Москва, 19 января, 2022, 10:40 — ИА Регнум. 17 и 18 января 2022 года в ВШЭ проходили два первых дня пятидневной Международной конференции «Страх и муза»: Ахматова, Мандельштам и их время» (прошедшей ровно через два месяца после Восьмой международной конференции «Осип Мандельштам и его время» в РГГУ и занявшей ровно в два раза больше времени), которая открыла 131-й год жизни Осипа Мандельштама в русской культуре.

Осип Мандельштам, Корней Чуковский, Бенедикт Лившиц и Юрий Анненков, проводы на фронт. Случайная фотография Карла Буллы. 1914 год

Когда мы писали ставший почти традиционным на ИА REGNUM отчет о предыдущем юбилейном 130-м мандельштамовском годе, нам и в голову не могло прийти, что в день выхода материала Мандельштамовский центр ВШЭ и ФБ Ирины Сурат объявят о начале большого международного форума, подготовка которого прошла как-то мимо нас.

Однако и в неожиданности этого события, и в том, как оно проходило два первых дня было столько важного, символичного и даже трагичного, что не забудешь поблагодарить надоевшие ZOOM c YouТube’ом за возможность видеть и сопереживать. В нашем случае это особенно важно, так как с 2013 года мы не принимали участия ни в каких мероприятиях так называемого Мандельштмовского общества (МО), равно как никогда не участвовали ни в каких мероприятиях ВШЭ. И тут сантимент и ностальгию, которые не сильно мучали нас эти почти 10 лет, оказалось возможным удовлетворить в прямой трансляции.

Началась конференция со знакового отсутствия заявленных занятого в правительстве РФ ректора ВШЭ Н. Ю. Анисимова и директора РГАЛИ О. А. Шашковой. Их присутствие существенно повысило бы не столько статус конференции, сколько даже куда более значимое событие: передачу в РГАЛИ по завещательной просьбе ушедшего из жизни 17 ноября 2021 г. душеприказчика Н. Я. Мандельштам — Юрия Львовича Фрейдина и по заявлению его дочери 15 писем Н. Я. Мандельштам Осипу Мандельштаму в Воронеж и Тамбов, 5 из которых, как сказал П. М. Нерлер, были частично опубликованы Р. Д. Тименчиком.

Эта сцена оставила довольно странное впечатление. Если, как сказал П. М. Нерлер, у него в руках подлинники, то где находится заявление, как будет осуществляться перевозка бесценных материалов РГАЛИ, тем более что страховочная копия одного из писем была выведена на экран.

Не будем умножать сущности. Это либо неудачная постановка, либо грубое нарушение правил работы государственных архивов и процесса передачи собственности. Кроме всего прочего, так называемая 3 опись фонда О. Э. и Н. Я. Мандельштам, состоящая из документов, изъятых когда-то КГБ у Ю. Л. Фрейдина, обнаруженная тогдашним директором РГАЛИ Т. М. Горяевой, была оставлена в Архиве по воле фондообразователя, который, как мы знаем по работе над выставкой «Книжный шкаф поэта. Тоска по мировой культуре», лично фондом в этой части и распоряжался.

В этой связи ничего о доступности писем, которые во многом разрушали мифы мемуаров Н. Я. Мандельштам, мы не узнали.

Самому Ю. Л. Фрейдину было посвящено слово Е. А. Бунимовича. Однако по большей части касалось оно разного рода употребления мандельштамовских напитков типа «Асти Спуманте», встреч в ресторане ЦДЛ и борьбы за памятник Мандельштаму в Москве. А с бутылки «Асти» началась коллекция алкогольной полки МО. Так как нам пришлось принести в МО последнюю бутылку из этой серии, финскую водку из воды озера «Сайма», то важность подобных событий на фоне всего, что последовало далее, не кажется нам самым удачным памятованием Ю. Л. Фрейдина, хотя обычно к чуткому Е. А. Бунимовичу такие слова неприменимы.

Правда, такое наше впечатление может быть связано с тем трагическим обстоятельством, что начавший свое выступление поэт и секретарь Анны Ахматовой Анатолий Найман не смог его закончить из-за, как мы узнали позже, инсульта. Стоит отметить, что лучше бы средства связи были отключены сразу, с одной стороны, а после того как стало ясно, насколько тяжко положение замечательного человека, конференцию стоило бы хоть и в первый день отменить. Резерв у устроителей был. Целый день выделен в плане на экскурсию в Твери между двумя «Сапсанами». Впрочем, и это дело вкуса… Дочь Анатолия Наймана, Анна Наринская, если у нее, как она написала, хватит сил, обещала рассказать о громадной важности тех слов, которые успели прозвучать на конференции.

Мы же со своей стороны считаем необходимым напомнить об острейшем и непримиримом диалоге между Ю. Л. Фрейдиным и А. Г. Найманом после презентации книги «Н.Я. Мандельштам об Анне Ахматовой» в давнем 2008 г. Напомним об этом интервью В. Бабицкой здесь.

…

Пусть эта строчка точек обозначит тот момент, после которого мы вынуждены вернуться к обзору первых двух дней конференции, продолженной по воле организаторов.

И еще одно важное для осознания места и роли Мандельштама в наши дни событие произошло на первом заседании. Это краткий диалог директора Музея русской литературы им. В. И. Даля Д. П. Бака с директором МЦ ВШЭ П. М. Нерлером. Д.П. Бак сравнил юбилеи Мандельштама 1991 и даже 2016 года с нынешним, грустно отметив, что по сравнению с ними нынешняя дата стала не столько важным общественным событием, сколько перевела Мандельштама в академический разряд, что и хорошо, и плохо, одновременно, а может быть и закономерно. Нам кажется, что все проще: нынешний юбилей не был государственным, вот и все…

Однако ответ на это П.М. Нерлера поверг нас в полное изумление. Он заметил, что теперь «Камень» Мандельштама уже не столько тютчевский, сколько СИЗИФОВ! Такое самоопределение заставило нас вспомнить две свои статьи о Летописи жизни творчества Мандельштама, подготовленной под редакцией А. Г. Меца. Те статьи в «Вопросах литературы» и «OSTKRAFT. Историческое обозрение» назывались уже немало лет тому назад «Сизифу от «Камня»» и «Сизифу от «Камня» II или новые «Тристии»»…

Вот в такой обстановке блогер и автор двух по две статьи в каждой «монографии» о Мандельштаме Г. А. Морев стал рассказывать о том, что «Воронежские тетради» — продукт личного творчества Н. Я. Мандельштам, что надо следовать тому списку стихов, который начинается последовательно со «Стихов о Сталине» и «Стихов о неизвестном солдате», что печатать стихи надо хронологически т. д., и т. п., все с белого листа, все впервые. Только впервые это лишь для IT-мандельштамоведения, которое, как и общедоступные компьютеры, возникло несколько позже 1991 года, когда на Лондонской конференции к 100-летию Осипа Мандельштама, пусть не мы одни, но Иосиф Бродский, по которому в IT-бродсковедении специализируется Г. А. Морев, предложил с большой осторожностью относиться ко всякого рода «пчеломаткам» Н. Я. Мандельштам, которая считала, что у так называемых II и III «Воронежских тетрадей» есть «матки циклов».

Стенограмма этого выступления И. А. Бродского опубликована в 2000 году в сборниках МО «Сохрани мою речь…». А вот М. Л. Гаспаров выступал тогда резко против таких новаций. Мы же уже тогда четко и ясно, но на бумажном носителе писали (а в 2012 году переиздали) следующие слова:

«Однако, прежде чем перейти к непосредственному анализу, заметим, что нам придется отказаться и от еще одного традиционного мандельштамоведческого представления. Речь идет о понятии «цикла» или, говоря словами Н. Я. Мандельштам: «Стихи о неизвестном солдате» — основное стихотворение «Третьей воронежской тетради». Оно само по себе является циклом, вокруг которого располагаются дополнительные тематические (и словесные) циклы». В отличие от этой точки зрения мы будем рассматривать не только «Солдата», но и все позднее творчество Мандельштама как обладающее единым сюжетом, имеющим в своем подтексте все последовательное развитие европейской культурной традиции. В этом случае последовательными окажутся не циклы стихов, «роящихся» вокруг «Оды» или «Солдата», а сами эти два ключевых стихотворения позднего Мандельштама. Настало время обратиться к конкретному анализу».

Раз мы работаем в условиях IT-мандельштамоведения, то и ссылку даем соответствующую (С. 121).

Вся наша дальнейшая работа всегда исходила из отсутствия в природе «Воронежских тетрадей» и присутствия в русской поэзии Воронежских стихов!

Поэтому нам не удалось понять, в чем новация Г. А. Морева, с одной стороны. И почему работы М. Л. Гаспарова 1996 г. стали новым этапом в мандельштамоведени, с другой. Ведь в IT-сегменте великий филолог поработать не сумел, чем и пользуются разного рода «частные корреспонденты» (самые светлые на рынке!), забывшие, что выступают они с OPENSPACE без кавычек и IT-адресов. Поэтому нет его на том «торге, рынке», где работает Морев, как нет там и наших работ, но уже по совсем другой причине и вовсе не из-за государственной цензуры, а из-за очень «частной» и новейшей «cancel IT-«academic science» based on https://www.colta.ru/ and https://mandelstam.hse.ru/ .

И еще одна деталь. Забавно было услышать, как далеко не наш поклонник Г. А. Левинтон неожиданно поддержал нас в оценке владения подтекстно-контекстным методом К. Ф. Тарановского молодым доцентом ВШЭ П. Ф. Успенским и указал, что докладчик им вообще не владеет.

На этом и грустные и, простите, до колик смешные, события первого дня закончились.

Второй день начался по-боевому. В дело вступила «тяжелая артиллерия» — О. А. Лекманов из ВШЭ. Он решил познакомить публику с биографией очередного Рабиновича, мелькнувшего в «Египетской марке», но почему-то не упомянутого в связи с «Шумом времени», где в Финляндию в пансион его отца ездил «нервный» и юный Мандельштам.

Впрочем, главным для нас в его выступлении были анекдотические нападки на наши работы, связанные с поиском источников «Египетской марки» в двухтомном романе (а не повести, как думает Лекманов) Шолом-Алейхема «Кровавая шутка». Пойдя вслед за А. Г. Мецем и его друзьями из «Петербургской иудаики», не имеющими отношения, как и доктор Мец, к гуманитарной науке, О. А. Лекманов решил, что все решается справочником «Весь Петербург» за только (!) 1917 год, а Кацис готов любого Рабиновича тащить в мандельштамовскую повесть.

К великому сожалению, наших работ 2002 и ранее годов (См.: Осип Мандельштам: мускус иудейства. М., 2002), которых сознательно нет в сети, проф. Лекманов не читал. Иначе понимал бы, что Рабиновичей, Пергаментов, Шапиро и Страшунеров можно найти в СПб куда больше. Только дело не в этом. В черновиках «Египетской марки» есть две сцены, связанные не с Рабиновичем, а с Кацеле (этой уменьшительной формы во «Всем Петербурге» не сыщешь!!!), которые параллельны «Кровавой шутке». Вот и все.

По-видимому, привыкший только к восторгам О. А. Лекманов был настолько огорчен статьей о своих научных достижениях в последнем 6 номере «OSTKRAFT. Литературная коллекция. Научное обозрение», что не во всем успел разобраться к докладу.

Неудивительно, что ведущая секции д.ф.н. И. З. Сурат из ИМЛИ РАН со свойственной ей академической точностью и методологической строгостью оценила доклад профессора Лекманова как не имеющий отношения к «Египетской марке». Мы же со своей стороны оценим его, как не имеющий отношения к «нашему» дантисту Рабиновичу, равно как и к нашему Кацеле!

Следующий важный доклад принадлежал неизвестному нам докладчику Дмитрию Михайловичу Нечипоруку (Тюмень) («Мемуары vs. мемуары (Надежда Мандельштам и Эмма Герштейн)»), который взялся анализировать тексты Н. Я. Мандельштам с новой, как ему кажется, позиции, с учетом того, что в отличие от О. Э. Мандельштама, Н. Я. Мандельштам — деятель позднесоветской, а не дореволюционной или раннесоветской культуры. С этой точки зрения он произвел «фальсификацию» мемуаров Н.Я. Мандельштам и неназванного в заголовке В. А. Каверина относительно их позиции pro et contra советской литературы. Не говоря уже о том, что работа была крайне поверхностной: автор ее не знает, что разговоры об этом еще не в сети, конечно, идут с рубежа 1980−1990-х гг. А в 2018 году при подготовке упоминавшейся выставки в Еврейском музее и центре толерантности в Москве именно на этом была построена вся концепция, да еще и описана в «Вопросах литературы»:

«Перед нами стояли несколько задач: выставить (имея позволение душеприказчика вдовы поэта Юрия Львовича Фрейдина) сохранившийся в России личный архив «нищенки-подруги», представить так называемый «остаток книг» из библиотеки Мандельштама, показать, насколько это возможно, круг современников Осипа Эмильевича и Надежды Яковлевны (нередко формировавших их объединенный образ в русской культуре). И на этом фоне представить, по возможности раздельно, двух ярчайших представителей русской культуры ХХ века. Ведь, что ни говори, Осип Мандельштам — деятель русской культуры первой половины прошлого века, а Надежда Мандельштам раскрылась во всей полноте не ранее конца 1950-х годов».

Надеемся, в сборнике материалов конференции автор учтет историю вопроса, которая для нас тянется с 1994 года и мандельштамовской конференции в Воронеже, когда нами под возмущенный гул зала была предложена конференция на тему «Н.Я. Мандельштам: мемуарист и исследователь». Такой не было по сей день.

И наконец, вершиной конференции явилось очень объемное сообщение о еще более объемной и методологически важной для ее автора д.ф.н. И. З. Сурат работы «К истории «Стихов о неизвестном солдате». Полностью поддерживая достижения М. Л. Гаспарова по поиску чисто советских источников этих стихов, И. З. Сурат пришла к выводу, что поэт своей гениальностью преодолел материал и создал не советские, а общечеловеческие стихи, если мы правильно поняли ее посыл и философскую максиму. Однако, клянясь постоянно именем М. Л. Гаспарова, кстати, считавшего рассказы Н. Я. Мандельштам о «Воронежских тетрадях» «просто хлестаковскими», докладчик плохо знает наследие своего кумира. В качестве сенсационного материала, позволяющего в один ход обобщить все источники «Стихов о неизвестном солдате» профессор Сурат, прочитав выговор всем поколениям мандельштамо‑ и солдатоведов, достала из рукава, фигурально выражаясь, непобиваемый козырь: это книга близкого Мандельштаму чтеца Яхонтова «Война», которую не мог не знать Мандельштам. Все, что было нужно докладчице, она там без труда нашла. Книгу она забыла дома. Но почему-то забыла она и работы М. Л. Гаспарова. Все, кроме того, что писал об этом М. Л. Гаспаров, когда мы купили две композиции Яхонтова «Сталин» и «Война», подарив вторую академику. А участники конференции радостно и участливо разделили удачу коллеги только в середине января 2022 года…

И вот мнение М. Л. Гаспарова из абсолютно обязательного для поклонников Михаила Леоновича, Омри Эмириховича и ненавистников Леонида Фридовича источника. Перед тем, как его назвать и процитировать, заметим, что вся подборка писем Гаспарова, о которой мы говорим, связана так или иначе с сообщением мичиганскому мандельштамоведу и наших разного рода сведений. Однако открыто называть это имя в переписке с Роненом, нас не очень любившим, Гаспаров и не пытался. Теперь читаем:

19.9.95. Распечатка компьютерного набора. Дата и подпись от руки.

«Статью о «Неизвестном солдате» я дополнил, но еще не до конца: застрял в середине последнего и самого легкого параграфа о «метрическом соседстве» этого стихотворения. Когда кончу, то с Вашего позволения, пришлю. Не помню, писал ли я Вам, что мне указали на еще один возможный его источник: литмонтаж Яхонтова «Война» (отд. Книжка 1929).

Ничего реального я там не нашел, кроме факта, который мог бы знать и раньше — что большие Берты били по Парижу «из-под Лаона». Это сразу объяснило и название «Реймс-Лаон», и возникновение этого стихотворения в ходе работы над «Солдатом», и транслитерацию «Лаон» вместо произносимого «Лан».

(Это отсутствующий, кажется, в сети сборник и материал: О. Ронен. Из груды писем. Стих, язык. Поэзия. Памяти Михаила Леоновича Гаспарова. М., РГГУ. 2006. С. 69−70. А вот он и нашёлся в сети — здесь).

Теперь полемика И. З. Сурат должна идти не с абстрактными ничего не ведающими и восторженными любителями из Мандельштамовского Центра и Общества, а с теми, кто почему-то не счел этот источник очевидным. И Гаспаров первый из них.

Единственный раз М. Л. Гаспаров в опубликованной и хорошо отпрепарированной (как и его 6-томник «Нового литературного обозрения» не без участия О. А. Лекманова) «груде писем», упомянул нас в письме И. Ю. Подгаецкой, когда, установив связь «Солдата» и «Оды» через «Обороняет Дон мою донскую сонь…» поехал к Ронену проверить не слишком ли это «кацисовские натяжки».

После публикации этих писем сменился и тон статей Ронена о Гаспарове. Недаром Гаспаров был так острожен. Но нашим-то современникам кого теперь бояться. Впрочем, теперь все это можно исправить, дополнить и даже морально «подрихтовать». Ведь конференция проходит не просто в Высшей школе экономики, а в Национальном ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОМ университете, и это налагает определенные общенациональные обязанности на всех участников процесса.

Будем ждать продолжения заседаний в Санкт-Петербурге, уже в Музее Ахматовой. Посмотрим, продолжится ли и там «долгое прощание» … А технике XXI века, включая и оперативное новостное ИА REGNUM, спасибо за помощь.