Весь мир, 3 апреля, 2006, 12:00 — ИА Регнум. Как уже сообщало ИА REGNUM, 23-24 марта в Сочи прошла международная конференция "Модели стабильности в Черноморско-Кавказском регионе". Конференция была организована Фондом "Свободная Европа".

ИА REGNUM продолжает публиковать доклады участников конференции. Ниже мы приводим полный текст доклада старшего научного сотрудника Института славяноведения Российской академии наук Петра Искендерова:

Типология конфликтов на пространстве бывшей Югославии.

События, разыгравшиеся в 90-х годах прошлого века на пространстве бывшей Югославии по своей сложности, противоречивости и многоплановости, на мой взгляд, не имели прецедентов в новейшей европейской истории. В этой связи правильнее говорить не о различных следовавших один за другим кризисах на территории бывшей Югославии, а о едином формационном кризисе модели государственного устройства и вызревании на ее обломках целой серии моделей, находившихся и продолжающих находиться в непримиримых противоречиях друг с другом.

Типологически в югославском кризисе 90-х годов прошлого века - первом пятилетии нынешнего века можно выделить следующие ключевые аспекты - имеющие ярко выраженный международно-правовой характер.

Первый аспект заключается в том, что распад единого многонационального государства на отдельные республики произошел без предварительного урегулирования статуса национальных меньшинств. К концу 1980-х годов сербы с точки зрения географии их расселения, места в партийно-государственных и военных структурах тогдашней Югославии и языковой ситуации находились фактически в положении государствообразующего народа. Модель существования многонационального федеративного государства при подобном статусе сербов объективно имела право на существование. В сложившейся ситуации именно сербы выступали главной опорой сохранения единой Югославии как федеративного государства.

Однако после распада Югославии по административным границам между ее республиками подобный статус сербов сыграл роковую роль. Они оказались помехой к реализации национальной идеи в новообразованных республиках. А попытки сербского и югославского руководства обеспечить их интересы политическими, экономическими и тем более военными мерами лишь усугубили кризис и встретили однозначно негативную реакцию со стороны мирового сообщества. В результате не словенцы, не хорваты, не боснийские мусульмане и тем более не албанцы, а именно сербы стали главными жертвами распада Югославии, что проявилось в этнических чистках, сотнях тысяч беженцев и, в конечном, итоге международной изоляции самой Сербии (принявшей этих беженцев на своей территории). Это стало возможным вследствие того, что международное сообщество отказалось от одного из основополагающих принципов государственного строительства, предусматривавшего предварительное урегулирование положения национальных меньшинств. Независимость Словении, Хорватии и Боснии и Герцеговины была признана в приоритетном порядке, что в двух последних случаях спровоцировало насильственное вытеснение сербского элемента силами, стремившимися придать новообразованным государствам как можно более мононациональный характер.

Второй аспект - смешение национального и государственного начал во взаимоотношениях новообразованных республик и в позиции международных кураторов балканского урегулирования. Наиболее наглядно это проявилось в деятельности Гаагского трибунала - список обвиняемых и характер обвинений, в котором отразил попытки возложить коллективную ответственность за происшедшее на Балканах на те или иные народы или правительства - зачастую отделенные от районов "этнических чисток" государственными границами. В первую очередь это касалось Сербии, в меньшей - Хорватии - которая обвинялась в поддержке боснийских хорватов.

Говоря о специфике так называемого "глобального исламского национализма", профессор факультета политики и социологии Университета Биркбека Сами Зубейда недавно отметил, что "главным догматом подобного национализма является тотализированное видение ислама как составляющего универсальное сообщество, находящееся под ударом со стороны равным образом тотализированного враждебного Запада. Палестина, Ирак, Кашмир и Чечня рассматриваются в качестве примеров данной враждебности".

Подобное "тотализированное" видение всех без исключения сторон, вовлеченных в конфликты на пространстве бывшей Югославии, было характерно не только для простых европейцев, журналистов и публицистов, но и, самое печальное, для властных структур ведущих государств и целых организаций, рисовавших упрощенную схему происходящего на Балканах в духе известной концепции "столкновения цивилизаций" - где под цивилизациями понимались этнические общности как таковые - причем в тесной привязке к властям того или иного государства. Наиболее популярным и вместе с тем ошибочным стало представление о так называемых "сербах Милошевича" - которым приписывалась роль всебалканского зла, той силы, которая ввергла некогда процветающую многонациональную страну в пучину кровопролития, разрухи и "этнических чисток".

Третий аспект всех без исключения конфликтов на пространстве бывшей Югославии заключался в столкновении двух принципов, закрепленных в международном праве - в том числе и в документах ООН: нерушимости границ и права наций на самоопределение. Первый принцип последние 15 лет - то есть за весь период кризиса на пространстве экс-Югославии - с завидным постоянством присутствовал в резолюциях Совета Безопасности ООН и озвучивался на пленарных заседаниях Генеральной Ассамблеи ООН. Так, резолюция СБ ООН № 880 от 4 ноября 1993 годa "призывает все государства уважать суверенитет, независимость, территориальную целостность и нерушимость границ, нейтралитет и национальное единство Камбоджи". Резолюция СБ ООН № 874 от 14 октября 1993 годa подтвердила "суверенитет и территориальную целостность Азербайджана и всех других государств в регионе". Резолюция СБ ООН № 687 от 3 апреля 1991 годa подтвердила "приверженность всех государств-членов суверенитету, территориальной целостности и политической независимости Кувейта и Ирака". А на состоявшемся 20 сентября 2000 г. в Нью-Йорке 25-м пленарном заседании пятьдесят пятой сессии Генеральной Ассамблеи ООН говорилось о том, что "нерушимость границ между Либерией, Гвинеей и Сьерра-Леоне по-прежнему является чрезвычайно важным вопросом". Что же касается права наций на самоопределение, то можно сослаться на выступление нынешнего генерального секретаря ООН Кофи Аннана на Афро-азиатском саммите в Джакарте 22 апреля 2005 года, на котором он заявил следующее: "Присутствуя на этом специальном мероприятии, я испытываю чувство гордости и даже некоторую ностальгию. Я был подростком, когда лидеры моего континента приехали сюда в Индонезию - некоторые из них вопреки воле своих колониальных правителей - и, взявшись за руки со своими коллегами, лидерами в Азии, приняли Бандунгскую декларацию (речь идет о конференции, состоявшейся в 1955 году в Бандунге с участием представителей 29 стран Азии и Африки. Ее инициаторами выступили Бирма (ныне Мьянма), Индия, Индонезия, Пакистан и Цейлон (ныне Шри-Ланка). Конференция осудила колониализм, политику расовой дискриминации и сегрегации и приняла "Декларацию о содействии всеобщему миру и сотрудничеству" - Авт.).

Тогда это выглядело смелым и нестандартным ходом. Оглядываясь назад, можно сказать, что это стало поворотным моментом в мировой истории.

Бандунг отразил стремление преодолеть раздоры "холодной войны" на основе мирного сосуществования и принципов Устава Организации Объединенных Наций. А также стремление сделать так, чтобы голос народов развивающегося мира зазвучал на международной арене. Собравшиеся здесь лидеры особо отметили тогда основополагающее право всех народов на самоопределение. Они заявили о своей солидарности друг с другом в борьбе с колониализмом и за социально-экономическое развитие.

Их стремление, в конечном счете, привело к образованию Движения неприсоединения и Группы 77. По мере того как новые нации обретали свободу и занимали свое место в зале Генеральной Ассамблеи, "дух Бандунга" бесповоротно трансформировал Организацию Объединенных Наций".

Итак, как мы видим, право наций на определение признается тем фактором, которых "трансформировал" ООН - и одновременно при решении разнообразных региональных конфликтов Совет Безопасности ООН отдает приоритет принципу нерушимости границ.

Добиться одновременной реализации на ограниченном пространстве экс-Югославии двух противоречащих друг другу принципов изначально являлось непосильной задачей. В результате произошло их смешение - когда США и Европейское сообщество сначала обеспечили раздел Югославии в соответствии с внутренними административными границами (что, в частности, решило судьбу Сербской Краины в Хорватии), а затем отказались гарантировать территориальную целостность Сербии - согласившись рассматривать независимость Косово в качестве не просто возможного, а наиболее реального варианта. Хотя резолюция Совета Безопасности ООН № 1244 от 10 июня 1999 года в очередной раз подтвердила "приверженность всех государств-членов суверенитету и территориальной целостности Союзной Республики Югославии и других государств региона, выраженную в хельсинкском Заключительном акте".

Четвертый аспект заключается в широком манипулировании демографическими показателями, имеющими в условиях Балкан зачастую весьма относительную ценность. Международное сообщество абсолютизировало фактор этнического большинства в качестве обоснования той или иной модели решения региональных проблем или предоставления той или иной этнической группе государствообразующего статуса. Начало этому процессу было положено референдумом о независимости Боснии и Герцеговины, проведенным в 1992 году. Согласие Запада признать результаты волеизъявления в условиях фактического начала этно-гражданской войны не только изначально поставило одну из основных этнических групп Боснии и Герцеговины - сербов - в положение мятежников, но и развязало руки сторонникам насильственного изменения демографической ситуации в той или иной конфликтной зоне Балкан. Наиболее наглядно это проявилось в Косово - где численное преобладание албанцев над сербами международные посредники уже объявили главным фактором определения его окончательного статуса - вне зависимости от того, каким путем это преобладание было достигнуто.

Конфликт в Македонии в 2001 году также сопровождался манипулированием демографическими показателями - причем доля албанского меньшинства в населении республики различные источники оценивали в чрезвычайно широком диапазоне - от 22% до 48%.

Пятый аспект напрямую связан с проблемой признания или непризнания возникших на территории экс-Югославии самопровозглашенных государственных образований. И в этом вопросе мировое сообщество не смогло избежать "двойных стандартов". Отказав в признании сербским, хорватским и боснийско-мусульманским самопровозглашенным республикам на территории Хорватии и Боснии и Герцеговины, оно готовится признать независимость Косово.

Вышеперечисленные двусмысленные и внутренне противоречивые аспекты развития ситуации на пространстве бывшей Югославии, на наш взгляд, дают основания поставить вопрос об объективной незавершенности государствообразующих процессов в регионе и неокончательном характере государственных границ между новообразованными республиками. Подобный подход отнюдь не подрывает стабильность на Балканах и в Европе в целом. Наоборот, он позволяет критически переосмыслить все происходившее в регионе последние пятнадцать лет и привести его политическую карту в соответствие не с ложно понимаемыми или сознательно извращаемыми нормами международного права - а точнее, "права сильного" - а с подлинными интересами всех балканских народов.

Что же касается использования косовского сценария обретения независимости и ее признания международным сообществом в других конфликтных районах мира, то не приходится сомневаться, что при определении международно-правовой судьбы самопровозглашенных республик на пространстве бывшего СССР "сильные мира сего" - и прежде всего, США и ЕС - будут исходить из собственных геополитических представлений. Не подлежит сомнению, что многие из непризнанных республик в кавказско-причерноморском регионе имеют больше оснований претендовать на суверенизацию, чем превратившееся в очаг анархии, преступности и антисербских "этнических чисток" Косово. Однако косовско-албанская политическая и военная элита в свое время оказалась востребованной США и НАТО - то есть теми силами, которым зачастую не указ ни историческая справедливость, ни нормы международного права - и без того трактуемые порой чересчур расширительно.