Москва, 9 октября, 2014, 14:31 — ИА Регнум. 12 сентября Евросоюз опубликовал детали новых экономических санкций против России: ЕС ограничил организацию долгового финансирования для трех крупнейших оборонных концернов России — «Уралвагонзавода», «Оборонпрома» и Объединенной авиастроительной корпорации (ОАК), также Евросоюз запретил торги облигациями этих предприятий со сроком обращения свыше 30 дней и участие в организации выпусков таких бумаг. США объявили о запрете на экспорт в Россию продукции и оборудования двойного назначения и закрыли доступ к кредитам пятерке крупнейших российских банков. Как отразится введение данных ограничений на темпах развития российской экономики, уровне инфляции, а также насколько высока готовность российских промышленников в минимальные сроки перейти на новый уровень технологического производства, расскажет ИА REGNUM технический эксперт, консультант проектов в сфере машиностроения Игорь Громов.

— Какова вкратце сейчас ситуация в российской промышленности по сравнению с предыдущим годом?

В первом полугодии 2014 года показатели спроса, загрузки производственных мощностей и финансового состояния промышленных компаний оказались худшими почти за весь посткризисный период, говорится в отчете Центра конъюнктурных исследований Института статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ (ЦКИ).

Согласно данным этого исследования, по сравнению с предыдущим годом средний уровень загрузки производственных мощностей снизился и составил в июле в целом по отрасли 61%. Последний раз подобное низкое значение было выявлено в июне 2011 года, подчеркивается в мониторинге. При этом спрос на продукцию, по словам самих бизнесменов, участвовавших в опросе, ухудшился «экстремально». В частности, 37% участников опроса сообщили, что спрос на продукцию их предприятий находится на уровне «ниже нормального». Худшие результаты по этому пункту были зафиксированы в апреле 2010 года.

В то же время впервые за последние три года доля предприятий, где ухудшилась спросовая ситуация по сравнению с предыдущим годом, превысила долю тех, где наблюдался рост (17% и 16% соответственно). В результате подавляющее большинство компаний не смогли увеличить объем производства, что отразилось и на их финансовом положении. 68% респондентов ЦКИ констатировали, что в июле у них денег больше не стало, что также стало одним из худших значений за весь посткризисный период, — отмечается в мониторинге.

— Значит, отрасль отреагировала на события 2014 года если не сильным спадом, то, как минимум, серьезной стагнацией. Можете ли Вы описать ситуацию с санкциями Запада в общих чертах, как Вы ее видите?

Если говорить о санкциях, то конечно, они станут основным фактором, сдерживающим промышленный рост, так как они вызывают неопределенность для бизнеса. Но давайте посмотрим на события немного шире.

Несмотря на заявления о «перезагрузке», Запад продолжает по отношению к России политику «холодной войны». То есть, прямо скажем: нам объявлена новая «холодная война», и она гораздо серьезнее и страшнее предыдущей по целому ряду причин. Во-первых, у нас уже нет советского наследия, так как 25 лет капитализма в России привели к катастрофическому падению экономики и разрушению целых отраслей производства, научных и инженерных школ, с распадом СССР разрушены производственные связи и многое другое. Я могу долго об этом говорить, давайте просто зафиксируем: сейчас состояние нашей экономики, нашего государства и нашего общества гораздо хуже, чем было даже на момент распада Советского Союза или на момент объявления «холодной войны» в 1946 году.

— Если говорить о деталях, то нашим компаниям закрыт доступ к западным кредитам и высоким технологиям. Это если совсем просто описать ситуацию. Не буду спрашивать, что хуже, давайте просто обсудим, с чем мы столкнулись.

Согласен. Прежде всего, я хотел бы поговорить о западных кредитах. Внешнее кредитование, в результате введенных санкций, для промышленности, где нужны «длинные и дешевые» деньги, практически закрыто. Сейчас такие кредиты как воздух нужны на внутреннем финансовом рынке, наша промышленность задыхается от нехватки оборотных средств. Но дело не только в этом.

Помните, несколько лет назад обсуждалась тема западных кредитов наших банков и компаний? Называлась сумма в $450 млрд., что в несколько раз превышало внешний долг государства. Проще говоря, наши компании и банки набирали кредитов на Западе будучи уверены, что ситуация не изменится. Но санкции резко изменили правила игры.

Отмечу, что сейчас ситуация не сильно поменялась — внешний долг наших компаний остался на том же уровне. Его надо обслуживать, а доступа к новым кредитам, чтобы оплатить проценты и перекредитоваться, у наших заемщиков нет. Чем это грозит промышленности и не только? Из финансового сектора уйдут последние «свободные деньги», которые бизнес мог бы пустить на финансирование промышленных проектов. Проблема в том, что нужны «длинные» деньги, ведь срок от разработок до запуска производства очень велик — иногда до 4-5 лет. Выход есть — это создание собственной инвестиционной модели, не привязанной к доллару и не связанной западными кредитами.

До сих пор политика Центрального банка и других финансовых институтов была направлена на сжатие денежной массы с целью «сдерживания инфляции». Но опыт практически всех без исключения стран мира говорит о том, что сбалансированное экономическое развитие предполагает наличие достаточного объема денежного предложения для обеспечения товарооборота и подъёма инвестиций. И только на основе роста производства вследствие инвестиций в развитие новых технологий можно добиться снижения инфляции.

Остается еще одна возможность у нашего бизнеса «вылезти из долгов», кроме обращения за помощью к государству (а они уже обращаются) — отправиться за кредитами в Китай и в Юго-Восточную Азию.

— А что с импортом оборудования и технологий?

Что касается импорта технологий, то здесь все еще хуже. Я уже говорил, что потеряны целые отрасли и школы. Мы очень сильно отстаем в элементной базе для радиолокационного оборудования, например военная спецтехника, не говоря уже о гражданской, практически полностью комплектовалась импортными электронными компонентами. На это не обращали внимания и в США, практически никак нас не ограничивая, и в России. Нам давали любые технологии, любые САПР, любые возможности, даже уговаривали покупать. Но мы практически ничего не сделали для собственного развития, особенно в области промышленной электроники.

Сейчас по отношению к многим экспортным позициям двойного назначения, к которым относится разного рода особо сложное и особо точное оборудование, например металлорежущие станки, электронное оборудование и компоненты, сложные оптические системы, не то чтобы ввели какие-то новые санкции, а просто стали строго выполнять действующие ограничения. Многое просто утрачено. Например, в мире было всего два завода, где изготавливали прецезионные микроподшипники для гироскопов. Остался завод в Бостоне (США), а Санкт-Петербургский продан на металлолом.

Серьезные проблемы видны в двигателестроении, например для средне и крупнотоннажных судов. Судовые двигатели у нас изготавливал Брянский завод и Питерская «Звезда». Остальные мощности находятся на Украине, которая отказывается продавать военную продукцию, что ставит под вопрос постройку новых серий российских фрегатов и корветов.

— Судя по имеющейся информации, в основном от санкций пострадала наша нефте- и газодобыча. Например, запрещена совместная разработка арктического шельфа и сланцевых запасов нефти и газа, а также поставка технологий нетрадиционной добычи энергоносителей: буровых платформ, деталей для горизонтального бурения, подводного оборудования, морского оборудования для работы в условиях Арктики, программного обеспечение для гидравлического разрыва пласта (ГРП), дистанционно управляемых подводных аппаратов, насосов высокого давления. Как Вы оцениваете эти запреты?

Сейчас слышны голоса скептиков, которые утверждают, что без западных технологий мы не сможем вести освоение арктического шельфа. Следует напомнить, что Россия в силу своего географического положения всегда занимала лидирующие позиции в освоении Арктики.

В СССР были созданы мощные институты и КБ, такие как ЦНИИ «Прометей», разработчик спецматериалов, применяемых в экстремальных арктических условиях, легендарные конструкторские бюро: «Айсберг» — проектировщик ледоколов и других судов ледового класса, «Малахит» и «Рубин» — разработчики подводных лодок, а затем и технических средств освоения нефтегазовых месторождений на континентальном шельфе. Важную роль в разработке арктических технологий играл также научный центр кораблестроения и морской техники ЦНИИ им. академика А.Н. Крылова.

Принимая решение о санкциях, западные страны фактически стимулируют развитие российской индустрии, вынуждают Россию мобилизоваться и осуществить технологическую революцию, которая, по сути, давно уже назрела. Эксперты не сомневаются, что отечественные предприятия смогут производить морскую технику, работающую в экстремальных климатических и ледовых условиях: ледоколы и другие суда ледового класса, транспортные и вспомогательные корабли, буровые установки. В конце концов, арктический флот Советского Союза был самым мощным в мире; по объёмам перевозок и эксплуатационным возможностям СССР значительно опережал другие страны. И обусловлено это было научно-техническими и производственными возможностями советских разработчиков.

Сегодня главным драйвером арктического проекта является НК «Роснефть». Ранее сообщалось о том, что компания планирует инвестировать $400 млрд в оборудование для работы на шельфе. Причём уровень технологической локализации составит 70% (заметьте, говорилось это ещё задолго до введения санкций). Теперь «Роснефть» обещает обеспечить «максимальное снижение зависимости от импортного оборудования и технологий в среднесрочной перспективе и 100% замещение в долгосрочном периоде, включая программное обеспечение, оборудование для шельфовых и газовых проектов».

«Роснефть» уже заказала российским производителям более 20 наименований судов и авиатехники и 30 наименований нефтепромыслового и бурового оборудования. В компании дают понять, что для освоения арктического шельфа потребуются подводные роботизированные комплексы, судовые двигатели, турбины, насосы, компрессоры, электрогенераторы, радиоэлектронное оборудование, гидрометеорологические, аварийно-спасательные и ремонтные технологии, спутниковые системы и средства обработки космических данных.

Сейчас в научно-исследовательском центре «Роснефти» создаются специальные арктические масла и пластики, выдерживающие температуру -50°С. Но важнее всего, пожалуй, разработать металлические сплавы, способные выдерживать низкие температуры и противостоять водной и соляной коррозии. В 50-е годы именно потребность в хладостойких материалах привела СССР к лидерству в разработке сварных корпусных сталей. Ключевую роль в этом вопросе сыграли КМ «Прометей» и ЦНИИЧерМет им.Бардина. Была создана сталь АК-25 для судов ледокольного класса,созданы серии конструкционных сталей типа АБ, сварочные технологии и системы антикоррозийной защиты, позволяющие строить ледостойкие платформы для российского полярного шельфа, способные работать при температурах -40-50°С. Надо сказать, что разработки «Прометея» получили признание у мировых лидеров строительства платформ: Норвегия, например, создаёт три многофункциональные платформы Moos Maritime для работы в арктических условиях из материалов и на основе технологий «Прометея».

В целом можно констатировать, что Россия вполне сможет добиться импортозамещения в этой области, у страны есть на то промышленный и технологический потенциал. Следует помнить о том, что чуть ли не все современные технологии нефте-газо-добычи, включая добычу сланцев, были известны ещё в СССР. На роль интегратора, способного объединить усилия российских производителей и подготовить углеводородную технологическую революцию, безусловно, претендует крупнейшая нефтяная компания России. И хотя сейчас на арктическом шельфе «Роснефть» активно пользуется технологическими разработками своих иностранных партнёров, со временем именно она поможет возродить российскую промышленность, работающую на освоение Заполярья. И тем самым объяснить западным державам, что, вводя санкции, они невольно ускоряют реиндустриализацию России.

— Вы упомянули отказ Украины поставлять нам судовые двигатели. Что еще мы потеряли в связи с гражданской войной на Украине? Планируется ли замещение товаров украинской промышленности?

Импортозамещение в принципе — это давно назревшая проблема и ее надо решать. Причем, если мы хотим проводить замещение не только товаров ширпотреба, заполнивших российский рынок, но и высокотехнологичной новой продукции, надо четко понимать, что на это уйдут годы, сопровождаемые существенными материальными затратами в разработку и подготовку производства и, главное, в человеческий капитал.

Что касается Украины, то во II полугодии 2014 года стартует процесс импортозамещения ее продукции: Министерство промышленности и торговли РФ завершило формирование программы по замещению комплектующих украинского производства для отечественной техники военного назначения. Например, это двигатели для вертолетов и самолетов компании «Мотор-Сич», турбинные двигатели для военных кораблей, части межконтинентальной баллистической ракеты «Воевода», поставляемые Украиной.

По прогнозам ведомства, полностью отказаться от импорта оборонно-промышленный комплекс России сможет к 2017 году. До этого времени альтернативу поставкам из Украины обеспечат страны Таможенного Союза и Китай.

— С какими сложностями столкнется наша промышленность, осуществляя импортозамещение?

К сожалению, время для структурной перестройки промышленности было упущено. Но, тем не менее, интенсифицировать данный процесс в условиях меняющейся геополитической ситуации просто необходимо.

Для создания новой высокотехнологичной продукции необходимо закупать импортное новейшее инновационное оборудование, которое западные «партнеры» отказываются продавать в связи с введенными санкциями. Данный процесс должен осуществляться в постоянном научном и производственном контакте с ведущими компаниями и специалистами, владеющими соответствующими «ноу-хау» из передовых стран мира. Если ориентироваться только на свои силы и решать проблемы в условиях самоизоляции, то, в конце концов, можно добиться желаемых результатов, но на это уйдет много времени и средств.

За время, ушедшее на научные разработки, опытное освоение созданных образцов и самостоятельное внедрение в производство, другие страны создадут более технологичные и более дешевые аналоги. В результате подобная реконструкция приведет к новому отставанию от прогрессивных технологий и повтору описанного цикла производства, а предпринимателям, по крайней мере, представляющим частный бизнес, будет выгоднее закупать более дешевое и производительное оборудование за рубежом.

— Что является главным препятствием на этом пути?

По большому счету, у нас есть только один путь решения проблемы модернизации отечественной промышленности: выходить на высокотехнологичный уровень производства. Других вариантов у нас нет, нет людских и финансовых ресурсов для осуществления интенсивной модернизации, да и невозможна она уже в 21-ом веке. Китай может повторить 30-е годы в СССР, но мы-то этот этап мало того, что уже прошли, так у нас и нет ресурсов таких сейчас. У Китая есть — у нас нет.

Некоторые проблемы с импортозамещением и развитием промышленности в условиях санкций я уже описал, коротко: научные школы, технологии, финансирование. Но есть еще одна серьезнейшая проблема. Мы вышли на конфронтацию с Западом, что нам с этим делать? Мы либо отступаем, возвращаем Крым, уходим с завоеванных позиций по всем фронтам, сдаем Новороссию и окончательно теряем суверенитет, либо — начинаем меняться в нынешних условиях.

Это означает некое мобилизационное усилие нашего общества, а способно ли оно на него? Способны ли мы перестроиться после 25 лет создания «общества потребления» и начать восстанавливать не только промышленность, но и самих себя? Модернизация производства невозможна без общих усилий экономических, финансовых, научных, но она невозможна и без общественных усилий.

Поясню. У нас разрушена советская система профтехобразования (ПТУ). Ну, предположим, приходит на завод желающий работать парень, окончивший колледж или технический ВУЗ. И что с ним делать? Он же десоциализирован с рождения, он растерян и переориентирован нынешним обществом на прибыль, «эффективность» и так далее. Он хочет пить кофе в офисе, как в телесериалах, а не работать над решением сложных производственных проблем.

А даже если и хочет и может — научить его некому, «мастера цеха» из прошлого поколения уже ушли, в прямом или переносном смысле, а оставшиеся учить не хотят из боязни оказаться «за бортом». И даже если этот конкретный парень еще способен на сверхусилие, требуемое для тяжелейшей задачи модернизации промышленности, то способно ли общество?

— Проблема действительно серьезная. Но если вернуться к технологиям, где их можно получить и как восполнить провал от доступа к западному рынку?

Выход напрашивается сам: если нельзя договориться с врагом, надо искать союзника. Сегодня для нас может быть интересен рынок оборудования и технологий Юго-Восточной Азии, таких как Южная Корея, Малайзия и, конечно, Китай.

Эти страны, не связанные обязательствами перед США и Европой, являются крупнейшими производителями промышленной электроники, высококачественного станочного оборудования, продукции энергетического и транспортного машиностроения. Именно эти технологии не развивались или были утрачены за последние десятилетия. В свою очередь, мы можем предложить сотрудничество в области атомной энергетики, космических технологий, в области вооружений, совместного освоения Арктики.

К тому же, если вспомнить историю, в двадцатые годы прошлого века США, несмотря на запреты, поставляли СССР заводы «под ключ», а Германия передавала самые современные технологии. Я абсолютно уверен, что существует множество способов обойти санкции путем создания совместных предприятий, через третьи страны и т.п. Должна быть четко поставленная цель — создать современную высокотехнологичную промышленность, дающую в конечном итоге независимость и суверенитет стране.

— А ставится ли эта цель в полном объеме?

А это порождает естественный вопрос: есть ли вообще у нас программы реиндустриализации экономики, модернизации действующих производств, возрождения прикладной науки и прочих важных элементов развития с учетом вышеизложенных фактов?

Ответы на эти вопросы частично прозвучали на заседании Госсовета по проблемам импортозамещения и на недавно прошедшем в Сочи инвестиционном форуме. Из доступных материалов становится видно, что у нашей страны есть немалые резервы для экономического роста, которые сегодня поддержаны извне введением санкций со стороны Запада. Что власть и бизнес практически определились с тем, что надо делать и сколько денег необходимо, чтобы выйти на траекторию устойчивого развития. И что вопрос стоит о замещении импорта не только и даже не столько товаров, сколько финансов, а именно — внешних кредитов. Ведь это ключевой вопрос: где найти источники финансирования программ импортозамещения? Конкретного ответа на этот вопрос пока не прозвучало ни от правительства, ни от бизнеса, как не было и его обсуждения.

— Вопросы развития промышленности затрагивал Владимир Путин на форуме ВТБ «Россия зовет!» 02 октября. Как Вы прокомментируете его выступление?

Дело в том, что впервые с начала 90-х всерьез было сказано о внутренних инвестициях в промышленность. До этого речь шла исключительно о привлечении зарубежных инвесторов, т.е. о прямой зависимости от долларовой системы. При такой политике любые инвестиции превращались в рычаги давления на руководство нашей страны. Кроме того, фактически был запрет на само понятие «промышленная политика», т.е. Запад за нас решал, как и в каком направлении нам развиваться.

Об этом ясно сказал В.В.Путин на прошедшем экономическом форуме «Россия зовет». Смысл сказанного: необходимо создание в Москве международного финансового центра как модели для внутренних инвестиций. Задача архисложная, требующая времени, но решение ее даст необходимую нашей стране финансовую независимость. А тогда уже можно будет обсуждать и развитие промышленности.