Москва, 10 июня, 2014, 20:24 — ИА Регнум. "Национальный фронт - первая партия Франции" - с этими словами на предварительно напечатанном плакате в качестве фона лидер этой партии Марин Ле Пен предстала перед объективами в ночь после Европейских выборов 2014 во Франции. За французский Национальный фронт (FN) на Евровыборах 2014 проголосовали 4,5 млн. французов, а на президентских выборах 2012 года за Ле Пен в первом туре проголосовали 6,4 млн. избирателей. Во Франции и Европейском Союзе признано: успех крайне правых на прошедших выборах является продуктом разочарования, испытываемого французскими избирателями в связи с экономическим спадом в стране и с разочарованием в традиционной политической системе страны.

Франция, несмотря на ее левые силы, на самом деле - страна еще довольно консервативная, помнящая католические ценности. В настоящее время FN по итогам выборов 2012 года имеет двух депутатов в Национальном собрании Франции, и их голос едва слышен. В предшествующей сессии в Европейском парламенте у FN было три депутата. Теперь представительство FN увеличится сразу до 24 мест в ЕП. Какова программа, каковы перспективы у французских новых правых, а шире - во всей Европе? Феномен новых правых в Европе вызывает всеобщий интерес. Германское издание Spiegel-Online взяло специальное интервью у лидера FN Марин Ле Пен. Она дала ответы по широкому спектру вопросов, касающихся позиции FN во внутренней политике Франции, в политике Европейского Союза, а шире - по международным делам, затронув нынешний политический кризис на Украине. У Ле Пен широкие амбиции. В пику Ангеле Меркель она собирается стать первой женщиной президентом Франции. Мы даем полный перевод интервью Марин Ле Пен.

* * *

Марин Ле Пен: "Я не хочу этот Европейский Советский Союз"

Spiegel: Госпожа Ле Пен, завоевав 25% голосов французских избирателей, ваша партия - Национальный фронт (FN) выступает в качестве одного из основных бенефициариев на выборах 25 мая в Европейский парламент. Как такое могло произойти?

Ле Пен: Французы хотят вернуть контроль над своей собственной страной. Они хотят определять ход собственной экономики и свою иммиграционную политику. Они хотят, чтобы их собственные законы имели приоритет над интересами Европейского Союза. Французы поняли, что ЕС не переживет утопии, которой они были запроданы. Евросоюз значительно дистанцировался от демократического режима работы.

Spiegel: Тем не менее, до выборов было сказано, что определение ведущих кандидатов от двух крупнейших групп - Жана-Клода Юнкера для правоцентристов и Мартина Шульца для левоцентристов, будет укреплять демократию в ЕС.

Ле Пен: Это совершенная фикция. Все знали, что парламент не будет принимать окончательного решения по следующему председателю Европейской комиссии.

Spiegel: Вы хотите разрушить Европу?

Ле Пен: Я хочу уничтожить ЕС, а не Европу! Я верю в Европу национальных государств. Я верю в Airbus и Ariane, в Европу на основе сотрудничества. Но я не хочу этот Европейский Советский Союз.

Spiegel: ЕС является широким проектом ради мира. Он помог обеспечить 70 лет без войны на континенте.

Ле Пен: Нет, Европа - это война. Экономическая война. Это увеличение враждебности между странами. Немцев порочат как жестоких, греков как мошенников, французов как ленивых. Г-жа Меркель не может путешествовать в любую европейскую страну без защиты там сотен полицейских. Это не братство.

Spiegel: Теперь вы намерены отправиться в Брюссель только для того, чтобы бороться с системой.

Ле Пен: А почему бы нет? ЕС глубоко вреден, это антидемократический монстр. Я хочу не дать ему становиться жирнее, дышать, захватывать все своими лапами и запускать его щупальца во все сферы нашего законодательства. В нашей славной истории миллионы умерли за то, чтобы наша страна оставалась свободной. Сегодня мы просто позволяем, чтобы наше право на самоопределение было украдено у нас.

Spiegel: По правде говоря, вы не победили на выборах из-за ЕС, а потому что французы в ярости от их экономической ситуации и от президента Франсуа Олланда. Вы поблагодарили его?

Ле Пен: Нет. Тогда мне бы пришлось также назвать Николя Саркози. Франция находится в этой ситуации, потому что консервативный Союз за народное движение (партия Саркози) и социалисты (партия Олланда) подчинились европейским договорам. Эти договоры содействуют достаточно хорошо интересам Германии, но они плохи в деле защиты интересов Франции.

Spiegel: Германию обвиняют в нищете Франции?

Ле Пен: Всякий раз, когда я слышу, как люди выражают антинемецкие настроения, я говорю: "Вы не можете винить Германию за защиту своих интересов". Я не могу винить г-жу Меркель за ее слова, что она хочет сильный евро. Я возлагаю вину на наших собственных лидеров, которые не защищают наши интересы. Сильный евро губит нашу экономику.

Spiegel: Почему бы вам не сказать, что евро только помогает Германии?

Ле Пен: По очень простой причине: евро был создан Германией и для Германии.

Spiegel: Но это был именно Франсуа Миттеран, который захотел евро в целях сдерживания Германии. На самом деле, было трудно для немцев отказаться от своей любимой немецкой марки.

Ле Пен: Это уже совсем другая история. Миттеран хотел с евро подтолкнуть вперед интеграцию. Но с экономической точки зрения, евро является немецкой валютой. Если бы мы вернулись к нашим национальным валютам, D-Марка была бы только одной из них, которая позволила бы оценить в стоимостном выражении конкурентоспособные недостатки для Германии. Наша валюта, напротив, была бы девальвирована, чтобы дать нам немного места, чтобы дышать.

Spiegel: Другими словами, голосование за евроскептиков является голосованием против Германии?

Ле Пен: Нет сомнения, что модель, за которую мы выступаем, менее позитивна для Германии, чем нынешняя модель общей валюты. Германия стала экономическим сердцем Европы, потому что наши лидеры слабы. Но Германия никогда не должна забывать, что Франция является политическим сердцем Европы. То, что происходит здесь сегодня, предвещает, что произойдет в остальной части Европы в ближайшие годы - великое возвращение модели национального государства, которую они хотели уничтожить.

Spiegel: Вы смотрите на Ангелу Меркель как на врага?

Ле Пен: Я уважаю лидеров, которые защищают интересы своих стран. Ее политика позитивна для Германии, но она, к сожалению, вредна для всех остальных стран. Мое предупреждение: будьте осторожны г-жа Меркель. Если вы не видите страданий, которые были принесены остальным европейским народам, то Германия сделает сама себя ненавидимой. Она считает, что можно проводить политику в других странах против воли народа. Она никогда не будет делать подобного в Германии, где результаты выборов соблюдаются. Но она хочет навязать свою политику другим. Это приведет к взрыву Европейского Союза.

Spiegel: Вы действительно хотите, чтобы Франция отказалась от евро?

Ле Пен: Я говорила об этом со времен французской президентской избирательной кампании [зима-весна 2012 года]. Это сложный вопрос, и я взяла на себя большой риск. Я очень хорошо знаю, что политические классы сеют страх среди избирателей: без евро солнце перестанет светить, реки остановятся в своем течении, и мы войдем в ледниковый период...

Spiegel: Конец евро, несомненно, приведет к экономической катастрофе.

Ле Пен: Я совсем не верю в это. Это стало бы невероятной возможностью. Если мы все не откажемся от евро, он взорвется. Либо будет народное восстание, потому что люди больше не хотят истекать кровью, либо немцы скажут: "Стоп. Мы не можем больше платить за бедных".

Spiegel: Теперь вы приведете с собой 24 представителей в Брюссель...

Ле Пен: Это четвертая крупнейшая партийная группа после немецких христианских демократов, итальянской Демократической партии и немецких социал-демократов.

Spiegel: Но для того, чтобы построить парламентскую группу, нужны представители семи разных стран. У вас есть соглашение с голландскими правыми популистами Герта Вилдерса, с австрийской FPÖ, Северной лигой из Италии и бельгийской Vlaams Belang, но этого не достаточно.

Ле Пен: Я с оптимизмом смотрю на то, что мы сможем создать парламентскую группу. У меня состоится ряд встреч в ближайшее время.

Spiegel: Относящаяся к евроскептикам Партия независимости Соединенного Королевства (Ukip) отказалась сотрудничать с вами. Глава партии Найджел Фарадж сказал, что Национальный фронт является антисемитским.

Ле Пен: И Дэвид Кэмерон говорит, что члены Ukip сумасшедшие и расисты. Я думаю: это хорошо, что Ukip так же сильна, как и мы. Но у них уже есть парламентская группа и в нас видят конкурентов. Отсюда оскорбительные обвинения.

Spiegel: Вам бы хотелось работать вместе с Ukip?

Ле Пен: Конечно, это было бы возможно. У нас тоже самый фундаментальный подход к Европе.

Spiegel: Вы и ваши возможные союзники - все против Европейского Союза. Но что, например, кроме этого есть у вас общего с кем-то вроде Герта Вилдерса?

Ле Пен: Более чем достаточно!

Spiegel: Он выступает за права геев, в то время как вы - против однополых браков.

Ле Пен: Почему я должна заботиться об этом? С меня достаточно борьбы за суверенное государство. Каждый должен иметь возможность выбирать в соответствии со своими ценностями и историей, с европейской цивилизацией, к которой все мы принадлежим.

Spiegel: Вы исключили возможность сотрудничества с правыми экстремистами, такими как партия "Хриси авги" из Греции или неонацистской партией NPD из Германии. А как насчет партии евроскептиков из Германии - "Альтернатива для Германии" (AfD)?

Ле Пен: Они до сих пор не проявляют интереса к такому сотрудничеству. Мы разделяем определенные точки зрения с AfD, но они не являются партией народа. Скорее, они - элитарная партия с отличающейся от нашей партии структурой.

Spiegel: Франция на самом деле страдает от своего рода депрессии?

Ле Пен: Что-то вроде того. Мы привыкли быть одной из самых богатых стран в мире, но мы сейчас на пути к деградации. Этот план бюджетной экономии, который был предложен народу, не работает. Без восстания народ не позволит себе задушить.

Spiegel: Тем не менее, французский государственный долг велик.

Ле Пен: Французский долг остается массивным. Чем больше бюджетной экономии предлагают, тем больше страдает рост, налоговые доходы остаются низкими, и тем выше дефицит бюджета. Кроме того, правительство сэкономило, сделав ограничение полезных расходов, вместо экономии на разрушительных расходах. Экономия должна быть исполнена урезанием щедрой социальной системы, которая предоставляет пособия незаконным мигрантам, получающим такую же защиту, как наши граждане. Речь идет о мошеннических пособиях и вкладах в бюджет ЕС, которые увеличиваются каждый год.

Spiegel: Национальный фронт хочет, чтобы Франция вернулась в начало 1960-х: протекционистское государство, которое защищает экономику, авторитарный глава государства и маленькая иммиграция?

Ле Пен: Нельзя отрицать, что французы были тогда в лучшем положении, чем то, с которым они сталкиваются сегодня. Я не смотрю в зеркало заднего обзора. Но не было никакой необходимости для нас, чтобы испытать конец социального прогресса с тех пор. Это не имеет никакого смысла, что мы приняли 10 миллионов иностранцев в течение 30 лет.

Spiegel: Вы действительно думаете, что Франция может отгородиться от мира?

Ле Пен: Я же не говорю об автаркии. Я не сумасшедшая. Нам нужен умный протекционизм. Мы нуждаемся вновь в таможенных пошлинах, хотя и не в отношении стран, имеющих те же уровни социальной безопасности, что и мы. Это честная конкуренция. Проблема в том, что всеобщее открытие границ позволило преобладать закону джунглей. Сегодня компании идут подальше, чтобы найти рабов, к которым потом относятся, как к животным. Им платят для больших прибылей гроши, не обращая внимания на экологические законы.

Spiegel: Свободная торговля действительно такая плохая вещь?

Ле Пен: Торговля существовала всегда, но мы использовали ее для защиты наших стратегических интересов. Можете ли вы представить, чтобы Соединенные Штаты позволили [французскому машиностроительному гиганту] Alstom приобрести General Electric? Не думаю. И я не хочу, чтобы [германский] Siemens купил Alstom. Я хочу, чтобы Alstom оставался французским. Это является стратегически важным для независимости моей страны.

Spiegel: Но Alstom имеет большие проблемы.

Ле Пен: Можно было бы национализировать компанию, даже если только временно, в целях ее стабилизации.

Spiegel: Когда вы приняли от своего отца Национальный фронт в плохом состоянии в 2011 году, вы действительно думали, что он может стать самой сильной партией Франции?

Ле Пен: Конечно, иначе я бы не бралась за это. Если бы я не верила, что у нас есть шанс прийти к власти, то я бы сосредоточились на заботе о моих трех детях или на садоводстве.

Spiegel: С момента вступления в руководство партией вы работали над "де-демонизацией" Национального фронта. Вы, наконец, добились избирательного результата?

Ле Пен: Наверняка - среди народа. Но элита, конечно, по-прежнему продолжает защищать себя. Но разве к нам относились как к любой другой партии? Нет, ни в прессе и, конечно, ни в оценках от политических классов.

Spiegel: Что такое реальный Национальный фронт? С одной стороны, у вас есть свой молодой депутат Флориан Филиппо, представляющий себя голлистом. С другой стороны, у вас есть ваш отец, который недавно заявил, что "мосье Эбола" мог бы решить проблему мирового демографического взрыва в течение трех месяцев.

Ле Пен: Он не сказал: "мог бы". И это не было его желание. Это была всего лишь озабоченность, которую он выразил. Вы знаете, они имеют обыкновение описывать голлизм, как "толпу в метро в час пик". Вот где вы найдете Жан-Мари Ле Пена и Флориана Филиппо, вы найдете специалистов, руководителей компаний и государственных служащих. Мы хотим представлять весь французский народ с идеей, что нет ни левых, ни правых, а есть патриотизм, защита самобытности и суверенитета народа. Если такого человека, как я, описывают как крайне левого и крайне правого одновременно, то это не далеко от истины.

Spiegel: Национальный фронт является антииммигрантской партией. Опросы общественного мнения показывают, что иммиграция является вопросом, вызывающим наибольшую озабоченность у избирателей.

Ле Пен: Да, мы поддерживаем решение, чтобы положить конец иммиграции.

Spiegel: Откуда подобная ксенофобия?

Ле Пен: Ксенофобия значит ненависть к иностранцам. Я не ненавижу никого.

Spiegel: В Германии сегодня гораздо большая иммиграция, чем во Франции. Несмотря на это, нет никаких партий, подобной вашей.

Ле Пен: У нас миллионы безработных, и мы не можем позволить себе большей иммиграции. Где они должны жить? Это не жизнеспособно.

Spiegel: Ваш успех - продукт провала элиты? Политик-социалист Самия Гали (2) утверждает, что французы хотели кого-то, кто обращается к их сердцам, и что вы, к сожалению, были единственной, кто сделал это.

Ле Пен: Наш политический класс уже не имеет никаких убеждений. Вы можете следовать убеждениям, которых вы придерживаетесь. Они больше не верят во Францию. У них - постнациональное мировоззрение. Я называю их "Франция-скептиками". Вот почему демократия рушится здесь во Франции.

Spiegel: Премьер-министр Мануэль Вальс по-прежнему имеет убеждения. Они просто не те же самые, что у вас.

Ле Пен: Я не верю в это. Он человек без каких-либо убеждений, совсем такой, как Николя Саркози. Это люди, которые скажут вам, что угодно, лишь бы получить достижения для своих маленьких карьер.

Spiegel: Может быть, вы просто говорите, что, поскольку Вальс, который был министром внутренних дел прежде, чем стать премьером, являлся единственным членом правительства, который, на самом деле, пользовался популярностью у ваших избирателей.

Ле Пен: Он популярен, потому что другие в правительстве непопулярны. Министры внутренних дел всегда популярны, потому что они дают людям ощущение, что они заботятся о безопасности, даже когда они - просто люди с жесткими словами и мягкой рукой.

Spiegel: Как вы думаете, вы попадете во второй тур голосования на президентских выборах 2017 года?

Ле Пен: Да, я думаю, что это очень вероятная гипотеза. Все признают, что сегодня, если вы посмотрите поллы, вы заметите, что у нас есть, по крайней мере, столько потенциальных избирателей среди неголосовавших, сколько среди голосовавших. Я уже говорила, и я верю, что мы придем к власти в течение ближайших 10 лет. Это может случиться даже быстрее, чем некоторые могут себе представить.

Spiegel: Олланд менее популярен, чем любой президент, который предшествовал ему. Вы же фокусируете свою президентскую кампанию исключительно на Николя Саркози?

Ле Пен: Я не стреляю по машинам скорой помощи. Саркози уже закончен как кандидат.

Spiegel: Вы так считаете из-за его вовлеченности в финансовый скандал вокруг UMP, который уже принудил партийного босса Жана-Франсуа Копе уйти в отставку?

Ле Пен: Да. Сейчас он закончился. Он обманул. Он нарушил законы Республики и потратил вдвое больше на свою кампанию, чем разрешено законом. Поступая таким образом, он полностью дисквалифицировал себя. Кстати, я сожалею об этом, потому что я хотела бы иметь его в качестве оппонента.

Spiegel: Почему?

Ле Пен: Потому что он такой, какой есть.

Spiegel: Почему вы поддерживаете президента России Владимира Путина в его позиции против Европы в условиях кризиса на Украине?

Ле Пен: Я не поддерживаю Путина против Европы. Это карикатура. Я поддерживаю федералистскую Украину. ЕС плеснул масла в огонь, предложив экономическое партнерство стране, которая смотрит половиной на Восток, а половиной на Запад.

Spiegel: Вы восхищаетесь Путиным?

Ле Пен: У меня есть определенное восхищение Владимиром Путиным, потому что он не позволяет себе решений, к которым его понуждали со стороны другие страны. Я думаю, что он фокусируется, в первую очередь, на том, что хорошо для России и русских. Таким образом, у меня такое же уважение к Путину, как и к г-же Меркель.

Spiegel: Путин - не демократ.

Ле Пен: В самом деле? Он не демократ? Там нет выборов в России?

Spiegel: Там нет свободы прессы, например.

Ле Пен: Но вы думаете, что есть реальная свобода прессы во Франции? Девяносто девять процентов журналистов - левые!

Spiegel: Это то, что вы думаете. Но журналистов не убивают, и их не запирают.

Ле Пен: Если честно, есть много вещей, о которых следует говорить в случае с Россией, потому что она была демонизирована в течение многих лет по поручению США. Именно частью величия европейской страны является развитие собственного мнения, а не просто смотреть на все через объектив США. Нам нечему учить Россию, если мы одновременно раскатываем красные ковровые дорожки и Катару, и Саудовской Аравии, и Китаю.

Spiegel: Таким образом, вы больше противостоите США, чем высказываетесь в пользу России?

Ле Пен: Американцы пытаются расширить свое влияние в мире, особенно в Европе. Они защищают свои собственные интересы, а не наши. Я выступаю в пользу многополярного мира, в котором Франция в очередной раз будет держать свои позиции в качестве лидера неприсоединившихся государств, а не с США, и не с Россией, и не с Германией. Надо стремиться - не быть рабом и не быть хозяином.

Spiegel: Г-жа Ле Пен, мы благодарим вас за это интервью.

Интервью для Spiegel взял Матье вон Рор.

(1) Interview with Marine Le Pen: 'I Don't Want this European Soviet Union' // http://www.spiegel.de/international/europe/interview-with-french-front-national-leader-marine-le-pen-a-972925.html

(2) См. Самия Гали // http://loft36.de/franciya/490-samiya-gali-sirota-iz-severnogo-kvartala-stala-syurprizom-v-marsele.html