Перед тем как делать вывод об индивидуализме русского народа, лучше его сначала накормить. Потом дать хорошие условия жизни, как, например, в Москве, а потом замерить уровень его эмпатии и сопричастности жизни общества.

Маленькая страна

Евгений Норин утверждает, что Россия на самом деле маленькая страна. И я с этим полностью согласен. Постоянного говорить и напоминать об этом критически важно.

Нас во всей стране живет меньше, чем в двух соседних провинциях Китая. Нас меньше, чем в Бангладеш, который не каждый легко и сразу покажет на карте.

Правда, из этой аксиомы автор делает вывод, с которым нельзя согласиться. Норин утверждает, что раз Россия маленькая, значит необходимо учитывать мнения всех-всех меньшинств в их многообразии и создавать комфортные условия для всех.

Эта позиция как раз кажется утопической идеологемой, потому что цель недостижима, а процесс движения к ней может стать опасным — самоценным, когда само движение к утопии кажется единственно правильным и верным действием.

К сожалению, именно поэтому современное западное понимание «прав человека» привело к фактически религиозному отношению как к ним, так и к демократии, а под знаменами их защиты можно творить любые несправедливости и злодеяния.

Удержать в России тех, кто не хочет здесь жить, не только не получится, но и не надо. Не надо ни самим этим людям, ни тем, кто связывает свою судьбу личную с Россией. Именно они, кто будет здесь жить, — главные. Именно для них — Россия.

Для реализации ее многообразия необходимо не обещать от имени государства удовлетворять все «хотелки» (создавая утопические права меньшинств, которые становятся рычагом для разрушения общества), а формировать механизмы и балансы для равной реализации имеющихся целей у сообществ — на базе консенсуса.

Именно так, например, в России сосуществуют все религии.

При этом сам Норин утверждает, что в реальности у русских нет традиционных ценностей, они не религиозны.

Но что стоит за этой «реальностью»?

Если мы декомпозируем религиозность русских, то да, сейчас она на низком уровне, однако, вера, причем важно, что это православное христианство, сформировала культурный код русского человека. «Все хорошее», чем мы традиционно учим детей сызмальства, — это именно христианское видение жизни, пусть оно будет замаскировано под «будь человеком», пионерию и прочее.

Но вернемся еще раз к главному тезису Норина, который подводит читателя к тому, что «маленькой стране» с бедным и нерелигиозным народом в ответ на брошенные ей вызовы следует строить «правильное» государство западного образца, в котором будут учтены все Западом сделанные ошибки. Возьмем-де лучшее и избавимся от плохого.

На мой взгляд, время таких рецептов безвозвратно ушло. Это могло бы сработать в статическом мире, где Запад всегда впереди и всегда идеал, а погоня за ним обречена на успех. Мир же оказывается сложнее, многообразнее и более непредсказуем. Поэтому в поисках рецептов продуктивнее исходить не из «реальности», а из будущего.

Контуры будущего

Предсказывать будущее в деталях невозможно. Однако контуры этого будущего в применении к России становятся вполне очевидны.

Первое. Россию будут давить (жестко в случае противостояния и мягко в случае «сдачи»).

Россия должна быть сильной, чтобы защищать не только свой суверенитет, но и свои интересы. В мире будущего у Запада будет по-прежнему важная роль, и он сможет еще длительное время влиять на тенденции мирового развития. Единственный способ обеспечить свои интересы — наличие силы и уверенность в способности ее применить.

Это справедливо не только по отношению к России, но и к Китаю. К Ирану. Корее. В обозримом будущем — к Индии. Ко всем странам, которые исторически не попали в орбиту Запада. С ними будут считаться только в том случае, если признают их силу.

Россия, конечно, должна обладать не только военной силой, но военной — в первую очередь. Военную силу может обеспечить сильная экономика, которая работает не на «военку» (это постепенно приведет к самопоеданию), а может позволить себе за нее платить.

Второе. Россию будут хотеть «перепрошить».

Суверенитет России — самость, состоятельность как особенной цивилизации России — будет постоянным предметом нападок. Метод — соблазнение.

В качестве «отмычки» будет использоваться недовольство части народа. Чтобы этому противостоять, необходимо создать привлекательную модель общественного развития. Ощущение чувства собственного достоинства, перспектив развития в своей родной стране станет синонимом современного патриотизма. Реализация каждым человеком у себя на родине талантов, идей, мечтаний, бизнесов, открытий, благотворительности, педагогических проектов, экологических инициатив и всего того, что люди хотят, должна быть гарантирована.

У себя в стране должно быть лучше. Свои права должны быть ценностью. Россия — свой дом. «Присвоение» России себе (хозяйствование) и планирование своей жизненной стратегии в России — это обязательное условие для суверенитета. Для этого Россия должна статью теплой, безопасной и уютной.

Третье. У России не будет союзников.

Могут быть партнеры, могут быть временные коалиции, однако соразмерных и солидарных государств не будет. России нужно ориентироваться только на самостоятельное развитие.

Россия в этом смысле в удобном положении, потому что открыто может бороться только за собственные интересы. В интересах России создание независимой, объективной и правомочной системы гарантий равной конкуренции и единых принципов сосуществования для всех государств.

Русские ответы

Будущее формируется не только угрозами, но и способностью России — также в одиночку — найти свои собственные ответы на ключевые вызовы человечеству.

Самых главных вызовов три.

Технологический: способность государства выстроить экономику и общественные процессы с помощью технологий наиболее безопасным и эффективным способом, обеспечивая собственный суверенитет и их передовой уровень (здесь же «национальный интерфейс» общения и взаимодействия с «искусственным интеллектом» на основе имманентных России ценностей);

Экологический — способность создать условия регенерации природной среды для поддержания ее в естественном состоянии, обеспечение органичности и экологичности экономической и иной деятельности.

Вызов человечности — свои ответы и свое переосмысление места, роли, возможностей изменения и значения человека и его ценностей в новом мире, отношение к перспективам соединения с «машинами», создания новых механизмов воспроизводства, в том числе клонирования и прочих биологических и этических вызовов, ответ на которые должен затрагивать духовную сферу.

Это не просто «непростые» вопросы. Их ключевое свойство в том, что тут нет эффективного решения. Или экономически оправданного. Или технологически обоснованного. Можно клонировать человека? Можно ли разрешать эвтаназию? Может ли ИИ решать судьбы человека? А если он преступник? А если нет? Можно ли закупорить вулканы? Можно ли развернуть реки? Можно ли выбирать пол? Почему?

Ответ на эти вопросы определяет того, кто на них отвечает. Все эти вопросы поднимают вопрос о ценностях, они становятся практическим ориентиром для поиска допустимых ответов из набора возможных.

Как бы ни было это тяжело делать, нам нужно учиться искать свои ответы, а для этого надо повернуться в сторону своих ценностей. Хорошая новость в том, что их не надо изобретать. Они все уже есть в наших истории, традициях, языке, менталитете.

Однако само их наличие и даже усвоение мало что даст.

Мы все знаем, что надо быть добрым и щедрым. Что дружба важнее выгоды. Что врать нельзя и прочее. Разговор о ценностях — пустое. Ценности должны стать из абстракции живым ориентиром для жизни человека, для принятия политических решений.

Принципы будущего

Третье, что мы можем сказать о будущем, — это то, что есть важные для нас принципы, которыми мы должны руководствоваться. Их будет четыре.

Россия — для людей, которые хотят здесь жить.

Россия не должна удовлетворять все высказываемые ей пожелания от тех людей, кто на хочет здесь жить, не видит и не любит ее. Не должна обижать и наказывать за это, но и подстраиваться на должна.

Управление страной должно быть справедливым, милосердным и эффективным.

Демократия не является самоценной, более того, она не является венцом управленческой эволюции, тем более имея возможности индивидуального учета мнений каждого с порицанием их вклада и желания участвовать в жизни страны. Здесь необходимо искать готовые форматы, экспериментировать, подключать технологии, чтобы достичь не процесса, а целей — справедливости, милосердия и эффективности.

«Взрослых больше нет», и их никогда не было.

Это критически важно осознать российскому обществу, которое мыслило себя частью Западного мира, где есть «более западные» коллеги, которые правее, важнее и лучше, а мы, соответственно, не только хуже, но и должны слушать и внимать правильным речам.

Это было комфортно и освобождало от ответственности и покрывало пеленой праведности и цивилизованности. Надо быть смелее и более дерзкими. Находить свои решения и свои модели. Не думать, встраиваемся в концепции или нет, потому что концепции сейчас рушатся.

Россия обладает уникальными возможностями, в том числе «обмануть свою географию». Она может стать азиатской страной, развернувшись к Тихому океану, к центру жизни Земли будущего.

Стране нужен энтузиазм и вера в ее будущее.

Для веры нужны ориентиры.

Ориентиры — это ценности.