Латвия, 21 мая, 2010, 22:56 — ИА Регнум. Находясь во главе делегации Российской Торгово-промышленной палаты с визитом в Риге, Евгений Примаков прочитал публичную лекцию в стенах Латвийского университета. ИА REGNUM Новости приводит ее с незначительными сокращениями.

Утопия однополярности

В ХХ веке мир пережил несколько мироустройств. Многополярность перед Первой и Второй мировой войнами. Двуполярность или двоецентрие во второй половине ХХ века. Однополярный мир был только в теории. На практике его не было. Попытки Германии и СССР добиться мировой гегемонии не удались. (При этом я не пытаюсь, как это делают многие, сопоставить или поставить на один уровень Советский Союз и Германию. Отличие фашизма от коммунизма носит принципиальный характер. Фашизм - это идеология человеконенавистничества, допускающая порабощение и уничтожение целых народов. Коммунизм как идеология не имеет с фашизмом ничего общего. Люди, совершавшие преступления от имени коммунизма, только прикрывались его знаменем.)

Тем не менее стремление Германии и СССР главенствовать в современном мире не осуществилось. По окончании "холодной войны" заговорили об однополярном мире, однако гегемония Соединенных Штатов тоже не получилась. Мне кажется, что разговоры об однополярности закончились с уходом из Белого дома администрации Буша-младшего. Почему?

Главной доктриной однополярного мироустройства является доктрина унилатерализма. США при Буше младшем решили, что могут самостоятельно обеспечить безопасность всех и вся и применять силу, распространяя демократию во всем мире. Иллюстрацией того, что такое доктрина унилатерализма и к чему ведет ее применение на практике служит Ирак.

В Ираке Соединенные Штаты попали в ситуацию, когда стало ясно, что сами они не могут определить степень опасности, исходящей от того или иного государства, ни прогнозировать, ни контролировать последствий своих односторонних действий. Свержение режима Саддама Хусейна в Ираке привело к тому, что Иран обрел второе дыхание, был ликвидирован баланс, который сушествовал между Ираном и Ираком. Иран стал претендовать на очень большую роль и не только в регионе, но и в мире. В свою очередь будущее Ирака, после ухода американцев в 2011 году, более чем туманно.

Теперь мир развивается как многополярная система. Но сегодняшнюю многополярность нельзя сравнивать с той, что существовала в период между двумя мировыми войнами. Если в первой половине ХХ столетия существовало несколько самостоятельных центров, противостояние которых приводило к вооруженным конфликтам, то сегодня многополярность развивается на базе глобализации. Глобализация органично сочетает в себе такие элементы, как интеграционные процессы по государственной линии. Все больше дает о себе знать и транс-национальный капитал. Это связывает многие полюса современного мира. Они существуют не отдельно, а в зависимости друг от друга. Современная многополярность не таит в себе каких-то раздоров, создания рельсов для каких-то столкновений, каких-то коллизий и войн мирового масштаба.

Перемены в США

Анализ предвыборной компании Барака Обамы и его шагов на международной арене показывает, что Соединенные Штаты не отступают от своего стремления быть лидером. Но между лидерством и гегемонизмом есть большая разница. Я не считаю, что США сейчас, как и прежде, пытаются быть гегемоном, подчиняющим себе весь мир и заставляющим его действовать по тем рецептам, которые вырабатываются в Вашингтоне. Этого нет. Соединенные Штаты хотят быть лидером и сохраняют свое лидерство, потому что они самые сильные и в экономическом, и в военном плане. Но навязывания своего мнения, как это было при Буше младшем, нет. Сейчас идет отступление от тех принципов, на которых базировалась провалившаяся политика предшественника Обамы.

Можно ли считать, что это устоявшаяся тенденция, которая будет развиваться и дальше? Думаю, что в Москве к этому так не относятся. Но поворот наметился и он используется всеми силами, стремящимися к стабилизации, в том числе и в России. Примером этого служит недавнее подписание договора по стратегическим наступательным вооружениям. Это не максимальное, но оптимальное снижение, которого можно было достичь в сложившейся обстановке. Посмотрим, как это соглашение пройдет через Конгресс США. У нас то оно, конечно, будет одобрено парламентом.

Традиционное измерение России

В свою очередь место России в современном мире определяется традиционными измерениями. Даже после того, как перестал существовать Советский Союз, Россия остается самым большим по территории государством в мире. Ядерный потенциал России сопоставим с возможностями США в этой сфере. Россия является постоянным членом Совета Безопасности ООН и от ее голоса зависит решение вопросов, которые там поднимаются. В недрах России находятся гигантские запасы сырьевых ресурсов. Россия это мост, соединяющий Европу и Азию, что особенно важно сейчас, когда многие опасаются столкновения цивилизаций, как это проповедует школа Ханктингтона и его последователей.

Итак, Россия уже сегодня играет большую роль в современном мире. Однако будущее зависит от того, по какому пути пойдет экономическое развитие России, котороя больше других стран G-20 пострадала от мирового экономического кризиса. Чтобы преодолеть его последствия, большой поток средств был направлен в кредитно-банковскую систему страны. И это правильно, поскольку создало ситуацию политико-социальной стабильности в России. Но в то же время помощь банкам не сопровождалась диктатом со стороны правительства в отношении этой помощи и в результате финансовые ресурсы не достигли в полной мере реального сектора, как предполагалось. Многие банки конвертировали полученные от государства деньги в валюту и вывели их в офшорные зоны. Сейчас эта проблема выправляется.

Диспропорции экономического развития России

Для российской экономики остается актуальным противоречие между экономической целесообразностью и социальной ответственностью государства. С точки зрения потребностей экономики крупные, но слабые предприятия должны погибнуть. А с социально-политической точки зрения банкротить крупные предприятия нельзя. Особенно если речь идет о моногородах, сформировавшихся еще в советские времена. Людей нужно занять работой.

Это серьезное противоречие, но в силу необходимости такая политика продолжается. И благодаря этому, несмотря на некоторое шероховатости, социально-политическая стабильность в России сохранена. Это большое достижение, которого удалось добиться в условиях кризиса.

Каков выход из кризиса. Я не принадлежу к тем, кто считает, что мы уже вышли из кризиса. Мы уже нащупали дно, пока идем по этому дну, но пока не всплываем. Но начнем всплывать и здесь очень важно, чтобы была ликвидирована одна из тенденций прошлого - возвращение к докризисной модели развития России, когда 40% ВВП страны формировал экспорт сырья.

При выходе из кризиса есть соблазн воспользоваться повышением конъюнктуры и соответственно цен на рынке сырья. Но поддаваться ему нельзя. Недавняя история это наглядно показала.

Мы вошли в кризис, имея две огромные диспропорции. Во-первых, это сырьевая ориентация экспорта, что лишило нас возможности сманеврировать по китайскому образцу. У китайцев тоже большой процент валового продукта создает экспорт, но, в отличие от нас, это вывоз готовой продукции. И когда застопорился китайский экспорт на Запад, они развернули его вовнутрь, повысив платежеспособность населения и бизнеса. Таким образом китайцы вышли из ситуации. Конечно, возможен перегрев экономики, но пока они этого не опасаются и, как мне кажется, китайцы действуют грамотно.

Во-вторых, когда мы зарабатывали огромные деньги на нефти, то сверхдоходы вкладывались в Резервный фонд. Конечно резервный фонд был нам необходим и он нам помог. Но пропорция тех средств, кторые вкладывались в этот резервный фонд и в то же время могли пойти на диверсификацию, на изменение структуры экономики и на инновационное развитие, соблюдена не была. В результате, в то время, когда мы накапливали средства и погашали государственный долг в размере 90 млрд. долларов, мы одновременно накопили 500 млрд. долларов корпоративного долга, поскольку длинные деньги крупные отечественные компании и банки были вынуждены искать за рубежом. А поскольку часть из этих компаний и банков принадлежат государству, то эти 500 млн. долларов корпоративного долга являются замаскированным государственным долгом.

Курс на модернизацию

Возвращаться к сырьевой модели экономики мы не намерены. Многие здесь, наверное, знают имя Николая Кондратьева, выдающегося русского экономиста, который, как, к сожалению, многие другие окончил жизнь в 1938 году. Он открыл длинные, названные его именем, волны. Он доказал и прогнозировал, что мир будет развиваться, проходя через волны длиной 45-60 лет. Эти длинные волны чередуются подъемом и падением, но переход от одной длинной волны к другой в обязательном порядке сопровождается переходом к новому технико-технологическому укладу.

Не случайно тот же Обама сейчас в два раза увеличил ассигнования на науку. Это делаем и мы, но в недостаточной мере. Из кризиса нужно выходить на новый технологический уровень, а для этого нам нужна модернизация. И дело не в лозунге, который у нас выдвинут, а в насущной потребности в модернизации.

Мы очень отстали в этом отношении. Проблема здесь в том, что в отличие от ведущих западных стран, у нас в иновации вкладывается только государство, а на Западе главным инвестором в новые технологии является бизнес. В погоне за прибылью предприниматель ищет какие-то новые технико-технологические решения. А у нас нет этой силы, которая проталкивает предпринимательские круги к инновационному развитию, потому что нет конкуренции. А конкуренции нет потому, что нет настоящего рынка. Монополии заедают. Государство должно стимулировать предпринимательскую активность. Прежде всего через налоговую систему. Но отметка, с которой мы начинаем, крайне низкая. На рынке наукоемкого производства Соединенным Штатам принадлежит около 20%, Китаю - 6%, а у нас 0,5%.

России нужно очень быстро пройти этот путь. И поэтому руководство страны предлагает максимальное внимание уделить модернизации и мы будем идти по этому пути.