«Это был ад» — заявления о теракте на Дубровке
Москва, 26 октября, 2016, 15:36 — ИА Регнум. Ровно 14 лет назад в Москве был совершён теракт, унёсший более ста жизней. Он получил название «теракт на Дубровке», или «Норд-Ост» — по названию мюзикла, шедшего в захваченном театральном центре. 23 октября вооружённым террористам во главе с Мовсаром Бараевым удалось захватить театральный центр на ул. Мельникова, 7. Теракт завершился спецоперацией силовиков 26 октября.
ИА REGNUM публикует заявления о событиях на Дубровке в период конца октября 2002 года и последних лет.
Что говорили
Адлан Магомадов, полномочный представитель Чеченской Республики при президенте Российской Федерации, 24 октября 2002 года: «Мы, московские чеченцы, готовы стать заложниками террористов, какой бы национальности они ни были. Более того, мы готовы вместе с группой «Альфа» с оружием в руках пойти на штурм театра. Нам пока не известно, кто мог захватить заложников, но мы просим московские власти и общественность быть осторожными в оценках происходящего».
Геннадий Гудков, депутат Госдумы, 24 октября 2002 года: «Террористы выдвигают неприемлемые политические требования, в частности, речь идет о прекращении военных действий в Чечне».
Руслан Аушев, президент Ингушетии, 26 октября 2002 года: «Террористы очень раздраженны и настроены крайне решительно. Они готовы к крайним мерам».
Юрий Лужков, мэр Москвы, 26 октября 2002 года: «Операция прошла блестяще».
Юрий Лужков, мэр Москвы, 26 октября 2002 года: «Виктор Казанцев как полпред президента в Южном федеральном округе на переговорах сегодня в 10:00 вышел бы на этих бандитов. Мы хотели эти переговоры проводить в режиме мирного решения. Но террористы пришли в неравновесное психологическое состояние, и в этом состоянии они начали уничтожать заложников, что и стало причиной начала штурма».
Владимир Васильев, замминистра МВД, 26 октября 2002 года: «По предварительным данным задержано 36 боевиков. Сейчас террористы знают о заложниках гораздо больше, чем вчера, поэтому всем, кого освободили, и их близким нужно быть осторожней».
Владимир Васильев, замминистра МВД, 26 октября 2002 года: «В случае неудачи операции мы могли потерять тысячу человек и более. Решение о штурме было правильным. Была информация, что многие погибли от спецсредств, которые применялись при проведении операции. Это не так. Оперативный штаб принимал все условия террористов, шел на самые сложные, надуманные претензии. Мы пытались выполнить все требования бандитов. Но те угрозы, которые мы слышали, заставляли нас очень серьезно подходить к вопросу предотвращения взрыва захваченного здания. Велась глубокая профессиональная работа. Были задействованы все средства. Исчерпаны возможности максимального вывоза заложников, при этом отдельно шли переговоры об освобождении детей. Возникла реальная угроза, поэтому и был реализован план спецоперации. Мы несем за это ответственность. Действия штаба будут оценены прокуратурой».
Владимир Васильев, замминистра МВД, 26 октября 2002 года: «Операция, к сожалению, пошла не совсем по плану, но мы предусматривали и такой исход событий».
Леонид Рошаль, руководитель отделения неотложной хирургии и травматологии Научного центра здоровья детей РАН, 26 октября 2002 года: «В следующий раз я поступлю точно так же. Как всегда действовал, оперируя и чеченских детей, и русских, и любых других национальностей. И не только о детях речь, хотя их спасение в условиях катастроф и ситуаций, подобных нынешней, — нормальная задача любого специалиста и вообще любого порядочного человека. Для врача при спасении людей нет различия их по цвету кожи или по цвету политических убеждений. Поясню примером. В августе 1991 года я добровольно пошел к Белому дому. Конечно, мне, как и многим другим, не хотелось возвращаться к худшему в нашей недавней истории. Но не это сыграло решающую роль. Я, в общем-то, особых симпатий и пристрастий ни к той, ни к другой стороне не испытывал. Но там собрались тысячи людей, трагическая, кровавая развязка была вполне вероятна. Я подумал: если все это там начнется, кто будет оказывать помощь? Поэтому я был там. И там же были сотни таких же медиков, как я. По этим же личным мотивам я оказался рядом с залом, где шел «Норд-Ост».
Президент РФ Владимир Путин, 26 октября 2002 года: «Дорогие соотечественники! В эти дни мы вместе пережили страшное испытание. Все наши мысли были о людях, оказавшихся в руках вооруженных подонков. Мы надеялись на освобождение попавших в беду, но каждый из нас понимал, что надо быть готовыми к самому худшему. Сегодня рано утром проведена операция по освобождению заложников. Удалось сделать почти невозможное — спасти жизни сотен, сотен людей. Мы доказали, что Россию нельзя поставить на колени. Но сейчас я, прежде всего, хочу обратиться к родным и близким тех, кто погиб.
Мы не смогли спасти всех. Простите нас. Память о погибших должна нас объединить. Благодарю всех граждан России за выдержку и единство.
Особая благодарность всем, кто участвовал в освобождении людей. Прежде всего, сотрудникам спецподразделений, которые без колебаний, рискуя собственной жизнью, боролись за спасение людей.
Мы признательны и нашим друзьям во всем мире за моральную и практическую поддержку в борьбе с общим врагом. Этот враг силен и опасен, бесчеловечен и жесток. Это — международный терроризм. Пока он не побежден, нигде в мире люди не могут чувствовать себя в безопасности. Но он должен быть побежден. И будет побежден.
Сегодня в больнице я разговаривал с одним из пострадавших. Он сказал: «Страшно не было — была уверенность, что будущего у террористов все равно нет». И это — правда. У них нет будущего. А у нас — есть».
Спустя годы…
Сергей Ястржембский, помощник президента РФ в 2000—2004 гг., 2013 год: «Трагедия есть трагедия, и когда гибнет такое количество людей, ну, и плюс стрессовое ощущение, через которое мы прошли во время работы рядом с «Норд-Остом» — всё равно это остаётся глубокой занозой и внутренней болью. Я думаю, что это никогда не изменится. Я получил информацию на пейджер о том, что случился захват, от дежурного по управлению. Я был в центре Москвы, и буквально через 10−15 минут я был на месте — наверное, одним из первых, потому что ещё даже оцепления не было.
Мы создали небольшую информационную группу, я был руководителем этого небольшого штаба, мы оттуда не уходили до последнего момента — до момента освобождения театрального центра, и старались давать информацию СМИ через небольшие промежутки времени, фактически в режиме реального времени, потому что понимали, что интерес нужно удовлетворять.
Я общался с некоторыми людьми, которые приезжали тогда, в том числе и по требованиям террористов, которые выводили заложников — в том числе с Иосифом Кобзоном. Я разыскивал Анну Политковскую, она была названа среди тех лиц, с которыми они были готовы общаться. Насколько я помню, мы с Анной передавали большое количество воды, питания для людей, которые находились в театре. Я видел заложников, которые вышли с Кобзоном. Сейчас уже не помню, подводили мы их к прессе или нет, но, безусловно, эти люди были в состоянии глубокого психологического шока, и мы не хотели злоупотреблять их вниманием. Пресса к этому относилась с большим пониманием.
Когда произошло освобождение, то какую-то группу журналистов, человек 20, мы привели в зал, по свежим следам, и ощутили и наличие газа, и видели трупы террористов, в разных позах застывшие. У нас было ощущение, что всё завершено, и работа была проведена спецназом блестяще. А вот момент выхода из этой ситуации — здесь, видимо, образовалась информационная пробка — то ли с формулой антидота, то ли ещё что-то. Только здесь могла закрасться ошибка, а что касается самой операции, то она была проведена хорошо».
Юрий Лужков, экс-мэр Москвы, 22 октября 2013 года: «Мы знали, что в центре зала установлено взрывное устройство, способное полностью уничтожить театральный центр и повредить многие здания вокруг. Этого нельзя было допустить. Ну и, конечно, тревога за жизни тысячи человек, многие из которых молодые люди, даже несовершеннолетние, все это накладывало отпечаток на атмосферу в штабе. <…> «Альфа» и «Вымпел» со своей задачей справились блестяще. Они не допустили подрыва театрального центра, уничтожили всех боевиков и спасли подавляющее большинство заложников. <…> По вопросам оказания экстренной медицинской помощи во время спасательной операции медики контактировали с оперативным штабом. Честно говоря, я не понимаю, в чьих интересах было скрывать эту информацию, когда у всех была задача — она именно так и ставилась — максимально спасти заложников».
Валерий Драганов, депутат Госдумы, 2011 год: «Я не могу согласиться с теми, кто говорит: «Какие же они негодяи! Погибли люди, а они называют операцию «успешной». А у них другой довод: что могли погибнуть все, а угроза взрыва была очевидной, это я могу свидетельствовать. Это обязательно произошло бы, потому что разрядка наступает в двух случаях: либо они, либо их. Они с удовольствием бы отправились на тот свет вместе с теми, кого захватили».