Москва, 29 ноября, 2021, 18:31 — ИА Регнум. * * *

Эпистолярное наследие З. Н. Гиппиус. Кн. 2. М.: ИМЛИ РАН, 2021 (Литературное наследство. Т. 106)

Эпистолярное наследие З. Н. Гиппиус. Кн. 2. М.: ИМЛИ РАН, 2021 (Литературное наследство. Т. 106)

Второй том писем Зинаиды Гиппиус завершил публикацию корпуса ее переписки до эмиграции, начатую в первом томе (см. рецензию), и охватил жизнь поэтессы в Русском зарубежье.

В книгу вошли переписки с Андреем Белым и Вячеславом Ивановым, письма к Эриху Голлербаху и Сергею Мельгунову, а также к ряду других адресатов.

Собранные вместе послания отличают пристальный интерес Гиппиус к политике. В частности, ее непримиримость по отношению к большевизму, которая проявилась в числе прочего в письмах к Алексею Ремизову и его супруге.

Так 21 июня 1922 г. она сообщала Серафиме Ремизовой из Парижа в Берлин слухи о состоянии здоровья Ленина: «Здесь ни у кого сомнения нет, что московская собака лишилась речи навеки». Размышляя о писателях, автор «Чертовой куклы» оценивала их нередко с точки зрения политической благонадежности. Поэтому сотрудничество Алексея Толстого с просоветски ориентированной частью эмиграции (и, как следствие, в дальнейшем возвращение в СССР) не могло не вызвать негативной реакции. В том же письме Гиппиус категорически заявляла: «О Толстом я больше и слышать ничего не хочу». Следует отметить, что схожее восприятие «смены вех» знаменитого писателя было у многих литераторов. Марк Алданов в письме к Ивану Бунину назвал толстовский поступок «литературной слащёвщиной» (по аналогии с возвращением в Советскую Россию врангелевского генерала Я. А. Слащёва) и отказался при встрече с «красным графом» в Париже с ним общаться. А ведь раньше они дружили, и Толстой был одним из немногих, с кем Алданов был на «ты». Может быть, поэтому Гиппиус указывала на Алданова и Александра Яблоновского как на «честных и непримиримых».

Интересно, что в одном из писем (как и в первом томе, в книге приводятся ответы гиппиусовских адресатов) Ремизова выражала желание познакомиться с Алдановым и Сашей Черным, правда не из-за их антикоммунизма, а потому, что «слышала, с ними можно душу отвести». Вот только, как свидетельствуют неопубликованные послания автора «Самоубийства», Ремизова Алданов не любил, хотя и признавал его одаренность, так что сложно предположить, как он отреагировал на предложение, если, конечно, получил его.

Правда, при всей ангажированности, в письмах Гиппиус практически нет упоминаний о лидерах белого движения. Даже генерал Лавр Корнилов, в августовское выступление которого оказался вовлеченным целый ряд знакомых поэта, упоминается всего один раз (и еще один раз в первом томе).

Впрочем, категоричность Гиппиус не нравилась многим ее адресатам. В одном из ответных писем (от 3 марта 1931 г.) поэт и литературный критик Георгий Адамович не без сожаления признавался: «Ваше письмо меня рассердило (хуже: «разозлило») (…) Дело вот в чем. Когда я пишу о себе, что «сделал то-то» или «люблю то-то», я не жду суда над собой. Между тем, Вы — всегда судья. Если Вам пишешь «А есть А», Вы отвечаете: это хорошо или это плохо. И так всегда. На каком основании и по какому полномочию (праву) Вы судите?»

Может быть, поэтому и нам не стоит Гиппиус судить.