Свидомый агроном. Как Бандера торговался с немцами за «новый порядок»

Шестьдесят пять лет назад, 15 октября 1959 года, в Мюнхене агент КГБ Богдан Сташинский, выходец из безупречной националистической семьи, ликвидировал Степана Бандеру. Выстрелил ему в лицо зарядом цианида (кстати, оружие — двуствольное устройство с рычажками — изобрели немцы), как до того успешно проделал то же самое с одним из лидеров «Организации украинских националистов»* Львом Ребетом.

По случаю события можно услышать, что таким образом был приведен в исполнение заочный приговор Верховного суда СССР. Но это выдумка, поскольку тогдашний Уголовно-процессуальный кодекс такого не предполагал, а сами авторы путаются, в каком году вообще был этот суд.

На самом деле ликвидация Бандеры была частью текущей работы, поскольку на него во многом была завязана подрывная деятельность на территории СССР, в том числе с участием иностранных разведок.

Например, в составе группы диверсантов британской МИ-6, заброшенных в 1951 году на территорию УССР, был Мирон Матвиейко, руководитель Службы безопасности ОУН* и доверенное лицо Бандеры. Тот даже лично ездил в Лондон его провожать: одной из задач Матвиейко было возглавить УПА**. Но в итоге он просто всех сдал за квартиру в Киеве.

Современные идейные бандеровцы любят утверждать, что советская власть боялась «провидныка», что он является великим мыслителем и наставником, что бандеровские идеи не потеряли актуальности. Однако всё это действительности не соответствует.

Террорист, возвысившийся благодаря личной жестокости, всю жизнь был настроен на борьбу без внятной и достойной цели. Он легко менял хозяев, считая, что как-то может ими манипулировать. И вся его биография служит подтверждением того, что любой, вставший на этот путь, получит свой цианид.

Ферии Стефана

Когда в марте этого года был нанесён удар по городу Стрый в Львовской области, местные издания сразу предположили, что целились «на самом деле» не по газовому хранилищу, а по гимназии, в которой учился великий человек Степан Бандера. Ведь, как известно, уже был разрушен музей главкома «Украинской повстанческой армии»* Романа Шухевича в Белогорще, а заодно пострадал корпус университета, где Бандера учился на агронома.

«Символично и цинично. Война за нашу историю», — отметил мэр Львова Андрей Садовой. Но, как обычно, есть нюанс.

Стрыйская гимназия (относившаяся к региону, носившему название Małopolska Wschodnia — «Восточная Малопольша») была польским учебным заведением для местного аборигенного населения и называлась «Руська Бурса». Поляки в ней не учились, но тем не менее образование было преимущественно на польском языке согласно действовавшим нормам. Более того, оно было платным.

Стоимость конкретно в этом учебном заведении неизвестна, но в Кременецкой духовной семинарии, построенной по образцу классических гимназий, учеба обходилась в 240 злотых в год — стоимость двух хороших коров. Питание в городе тянуло на 40–50 злотых в месяц, за учебники тоже платились деньги.

Хорошо, что у малыша Стефана (так его звали на самом деле) были небедные дедушка и бабушка, которые держали большое хозяйство. Там он вместе с братьями и отрабатывал инвестиции во время «ферій» — даже слово «каникулы» в своих мемуарах герой пишет на польский манер.

Ну, а обстановка в бурсе была так себе. Национально свидомым ученикам, к которым относился и наш мальчик, капали на мозги родители и старшие товарищи, настраивая их на борьбу с польским государством. А те по мере сил гадили преподавательскому составу и пакостили на официальных мероприятиях.

В третьем классе Бандера (фамилия переводится с польского как «баннер» или «флаг») вступил в «Пласт» — аналог скаутов, где мозги уже качественно промывали, чем успешно занимаются до сих пор. Так что к 13 годам он уже неоднократно задерживался полицией, в том числе, за нелегальный переход границы — его выбор был сделан уже тогда.

В 18 лет Стефан Баннер успешно сдал «матуру», «egzamin maturalny» — экзамен на аттестат зрелости, но выехать за пределы Польши на учебу уже не мог. В полицейском департаменте на него лежала папочка, и загранпаспорт энергичному малому не дали. Так что пришлось ехать «на сэло» к папе кидать навоз, а на следующий год поступать на агрономический факультет Львовской Политехники в городе Дубляны.

Таким образом, с точки зрения западноукраинского патриота вся эта ранняя история будущего «провидныка» должна выглядеть как летопись страданий и угнетений со стороны жестокой Польши. Он боролся с ней с младых ногтей, приучая себя к будущим испытаниям: тренировался загонять иголки под эти самые ногти на случай пыток и на глазах однокашников душил котов «для укрепления воли».

А когда немного подрос, сознательно стал террористом.

Бандера на проводе

В книге Войцеха Слешинского «Концлагерь в Березе Картузской 1934–1939» приводится карикатура, которая изображает украинцев с ножом и бомбой, ведущих такой диалог:

— Ну, наши сепаратистские мечты наконец-то сбылись! ОУН* всегда стремилась отгородиться от поляков… хотя бы колючей проволокой.

— Да, но кто бы подумал, что это наступит столь скоро и в таких условиях!

Украинские публицисты любят поговорить о том, что в лагерь отправляли «сознательных украинцев». Но никогда не вспоминают о том, что решение о его создании последовало на третий день после убийства 15 июня 1934 г. боевиком «Организации украинских националистов» Григорием Мацейко министра внутренних дел Польши Бронислава Перацкого.

В организации покушения участвовал 25-летний выпускник агрономического факультета Львовской высшей политехнической школы, будущий лидер ОУН* Бандера. Неожиданно вызывающее поведение боевиков во время Варшавского и Львовского судебных процессов сделало им серьезную рекламу. В западноукраинских городах и селах начался настоящий бум, и ОУН* превратилась в самую авторитетную и многочисленную политико-террористическую организацию.

Однако при этом «атентат» был самодеятельностью радикально настроенной молодежи и в итоге привел к расколу организации. Дело в том, что буквально в январе 1934 года было оформлено и сотрудничество националистов с немецким гестапо — подписан приказ, в соответствии с которым ОУН* подчинялось ему на правах особого отдела.

Задачи стояли простые и понятные — работать против Польши, поскольку Германия уже начала подготовку к скорой оккупации Европы. И националистов как дешевое и всегда готовое к действию орудие она охотно использовала в своих интересах. Вот только убийство министра Перацкого они не планировали, поскольку только что подписали с Польшей договор о мире и добрососедских отношениях, и обозлились. Именно поэтому польским властям и удалось пересажать организаторов — часть из них выдала Германия.

Тем не менее террористическая организация продолжала существовать и набирала обороны, что и стало причиной убийства главы ОУН* — авторитетного Евгэна Коновальца. А когда организацию возглавил его свояк и товарищ по плену Андрей Мельник, молодая и наглая поросль, жившая в отличие от руководства на западноукраинских землях, выбрала своим лидером Степана Бандеру.

Он сформировал новый руководящий орган — Революционный провод, констатировав «неудовлетворительное руководство и отказ от националистических методов работы». Бандера и его сторонники объявили Мельника неспособным возглавлять «национальную борьбу за независимость Украины», обвинив его в потворстве провокаторам, медлительности и неумении использовать ситуацию для ведения активной борьбы уже против СССР, а также запретили его сторонникам проводить какие бы то ни было акции от имени ОУН*.

Окончательно поссорились бандеровцы и мельниковцы в 1941 году, но спор не носил идеологического характера: они убивали друг друга сотнями просто потому, что каждый считал себя более правильным националистом, а другой стороне отказывал в праве называться гордым именем оуэновца.

На службе фюрера

30 июня 1941 года, когда во Львове был провозглашен Акт возобновления украинской державы, содержащий пронзительные слова о совместном движении вместе с Германией и под руководством Адольфа Гитлера, оуэновцы Бандеры активно включились в построение «нового порядка», уничтожая евреев, через отряды «украинской народной самообороны» включались в работу вспомогательной полиции. ОУН* Мельника отправилась с немцами дальше на восток, формируя местную власть на оккупированной территории.

Однако при этом националисты строили большие планы на себя, и центральная идея бандеровской концепции состояла в физическом истреблении всего, что они считали неправильным. В этом она полностью гармонировала с немецкими идеями расового превосходства и «недочеловеков» — западноукраинский национализм, германский нацизм и итальянский фашизм были родственными идеологиями. Что никогда, в общем, отцы ОУН* и не скрывали.

Вот как об этом рассказывал командир партизанского соединения, Герой Советского Союза, полковник Антон Бринский (Дядя Петя):

«Курени» их располагались вдоль железных дорог и поближе к городам, чтобы поддерживать фашистские гарнизоны и препятствовать партизанам подойти к железным дорогам. Во имя «Украины для украинцев» они разжигали национальную вражду, призывая к поголовному истреблению всех людей неукраинского происхождения (за исключением, разумеется, немцев). Переходя от слов к делу, они убивали мирных жителей, жгли польские хутора, ловили евреев, сбежавших из гетто. Поляки уже не раз обращались к нам за помощью, и мне пришлось выделить часть наших сил для охраны польского населения…»

И Бринский, работавший от разведуправления Генштаба, и Михаил Наумов, подчинявшийся Украинскому штабу партизанского движения, и другие командиры докладывали похожее: немцы договорились с националистами о совместной борьбе не только против партизан, но и против подходившей Красной армии.

Для этого созданная в начале 1943 года УПА** должна были заполнить своими «боївками» партизанский край и очистить от партизан районы между Западным Бугом и Стырью. Местная вспомогательная полиция Волыни и Полесья была распущена и влилась в УПА**, с Галичины тянулись «милиционеры».

Второе обстоятельство — это задача решительной зачистки Волыни от поляков, по сути, геноцида. Это тоже немцев полностью устраивало, так как разнообразное польское подполье было настроено очень решительно. Так что западноукраинские националисты всегда честно служили нацистам, как и обещали, и «Украина» у них была только в рамках гитлеровского Рейха и нового порядка.

Доказательством того, что оуэновцы «тоже боролись с нацизмом», в современной украинской историографии считают эпизод из жизни «провидныка» — в 1941-м немцы отправили его под домашний арест, а затем (с начала 1942 по сентябрь 1944 года) продержали в лагере Заксенхаузен.

Однако Степан Андреевич, находясь в Заксенхаузене, имел свидания с женой, зачал ребенка, а заодно спокойно обсуждал деловые вопросы управления ОУН*. После освобождения в октябре 1944 г. Бандера имел беседу с начальником Главного управления СС Готтлобом Бергером по поводу «понимания» между руководством Рейха и ОУН (б)*.

«Провидныку» предлагали поработать под эгидой фюрера — возглавить Украинский национальный комитет.

Бандера выдвинул встречные условия — он не подчиняется «конкурирующей фирме» в лице Андрея Власова и его «Комитета освобождения народов России», а немцы наконец признают провозглашённый ещё в 1941 г. «Акт возрождения Украинского государства». Немцам не удалось сторговаться с Бандерой, и по одной из версий от него просто отстали.

Впрочем, судя по показаниям офицера абвера Зигфрида Мюллера, успешная коллаборация продолжилась, и в декабре 1944-го бывший «узник Заксенхаузена» консультировал в Кракове диверсантов из абверкоманды-202. А двух братьев Бандеры, Василия и Александра, которые нынче считаются «жертвами Освенцима», убили содержавшиеся там поляки — им эта фамилия была хорошо известна по громкому процессу об убийстве Перацкого.

Так что даже своих братьев «провиднык» умудрился довести до цугундера.

После войны он с легкостью перешел на службу к американцам с британцами, пытался продвигать Антибольшевистский блок народов — координационный центр антикоммунистических организаций эмигрантов из СССР и других стран лагеря, стоил планы вернуться и «возглавить борьбу». Только с ним поступили так же, как и он в своё время: молодые и дерзкие устроили очередной раскол ОУН*, отодвинув вождя на второй план. И новые хозяева быстро потеряли к нему интерес.

Свою смерть же он принял вполне заслуженно, как расплату за всё, что натворил с юных лет. А то, что на Украине Бандеру решили сделать аналогом Ленина, натыкав на каждом углу, так это от бессилия: никого лучше просто не нашлось. И тем позорнее выглядит фигура «великого человека» на фоне великих событий, где он был лишь пешкой, которую игрокам не жалко разменять.

*Националистическое объединение «Добровольческое движение Организации украинских националистов» признано экстремистской организацией в РФ.

**Украинская повстанческая армия признана экстремистской организацией в РФ.