Москва, 28 января, 2014, 09:42 — ИА Регнум. "Китай делает акцент на укреплении собственной репутации путем постепенного формирования своего позитивного образа и имиджа надежного экономического и политического партнера в сознании элит и населения государств региона. Учитывая интенсификацию центральноазиатско-китайских отношений практически во всех сферах, можно предположить, что в перспективе масштабы китайской "мягкой силы" в регионе ЦА резко возрастут. Из этого следует, что расширение китайского экономического, политического и культурного влияния в Центральной Азии - это объективный процесс". Об этом говорится в материале аналитика из Казахстана Руслана Изимова на страницах портала "Радиоточка". По договоренности с редакцией портала ИА REGNUM публикует материал полностью.

Наверное, только ленивый сегодня не обсуждает Китай и все, что с ним связано. Особенно в последние годы резко возросло количество публикаций, освещающих те или иные подробности, касающиеся мировой торговой державы. И действительно, роль КНР на мировой арене неуклонно становится все более весомой и значимой. Наряду со стремительным укреплением экономических позиций Китая наблюдается заметное усиление КНР и в глобальной политике. В этой ситуации самоназвание китайцев и Китая "Срединное государство" (от кит. 中国), очевидно, уже не является столь неоправданным.

Новая внешняя политика Китая

На фоне того, как сегодня многие развитые страны мира начинают ориентироваться на Азиатский регион, периодически возникают моменты, когда западные державы уже вынуждены учитывать интересы Китая. В этом плане уместно отметить возникновение концепции Chimerica или G2, которую активно предлагают многие аналитики мира. В том числе известный американский политолог Збигнев Бжезинский, в своей книге "Великая шахматная доска" утверждавший, что "Китай не мировая, но региональная держава", сегодня упорно выступает за объединение усилий США и КНР на глобальной арене. Это фактически означает, что Запад (в частности, США) открыто признает определенную степень своей зависимости от Китая, а также демонстрирует готовность к равноправному сотрудничеству с ним.

По всей видимости, сами китайские власти также стали понимать возросшую роль КНР в мире. Это можно видеть по тому, как заметно трансформируются внешнеполитические постулаты Китая. Так, мы сегодня являемся свидетелями того, как эволюционирует форма присутствия Китая в Центральноазиатском регионе. Если раньше (начиная с 1990-х гг. до сегодняшнего дня) Китай предпочитал наблюдать в сторонке и постепенно входить в энергетический сектор экономики стран региона, то теперь Китай уже претендует на равное соперничество с другими нерегиональными державами, предлагая свои идеологические стандарты и идеи.

Речь в данном случае идет об усилении компонентов "мягкой силы" во внешней политике Китая. Конечно, может возникнуть вопрос, в чем же новизна данной темы. Ведь для Китая политика "мягкой силы" характерна во все периоды истории, начиная со времен династий и до современности. Но в настоящей статье особый акцент делается на новые компоненты мягкой силы, при помощи которых КНР сегодня претендует на роль нового центра силы. Автором делается попытка рассмотреть новые формы и инструменты продвижения китайских интересов в центральноазиатских республиках.

Новая внешняя политика КНР и "мягкая сила"

В последние годы руководство Китая начало активно использовать "мягкую силу" при проведении внутренней и внешней политики. Впервые китайские власти серьезно начали рассматривать роль нетрадиционных инструментов воздействия на мировое сообщество с приходом к власти Ху Цзиньтао. С этого момента в работе по формированию позитивного образа Китая за рубежом появились новые акценты. Внешнеполитический курс Пекина был ориентирован на поддержку мирных деклараций, осуждение однополярного мира и политики с позиции силы.

В докладе Ху Цзиньтао на XVII съезде ЦК КПК тема "мягкой силы" была выведена в отдельную главу.В частности, говорилось, что "в наши дни культура становится все более важным элементом соперничества в совокупной государственной мощи, а развитие культуры внутри страны должно сопровождаться повышением ее международного влияния". Впоследствии руководство КНР выработало целый ряд внешнеполитических программ, призванных привлечь на свою сторону мировое общественное мнение, пропагандируя тезис о мирном пути развития Китая. К примеру, можно выделить такие новые политические инициативы, как "публичная дипломатия" (гунгунвайцзяо), "периферийная дипломатия" (мулинвайцзяо). С момента включения концепции "мягкой силы" в программные материалы Компартии китайские власти приняли решение активно экспортировать китайскую культуру на сопредельные страны. На 6-м пленуме ЦК КПК 17 созыва, прошедшем в октябре 2011 г., был принят ключевой программный документ "Решения ЦК КПК о некоторых важных вопросах углубления реформы культурной системы, содействия развитию и процветанию социалистической культуры". В нем отмечается, что "культура занимает все более важное место в соперничестве между странами, крупные государства целенаправленно наращивают "мягкую силу" ради повышения своей международной конкурентоспособности". Также в постановлении пленума ЦК КПК было указано на необходимость "осуществлять стратегию выхода культуры вовне, повышать международное влияние китайской культуры, демонстрировать миру новый образ реформ и открытости Китая".

В концепцию китайской политики "мягкой силы" включены конкретные механизмы, направленные на формирование благоприятного имиджа страны за рубежом, среди которых можно выделить следующие моменты:

Во-первых, проводить многостороннюю политику с целью обеспечения всеобщей безопасности, предотвращения обострения международной обстановки, а также укрепления глобальной политической и экономической стабильности. Таким образом, внешняя политика Китая напрямую подчинена принципу "гармоничного мира". Практика проведения внешней политики КНР в последние годы показывает, что Пекин всячески отстраняется от поддержки каких-либо действий, способных привести к возникновению новых военных конфликтов. Однако следует отметить, что когда дело касается территориальных вопросов, Пекин может занять достаточно жесткую позицию. Свидетельством этого могут быть споры о принадлежности нескольких островов в Южно-Китайском море между Японией, Вьетнамом, Филиппинами с одной стороны и КНР - с другой;

Во-вторых, налаживать сотрудничество в области оказания помощи в экономической и социальной сфере, здравоохранении, образовании, предоставлении гуманитарной помощи. При этом, выделяя большие кредитные средства, Пекин в отличие от большинства стран Запада не привязывает их к политическим и идеологическим вопросам;

В-третьих, проводить различные акции культурного характера, в которых необходимо наиболее полно представить положительные особенности китайской культуры с упором на достижения КНР. В данном контексте в рамках акций культурного характера Китай предлагает миру собственное понимание развития межгосударственных отношений.В целях перманентного продвижения китайских традиций и стратегической линии уже несколько лет реализуется проект создания по всему миру сети институтов Конфуция, первый из которых был открыт в 2004 г. в Сеуле. Ключевое значение придается деятельности таких институтов на территории США, где на сегодняшний момент функционируют около 400 институтов, центров и классов Конфуция.

Проект по созданию за рубежом институтов Конфуция курируется правительственной Канцелярией КНР по распространению китайского языка в мире (кит. Ханьбань). По данным за 2012 г. в 96 странах и регионах мира действовало 358 институтов и 500 классов Конфуция, в том числе в Азии - 65, Европе - 73, Америке - 51, Африке - 16, Океании - 6, в России - 12. К 2020 г. планируется довести общее число институтов Конфуция в мире до 1000. Институты Конфуция открываются при действующих за рубежом учебных заведениях. Благодаря широкой финансовой и кадровой поддержке из Пекина, институты Конфуция способны предложить привлекательные условия для желающих изучать китайский язык. Как правило, обучение там стоит недорого. По некоторым данным, Ханьбань ежегодно выделяет около 100 тыс. долларов на финансирование деятельности каждого института.

Однако в последнее время все чаще появляются негативные оценки деятельности центров Конфуция, особенно в западных странах. Так, в газете Globeand Mail авторы призвали канадские университеты и колледжи воздерживаться от партнерства с институтами Конфуция, обосновав это тем, что эти структуры пропагандируют элементы китайской политики, несовместимые с либеральным образованием. Их внедрение в учебный процесс способствует тому, что там начинают принимать позицию Пекина по таким деликатным проблемам, как тибетский и тайваньский вопросы, деятельности запрещенного в КНР учения "Фалуньгун". В итоге, по мнению канадских исследователей, институты Конфуция целенаправленно пропагандируют политические взгляды Компартии Китая в зарубежных учебных заведениях.

Таким образом, в настоящее время китайские власти прилагают усилия по проведению эффективной политики "мягкой силы". Основными направлениями реализации подобной политики во внешнеполитической концепции КНР являются Азиатско-Тихоокеанский регион, Африка, Латинская Америка и Центральная Азия.

При оценке перспектив проведения Китаем политики "мягкой силы" следует также учитывать такой немаловажный фактор, как прошедшая совсем недавно смена власти в Компартии Китая. По оценкам ведущих аналитиков, приход нового поколения руководителей может повлиять на внешнеполитический курс страны. В последние несколько лет среди экспертного сообщества Китая активно обсуждается вопрос о нецелесообразности следования во внешней политике постулатам Дэн Сяопина, которые призывают "хладнокровно наблюдать", "вести себя скромно", "не претендовать на лидерство", "выжидать в тени".

Все большее число китайских исследователей предлагают сменить эти постулаты на более жесткие принципы, соответствующие новому статусу КНР как мировой экономической державы. Примечательно, что националистические призывы ряда китайских экспертов находят широкую поддержку как со стороны простого населения, так и со стороны военных, которые в течение последних двух лет стали играть более весомую роль в государственном управлении. В этих условиях руководству страны будет сложно придерживаться прежнего курса, и, скорее всего, Пекин начнет проводить более решительную внешнюю политику. Именно в этом контексте актуализируется вопрос о переосмыслении китайскими властями своего гуманитарного влияния в мире.

Новые инструменты в центральноазиатской политике Пекина

По мнению ряда китайских аналитиков, сегодня в Центральной Азии разворачивается конкуренция между США, ЕС, Россией и Китаем за доступ к энергетическому и политико-экономическому потенциалу региона. Не последнюю роль при определении лидеров в данном соперничестве играют симпатии населения и местных политических элит. Ради достижения поставленной цели Пекин старается сформировать и активно использовать все компоненты политики "мягкой силы", противодействуя при этом планам Вашингтона и Москвы.

В отличие от стран Юго-Восточной Азии в Центральной Азии не наблюдается масштабного китайского культурного влияния, массовых политических мероприятий, широкого финансирования образовательных и иных программ. Учитывая наличие в центральноазиатских странах устойчивых опасений по поводу стремительного роста мощи Китая, очевидно, что первоначальной задачей руководства КНР остается ослабление антикитайских настроений в регионе.

Современная китайская дипломатия в Центральной Азии отличается прагматизмом и акцентированием внимания на приоритетности реализации экономических и транспортно-коммуникационных проектов. К настоящему моменту руководство Китая все еще не разработало официальную программу по продвижению своей политики "мягкой силы" в регионе. Тем не менее, судя по активности Китая в проведении повсеместных культурно-просветительских мероприятий в странах региона, можно предположить, что власти страны в ближайшее время примут такой программный документ. Пока можно утверждать, что увеличение финансового кредитования, расширение экономических связей и углубление культурных и образовательных программ формируют ядро "мягкой силы" в отношениях Китая с государствами Центральной Азии. Эта стратегия включает в себя три направления:

1) Образование. За последние годы резко увеличилось число студентов из стран ЦА, обучающихся в вузах Китая, для которых китайские власти создают достаточно благоприятные условия. Все большее число центральноазиатских студентов обучаются в СУАР КНР. К примеру, Синьцзянский педагогический университет(СПУ), находящийся в Урумчи, ориентирован главным образом на студентов из соседних республик. Помимо вузов в Синьцзяне также функционируют программы обучения иностранцев школьного возраста, которые после подготовительных курсов, обучаются на китайском языке. В университете для иностранных школьников и студентов организовано бесплатное двухразовое питание и бесплатное проживание в общежитии. В текущем году в СПУ обучаются 724 иностранных студента. Число студентов, обучающихся в высших учебных заведениях всего Китая только из Казахстана, составляет более 7,5 тыс.

Неотъемлемым элементом распространения китайского влияния по линии образования остаются институты Конфуция. Распространённой практикой является открытие при институтах всевозможных фондов, спонсирующих программы по обмену студентов и поддерживающих развитие образовательных программ о Китае. В частности, при институте существует фонд под названием "Китайский мост", при содействии которого ежегодно десятки сотрудников институтов Конфуция из центральноазиатских республик проходят курсы повышения квалификации в Китае за счет приглашающей стороны. В свою очередь, более 2 тыс. китайских преподавателей работают в сфере образования и просвещения в учебных заведениях стран ЦА.

В настоящее время в Казахстане функционирует 4 института Конфуция: в Алма-Ате, Астане, Актобе и Караганде. Аналогичное количество институтов открыто и в Киргизии. За последние годы в здесь увеличивается количество студентов, изучающих китайский язык, а также уезжающих в Китай на учебу. По данным министерства образования Киргизии, только в Бишкекском гуманитарном университете более 2 тыс. студентов учат китайский язык. Ежегодно в Китай отправляются порядка сотни студентов. По словам директора института Конфуция при Национальном университете Ван Жэ, Пекин финансирует еще две программы по линии ШОС, дающие возможность около 50 учащимся Киргизии, владеющим китайским языком, в течение года проходить обучение на территории Китая.

В Таджикистане и Узбекистане институты Конфуция находятся при национальных университетах этих республик. На сегодняшний день только в Туркменистане еще нет институтов Конфуция, тем не менее в университетах Китая обучаются более 1,5 тыс. туркменских студентов; 2) Культура и масс-медиа. Одним из основных двигателей китайской "мягкой силы" является пропаганда китайской культуры и языка за рубежом. В этих целях создаются всевозможные программы и проекты, направленные на расширение позитивных представлений о Китае. В частности, на сайте научно-технической и экономической информации КНР было объявлено о введении в центральноазиатских институтах Конфуция новой учебной программы под названием "Китай на кончике языка". Цель данного шага - содействие распространению китайской культуры в мире посредством обучения китайскому кулинарному искусству. По этой программе Китай будет направлять в республики ЦА своих поваров. Не менее эффективной формой расширения культурного влияния является активизация деятельности китайских масс-медиа в Центральной Азии. В плане ослабления критики в свой адрес по поводу несоблюдения прав человека в Китае китайские власти сделали ставку на усиление работы в области пропаганды за рубежом. Для этого правительство КНР активизирует деятельность таких китайских масс-медиа, как информагентство "Синьхуа", зарубежное издание партийной газеты "Жэньминьжибао", международные каналы китайского телевидения. Они призваны увеличить информированность зарубежных граждан о Китае. На сегодняшний день на территории Казахстана существуют отделения газет "Жэньминьжибао" и "Гуанминжибао", ИА "Синьхуа", Международного радио Китая, Центрального телевидения Китая CCTV.

Дополнительным каналом культурного воздействия на центральноазиатские страны является деятельность общественных фондов и других китайских учреждений, организующих масштабные мероприятия за счет Китая.

3. Бизнес и политика. В китайской дипломатии по отношению к ЦА немаловажное значение придается активизации деловых связей. Особую роль в осуществлении политики "мягкой силы" и расширении сферы влияния на центральноазиатских рынках играют ежегодные выставки EXPO "Китай - Евразия". Они содействуют развитию многочисленных деловых связей и помогают китайским госкомпаниям, малому и среднему бизнесу инвестировать и сотрудничать с деловыми кругами республик региона. 2 сентября 2012 г. премьер Госсовета КНР Вэнь Цзябао во время открытия второй ежегодной выставки EXPO "Китай - Евразия" в Урумчи призвал китайские предприятия увеличить инвестиции в страны Евразии и изучить возможность создания новых платформ для экономических отношений в рамках Фонда экономического сотрудничества "Китай - Центральная Азия" и Фонда сотрудничества в области сельского хозяйства.

В качестве проявления "мягкой силы" можно выделить применение китайскими властями достаточно гибкого подхода в центральноазиатско-китайских отношениях. Как показывает практика, при реализации двусторонних проектов со странами региона Пекин в отличие от присутствующих здесь других нерегиональных держав не ставит жестких условий. В частности, за все время обсуждения проекта железной дороги "Китай - Киргизия - Узбекистан" китайские власти продемонстрировали большую выдержку и терпение. Известно, что киргизские власти несколько раз меняли решения по данному проекту. Первоначально Киргизия согласилась на условие предоставить доступ Китаю к своим крупным месторождениям цветных металлов, подписав договор по формуле "ресурсы в обмен на инвестиции". Однако 8 августа 2012 г. Алмазбек Атамбаев заявил, что данная схема не приемлема для КР. Это решение китайским руководством было воспринято спокойно, более того, в ходе состоявшегося в Пекине 9-го заседания Межправительственной киргизско-китайской комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству Пекин предложил рассмотреть другие схемы реализации проекта ККУЖД, в частности, путем создания СП.

Гибкость китайских политиков проявляется также в дистанцировании от участия в проектах, которые потенциально могут привести к конфликту между центральноазиатскими странами. Так, к примеру, первоначально руководство КНР согласилось участвовать в строительстве Заравшанской ГЭС в Таджикистане. Однако впоследствии, еще на стадии проектирования проекта, приостановило все работы. Тем самым Пекин не стал провоцировать дальнейшее ухудшение отношений между Душанбе и Ташкентом. В качестве компенсации Китай предложил свое участие в других проектах в РТ, в частности, в тот же год китайские банки предоставили Таджикистану кредит на сумму 1 млрд долларов для реализации инфраструктурных проектов, в том числе реконструкции автодороги Душанбе - Худжанд с прокладкой тоннеля Шахристан и тоннеля Анзоб. В последующие годы Китай принял участие в реализации десятков инфраструктурных и транспортных проектов на территории этой республики.

Ну и наконец, уместно отметить последнюю инициативу Пекина по формированию "Экономического коридора вдоль Шелкового пути". Данный проект фактически стал ответом Китая на существующие в регионе интеграционные объединения.

Несмотря на усилия Пекина по созданию позитивного образа КНР в регионе, население центральноазиатских стран все еще склонно видеть угрозу в лице Китая. Одновременно с интенсификацией контактов между странами ЦА и Китаем в средствах массовой информации Казахстана и в целом республик региона участились публикации на тему "китайской угрозы", которые подпитывают опасения общественности по поводу имперских амбиций Пекина. Подобные материалы будут усиливать антикитайские настроения среди общественности. Это, в свою очередь, негативно отразится на процессе реализации совместных казахстанско-китайских проектов. В качестве примера можно привести участившиеся случаи стычек и драк между приезжими из Китая трудовыми мигрантами и местными жителями.

Таким образом, на сегодняшний день повышение экономической мощи КНР позволяет ей занимать ключевые позиции на саммитах G20, G8, а также на совещаниях Совета безопасности ООН. На этом фоне в целях конвертирования экономических успехов в политическую область высшее руководство страны приняло решение активизировать усилия по использованию "мягкой силы" во внешней политике. По мнению китайских экспертов, главный смысл использования "мягкой силы" китайской дипломатией состоит не в том, чтобы убедить мир в моральном превосходстве китайского пути развития и универсальности предлагаемых КНР решений тех или иных задач, а в том, чтобы примирить мировое сообщество с фактом о неизбежности возвышения Китая. Сегодня основными направлениями реализации подобной политики во внешнеполитической концепции КНР являются Азиатско-Тихоокеанский регион, Африка, Латинская Америка и Центральная Азия;

Китай делает акцент на укреплении собственной репутации путем постепенного формирования своего позитивного образа и имиджа надежного экономического и политического партнера в сознании элит и населения государств региона. Учитывая интенсификацию центральноазиатско-китайских отношений практически во всех сферах, можно предположить, что в перспективе масштабы китайской "мягкой силы" в регионе ЦА резко возрастут. Из этого следует, что расширение китайского экономического, политического и культурного влияния в Центральной Азии - это объективный процесс.