Астана, 24 февраля, 2016, 15:39 — ИА Регнум. О нехватке новизны и недостатке содержательного момента выборов в Мажилис (нижнюю палату) парламента Казахстана чаще всего говорили политологи, социологи и журналисты-политические обозреватели в ходе заседания экспертного клуба общественного фонда «Мир Евразии». Заседание было названо «Казахстан до и после выборов: модернизация, стабильность, интеграция».

Модератор заседания, политолог Эдуард Полетаев отметил обозначенную властями взаимосвязь внеочередных выборов в Мажилис и внешней экономической ситуации, а также малочисленность кандидатов в депутаты нижней палаты парламента в представленных партийных списках от практически всех партий, кроме «Нур Отана». Также Полетаев напомнил некоторые ранее озвученные экспертные прогнозы касательно партийного состава нового созыва Мажилиса (будет ли в составе три или четыре партии) и обратил внимание на экономический уклон в предвыборных программах партий.

Далее последовала дискуссия, которую условно можно разделить три части: характеристика и анализ текущего момента; прогнозы и ожидания; смысл проводимых выборов.

Начнем с первого и приведем ключевые высказывания участников.

Текущий момент: апатия населения, отсутствие новых фигур

Политолог Марат Шибутов предложил рассматривать ситуацию отдельно с позиции элит и с позиции населения. «С точки зрения элит мы видим конкретное оскудение политического поля на лидеров. То, что в списках выставляют 8 человек, это же совсем позор. Даже те же парламентские партии (партии из прошлого созыва Мажилиса: «Ак жол» и Коммунистическая народная партия Казахстана. — Прим. ИА REGNUM ) выставляют 25−35 человек, но это же все равно туфта. Надо хотя бы 50−60 человек выставлять. Но мы видим, что раскрученных политических фигур в элитах нет. У нас элита потеряла способность говорить с неконтролируемой аудиторией, как-то выражать ее мнение, замкнулась на собственных внутриэлитных вопросах — междоусобице и т.д.», — отметил Шибутов и добавил, что также утрачивается роль и политических партий как буфера между властью и населением.

Партии, по мнению политолога, не могут привлечь интерес населения из-за нехватки новых и интересных лиц: «Мы не очень много видим молодых лиц. В списках молодых и раскрученных очень мало, разве что артисты, но это старая технология «паровозов». Она, конечно, работает, но все равно должно быть какое-то обновление. Лица видим в списках новые, но они все 50−60-летние, с большим бэкграундом, и всех их мы уже знаем», — посетовал эксперт.

Продолжая тему партий, политобозреватель республиканской газеты «Литер» Олег Сидоров развил мысль Полетаева о превалирующем интересе партий к экономической, а не политической проблематике, и предложил следующее: «Можно принять как аргумент, что в кризис надо больше думать об экономике. Но в предшествующих выборах тоже не было политической составляющей. Может быть, их тогда надо называть не политические партии, а какие-нибудь социально-экономические партии? Исходя из логики их программ».

Руководитель алматинского представительства Казахстанского института стратегических исследований (КИСИ) при президенте страны Мадина Нургалиева указала на основные звучащие посылы: «Что касается электората и его ожиданий, во-первых, что у нас кризис, надо затянуть пояса, основной ньюсмейкер этого месседжа — это глава государства. Параллельно с тем, чтобы затягивать пояса, идет успокоительный посыл, что мы с этим справимся, и ничего страшного нет. И народ спокоен».

Она выделила еще одну особенность предстоящих выборов: инфоповоды формируют в основном эксперты, а не непосредственные участники избирательной кампании: «Вижу такой тренд, что, когда у нас выступают эксперты, думающие головы, они создают информационную волну, это подхватывается и активно тиражируется. Пока (у партий) мало развиты технологии, которые применяются на Западе, с использованием каких-то видеороликов, креативных вещей пока мало».

В целом по ситуации Нургалиева заметила, что «идет снижение социологических исследований. Очень мало цифр, мало показателей, что думает и чего ждет электорат. Это один из трендов. Естественно, будет экзитпол, но мы также пока не знаем, кто его будет проводить».

Коллегу поддержала социолог Ольга Симакова, координатор проектов общественного фонда «Центр социальных и политических исследований «Стратегия», которая призналась, что «исследований неприлично мало». Она объяснила это тем, что «не хотят тратить деньги», и продолжила логическую цепочку выводом: «зачем их тратить на то, что уже известно».

Эксперт отметила, что «нет интереса к этим выборам со стороны населения. Это такие рутинные выборы что ли, не такие громкие, не такие богатые».

Говоря о населении, эксперт обратила внимание, что для населения связь между партиями, парламентом и его составом далеко не очевидна: «Что касается того, что предыдущий созыв распускался, и этот будет создаваться под лозунгом получения кредита доверия от населения, мы фиксируем, что между электоратом и партийно-политической системой пропасть увеличивается с каждым разом. Все меньше и меньше интереса у населения к выборам. По исследованиям мы видим, что доверие к парламенту выше, чем доверие к политическим партиям. В общественном сознании у людей нет связи между партиями и парламентом, что в парламенте несколько партий. Когда человек попадает в парламент, какая бы у него партийная принадлежность ни была, он там превращается в депутата без каких-либо опознавательных знаков. И если человек ругает парламент, он его ругает целиком и хвалит тоже так — целиком».

Населению действительно все равно, считает и Леся Каратаева, главный научный сотрудники КИСИ: «Выборы президента еще притягивают какой-то определенный интерес, а выборы в парламент — это дело десятое, такое отношение у населения. Коллега на днях озвучивала результаты телефонного опроса. Наиболее популярный ответ о том, что вы думаете о выборах, куда вы собираетесь, был: «Я вас умоляю!» ‑ и после этого кладется трубка. Это отношение. Люди до сих пор плохо представляют себе роль и значимость парламента как такового».

Прогнозы и ожидания: реализация ранее намеченных планов, рост доллара, возможное обсуждение конституционной реформы, переориентирование политической активности

Эксперты не ждут большого энтузиазма со стороны населения и считают, что тут для власти возникает «вилка»: воспользоваться ситуацией или остаться верными традиции высоких явок.

«По поводу явки и мобилизации электората получается дуальная ситуация. С одной стороны, власти выгодно, чтобы пришло меньше народу. Потому что могут проголосовать «лишь бы не за «Нур Отан» — за коммунистов, за кого угодно. С другой стороны, мало людей придет — это покажет разочарование в политике, абсентеизм и т.д. Учитывая идеологическое значение, которое выборам придается — народ в едином порыве поддержал — пойдут на это (обеспечение высокой явки избирателей. — Прим. ИА REGNUM ) или нет — большой вопрос», — поделился сомнениями Антон Морозов.

Низкая явка позволит сделать конкретные выводы, считает Марат Шибутов: «Если будет низкая явка и так же три партии останется, это будет показатель того, что народ разочаровался — в существующих партиях в большинстве своем, действующей партийной структуре и в роли Мажилиса в принципе».

«Альтернатива по повестке дня начинает переходить в Маслихаты (местные представительные органы. — Прим. ИА REGNUM ) чуть-чуть, если правда туда теперь пойдет побольше народа, хотя три человека на место — это не так много, и в общественные советы. То есть политическая активность будет перемещаться в другие структуры. Народ будет считать их более легитимными и более представляющими его интересы. А авторитет Мажилиса будет снижаться, хотя и так был невысоким, мягко говоря. Так что активность перейдет в Маслихаты и, в большей степени, в общественные советы (наблюдательные структуры при госорганах, куда могут войти некоммерческие организации и граждане, закон об общественных советах принят в ноябре 2015 года. — Прим. ИА REGNUM ), потому что там можно гораздо более жесткие вещи говорить, чем могут себе позволить те же маслихатовцы и тем более мажилисмены. То есть здесь мы видим уход политической активности и легитимности с точки зрения народа в другую сторону. Соответственно, это будут другие лидеры», — прогнозирует Шибутов.

По мнению Мадины Нургалиевой, в ситуации после выборов большой интриги нет: «Если отвечать на вопрос про основные задачи обновленных органов власти, это однозначно будет выполнение плана «100 шагов нации». Никаких новинок, фишек, изюминок там нет».

Такая же ситуация просматривается и в экономике, считает она: «После выборов, скорее всего, экономическая ситуация, как обычно, утяжелится, ухудшится, народ уже сейчас в общественных местах говорит, что сейчас курс доллара снижается, а после выборов будет скачок. Даже для народа в этом нет ничего нового».

Напротив, политолог Андрей Чеботарев, директор Центра актуальных исследований «Альтернатива», полагает, что есть основания для организационных и относительно качественных перемен — смены правительства и робкого начала конституционной реформы.

«Что может произойти потенциально после выборов — это смена правительства. Как тут уже отметили, экономика пойдет на спад, доллар уже никто удерживать не будет, сейчас его сбили, потом он пойдет вверх. И понятно, что на этой волне надо будет как-то показать народу, что да, мы усилили законодательную власть, теперь надо усиливать исполнительную. А самое главное, что надо будет выстраивать какой-то баланс между этими ветвями, между парламентом и правительством. Учитывая, что в списке «Нур Отана» собрались тяжеловесы, кто-то из них займет место премьера, кто-то — спикера Мажилиса. Возможно, премьер будет и не из этого списка, но произойдет какая-то реструктуризация после выборов», — ожидает политолог.

«Далее одна из основных задач — чем дальше занять элиту и народ? Вроде как 100 шагов выполнены в законодательном порядке, пройдут выборы в общественные советы, но тут вряд ли будет энтузиазм, про это, может, и знаем только мы — эксперты и общественники, а народ широкий даже не в курсе. Думаю, все-таки руководство запустит по крайней мере на уровне обсуждения вариант с будущей конституционной реформой, о которой президент говорил в прошлом году. По крайней мере, можно попробовать запустить на уровне публикаций, заявлений от партий, дать карт-бланш той же Общенациональной социал-демократической партии, пусть немного тоже свою лепту внесет. Создать дискуссию, какой должна быть эта реформа — хотя бы на таком уровне. Но если все пойдет еще и на уровне каких-то разработок, значит, транзит власти не за горами», — предположил Чеботарев.

С этим в корне не согласился Антон Морозов, который считает, что для реальных изменений нет основы: «Переход от сверхпрезидентской к президентско-парламентской форме правления предполагает, что в парламенте реально сильные, авторитетные партии. Многопартийный или двухпартийный — это не особо важно, не принципиальный момент. Главное — сильные партии. Что мы сейчас наблюдаем? Если мы уберем все подпорки в виде лидеров, административного, финансового ресурса, что там от этих партий останется? Довольно мало. И я сильно сомневаюсь, что они смогут в таком случае какую-то дееспособность проявить. Поэтому аргумент о том, что этот созыв подготовит какую-то почву, чтобы следующий парламент стал работать в условиях президентско-парламентской формы правления, меня не убеждает. Откуда возьмутся эти партии? За пятилетний цикл что ли вырастут? Которые возьмут на себя часть ответственности президента, часть его полномочий и функций. Нет, не вырастут, для этого нужен гораздо больший срок. Поэтому я не ожидаю, что итоги этих выборов создадут какую-либо почву для масштабного цикла реформ. Можно объявить в Конституции, что мы президентско-парламентская республика, можно что угодно написать, но по факту мы таковой являться не будем».

А вот оживить и встряхнуть партии, по мнению Морозова, мог бы некий момент самотека во всем этом процессе: «Мы тут обсуждаем, что надо, чтобы четвертая партия прошла. А я вспоминаю фильм «День выборов»: «Демократические выборы — это как? Что, кто больше набрал, тот и победил? — Да». Вот это вот реально было бы хорошо. Потому что мы бы увидели, что вообще происходит. И власть бы увидела, что на самом деле происходит, реальную картину вокруг себя. И, кстати, могут получиться интересные результаты. Которые всех удивят».

Политолог Рустам Бурнашев, профессор Казахстанско-немецкого университета, считает, что выборы на местном уровне могут получиться более интересными, чем на республиканском. И вообще — стать начальной точкой неприметных перемен: «Точечно более интересный характер будут носить выборы более низкого уровня, потому что здесь можно ожидать какую-то реальную конкуренцию. С медленной, но все же тенденцией либерализации политической жизни на нижнем, локальном уровне, может дать интересный ответ на вопрос о том, как это может меняться. Если это будет получаться, будет интересно».

Смысловое содержание выборов-2016: оживление поля и ритуализация политики

Пожалуй, этот блок дискуссии был наиболее интересным и рефлексивным. На фоне неясной и вялой текущей ситуации, некардинальных просматриваемых изменений в будущем, момент анализа смыслового содержания выборов в парламент выглядел такой попыткой в целом понять — в чем корневая проблема?

На взгляд Мадины Нургалиевой, предстоящие выборы такой нагрузки и не несут. Впрочем, такими были и предыдущие, полагает она: «Мы говорим о прогнозах, о результатах, но что выборы прошлого года, что выборы этого года — их результаты по большей части очевидны, и мы здесь размышляем о достаточно небольших процентах, показателях и т.д. Поэтому в целом выборы 2016 года я отношу к формату больше организационного характера, нежели содержательного».

Поддержал эту мысль и Андрей Чеботарев: «Понятно, что парламент и Маслихаты погоды не делают ни в стране, ни в регионах, это обычный антураж, если так разобраться. Все делается в интересах стабильности: показать народу, что система работает, сбоев нет. Плюс в этом году ожидается юбилей независимости, понятно, что, если провести все это осенью, это были бы уже другие выборы с другой идеологией, надо было бы бюджетные деньги сочетать с юбилеем и выборами».

Несколько с иной стороны подошли Рустам Бурнашев и Замир Каражанов, политолог, главный редактор информационно-аналитического центра Caspian Bridge.

По версии Каражанова, в ходе выборов возникает возможность переутвердить или подтвердить актуальные правила игры в стране, в том числе в части национальной политики, и сделать это для аудитории и вне страны.

«Интересное заявление касалось языковой политики в Казахстане, о которой глава государства сказал (Нурсултан Назарбаев поручил увольнять тех, кто намеренно отвечает на казахском на обращения на русском языке. — Прим. ИА REGNUM ). Это было сказано на фоне предвыборной шумихи. Заявление многогранное. Оно было обращено не только к внутренней аудитории, прежде всего, к русскоязычному населению в связи с тем, что идет отток из страны в последние 5−6 лет, то есть надо создавать дополнительные гарантии в национальной политике, что ничего не поменяется. С другой стороны, это, конечно, сигнал внешней аудитории, прежде всего, России. Потому что вопрос языка для Москвы, для Кремля, всегда был вопрос геополитической лояльности на постсоветском пространстве. В том же Казахстане, той же Украине они всегда мерят (ситуацию) по языковому вопросу: сохранился (русский язык) — значит, будет (страна) в компании с Россией, если идет давление на язык, значит, страна будет уходить в сторону Запада, НАТО или еще куда-то. Так что, думаю, национальная политика, языковой вопрос неспроста возник, и мне кажется, это долгоиграющий тренд, который говорит о том, чего стоит ожидать после выборов, тем более, что на следующий день после голосования состоится сессия АНК и, думаю, там все вопросы национальной политики и будут подниматься. Скорее всего, тренд еще даст о себе знать», — сказал по этому поводу политолог.

Второй содержательный момент, названный Каражановым, это легитимность: «У нас есть проблема ОБСЕ. Проблема — потому что ее надо как-то решать, как-то с ней считаться. Но текущие выборы, мне кажется, показывают меняющуюся природу легитимности. Правовая конституционная легитимность в наших реалиях уже не работает. Работает простая форма — кто контролирует ситуацию политических процессов в стране, тот и легитимен. И с этой формой считаются. Та же ОБСЕ криво-косо, но признает выборы состоявшимися по одной простой причине: а с кем договариваться? Конечно, с тем, кто контролирует ситуацию. Это более реалистичный партнер в переговорах, чем, скажем, оппозиция. Она важна в плане демократии, но она же ничего не контролирует в стране. Как с ней договариваться? Она ничего не гарантирует».

На легитимность, считает эксперт, завязана и досрочность выборов: «Раньше досрочные выборы проводили, чтобы опередить оппозицию. Но сейчас ее буквально нет. Вопрос: почему такая ритуальная политика сохраняется? У каждого своя точка зрения, но я думаю, это тоже такой момент легитимности, потому что именно досрочные выборы показывают внешним игрокам, кто владеет ситуацией в стране — да тот, кто проводит выборы. Потому что они проводятся от начала до конца по сценарию».

«Парламентские выборы — это вообще такая реакция на скучность политического поля: ничего не происходит — надо что-то сделать. Какое-то движение хотя бы, и люди опять же при деле, включая и нас с вами», — выдвинул свою версию Рустам Бурнашев.

В свойственной ему манере, Бурнашев совместил иронию с серьезным методологическим подходом и далее речь повел о сущности и парламента, и партий.

«Есть принципиальное внутреннее противоречие между сущностью и характером парламента и сущностью и характером того, что у нас партиями называют. Ни то, ни другое структурно своему названию никак не соответствует. Все размышления относительно парламентских выборов, политических партий приводят к анекдотичным позициям, как Олег сказал о переименовании партий. Потому что реального структурного содержания нет ни по роли, ни по функциям», — констатировал политолог.

«То, что происходит с парламентскими выборами, с выдвижением кандидатов, по-моему, очень хороший диагноз — просто отсутствие элит, которые могут присутствовать в политическом поле. И даже у нас тут прозвучало «будет допущена еще одна партия». Если мы говорим уже в такой терминологии, мы не говорим о выборах, о конкуренции элит, мы говорим о том, что есть допуск. И сама полемика — сколько партий будет представлено — при том количестве кандидатов, которые партии предложили, кроме «Нур Отана» — теряет всякую дискуссивность. По каким-то позициям (имеется в виду включение в партийные списки большего количества женщин, инвалидов, представителей предпринимательства. — Прим. ИА REGNUM ) говорили, что это движение вперед, я бы так оптимистично это не оценивал. Изменение количества партий при структурном несоответствии парламента и партий оценивать как положительный факт просто не приходится. Как там пропорции не меняй, вводи туда хоть 15 партий, суть не будет меняться», — уверен Бурнашев.

Олег Сидоров выдвинул прагматичное предположение о том, почему элиты не хотят включаться в партийно-политическую публичную жизнь.

«Почему нет авторитетных людей (в партийных списках)? Обычно это люди, которые имеют достаточно хорошее финансовое положение. Все понимают уже на опыте России и на нашем опыте: если ты имеешь хороший капитал и идешь в политику, ты рискуешь потерять все — и капитал, и авторитет, и все остальное», — напомнил обозреватель.

В итоге сложилась картинка, в которой выборы получились несколько оторваны и от реальных нужд населения, и от интересов элит, и от той общественной проблематики, которая могла бы дать те самые «удивительные результаты» в партийном поле.

«Что касается предвыборных технологий, которые партии используют, то на сегодняшний момент я пока не видел новых креативных разработок, — поделился Эдуард Полетаев. — Более того, появились плакаты, где ужасно мелким шрифтом отражена биография кандидатов. И большое количество фотографий, что пора уже очки заводить и смотреть, кто это от партий баллотируется. Никаких новых вещей не видно совершенно. За исключением, может, трактора (народные коммунисты выступили против «западного бескультурья» и трактором раздавили диски с иностранными фильмами. — Прим. ИА REGNUM ), но это тоже старая технология использована».

«Может быть, что-то поменяется в ближайшее время, но пока мало», — отметил политолог. И пояснил: «Политика стала еще больше ритуализована».

Особенно это заметно на фоне российского опыта и практики.

«В России система поменялась в ответ на запрос общества: количество партий увеличилось, ценз количественный уменьшился до 500 человек, более 70 партий зарегистрировано, опять к смешанному принципу вернулись (имеется в виду переход от пропорциональной избирательной системы к смешанной системе выборов в Госдуму. При этом 225 мандатов будут распределены между кандидатами от победивших партий, еще 225 — между одномандатниками. — Прим. ИА REGNUM ). Соответственно, интерес к выборам хотя бы поэтому. А у нас технология проведения выборов принципиально не поменялась», — отметил политолог.

«Нет у нас такого гугл аналитикса, чтобы посмотреть, что из политической жизни интересно избирателям. Если проанализируем, какие вещи пользуются популярностью среди СМИ, то это в основном желтые вещи. Насколько разумно политикам использовать такие вещи? Насколько надо реагировать на это или подавать себя как более серьезные структуры — это вопрос. И есть еще корпоративный интерес. У политиков он один: они приходят к власти с помощью таких инструментов, как выборы. Население это не особо интересует. Более того, стабильная политическая система, мы знаем, она считается, по разным данным, от 5% до 15%, если население волнует вообще, что там происходит наверху, это может и хорошо даже. И какой бы он (парламент) ни был, это все равно инструмент представительства интересов и обновления власти», — подытожил как модератор Эдуард Полетаев.

Вероятно, будет уместно добавить сюда и мнение автора, также озвученное на заседании. Часть политических партий демонстрирует крайнее нежелание распространять собственные предвыборные программы и как-то контактировать с потенциальными своими избирателями. Такая некачественная имитация процесса. А сам процесс нужен, только чтобы напомнить населению, что они граждане в конкретной стране, в которой есть политическая жизнь и ткань власти.

Однако в казахской практике многое в реальности является не тем, чем представляется формально. Тот же парламент, формально являющийся законодательной ветвью власти, в реальности нужен, на взгляд автора, для того, чтобы исполнительной власти было с кем разделить ответственность за принимаемые решения. Также парламент является таким местом, куда незазорно отправить некоторых тяжеловесов и там их передержать до изменения ситуации. Политические партии формально — участники политического процесса, цель которых по учебнику — достижение политической власти. В реальности интересы партий представляются связанными с выборами неким косвенным характером, и в целом в настоящее время партии больше похожи на неправительственные организации, осваивающие госсоцзаказ (есть такая практика взаимодействия власти с НПО).

Итого гражданин, неискушенный в политике и испытывающий собственные проблемы, большей частью, экономические и бытовые, получает массу сообщений, где формальная реальность пытается выдать себя за настоящую. Количество информации работает против ее качества, сокращается пространство настоящих смыслов, гражданин путается и отвращается от участия в тех же выборах.

Поэтому, если выборы необходимо сохранить как ритуал, то, видимо, надо больше работать над качеством их симуляции. Чтобы были как настоящие.

Напомним, внеочередные выборы в нижнюю палату парламента Казахстана назначены на 20 марта 2016 года.