Третье возвращение Галичины. Как надо начинать денацификацию
Прохладным утром 13 июля 1944 года бойцы 3-й гвардейской и 13-й армий перешли в наступление и смяли первую линию обороны немцев. Несколько позже 1-я гвардейская танковая армия генерала Михаила Катукова с ходу форсировала Западный Буг и начала теснить врага на левобережье этого притока Вислы. Конно-механизированная группа генерала Виктора Баранова, прорвавшись на оперативную глубину, освободила несколько сёл к северо-востоку от Львова.
Так началась Львовско-Сандомирская операция, также известная как шестой сталинский удар (одна из десяти ударных операций 1944 года, предопределивших исход войны). Советские войска с боями продвигались через те же города и сёла, где за 28 лет до этого — и так же летом — проходили солдаты генерала Алексея Брусилова.
По итогам операции была изрядно потрёпана одна из самых боеспособных нацистских групп армий, «Северная Украина», командующего которой — Вальтера Моделя -ранее прозвали «пожарным фюрера» за эффективность в решении неразрешимых задач.
Основное подразделение украинских коллаборационистов — дивизия СС «Галичина», которая намеревалась и дальше уничтожать «москалей», евреев и поляков в братерстві зброї з найкращими вояками світу (в братстве по оружию с наилучшими воинами мира), — было разбито наголову, и его пришлось набирать заново.
Галичина и Волынь были освобождены и уже в третий раз с начала XX века воссоединены с общей родиной. Казалось — навсегда.
Перемышль вновь увидел солдат с «Георгиями»
В апреле 1944 года, в разгар боёв за освобождение Правобережья Днепра (ИА Регнум ранее писало о 80-летии Днепровско-Карпатской операции), вышел проект постановления Совнаркома СССР — приравнять кавалеров царских Георгиевских крестов, получивших их в Первую мировую к кавалерам ордена Славы. Проект положили под сукно, но носить «Георгиев» участникам «империалистической» разрешили явочным порядком ещё раньше, после Сталинграда.
Прикрепить награду к гимнастёрке могли и ветераны боёв в Галиции 1914 и 1915 годов, которые, по свидетельствам историков, воевали в составе 1-го Украинского фронта — и проходили всё те же Раву-Русскую, Львов, Перемышль.
Не исключено, что в Львовско-Сандомирской операции участвовали и те бойцы Красной армии, которых в сентябре 1939-го отправили в Освободительный поход на Западную Украину (который не только поляки называют захватом своих «восточных окраин», но, как ни парадоксально, считают актом оккупации и на современной Украине).
Для сравнения, в третьем походе наших войск в Галицию было задействовано более чем вдвое больше штыков, чем в Брусиловском прорыве (1,2 млн бойцов в Львовско-Сандомирской операции — и полмиллиона участников наступления 1915 года), и на порядок больше орудий (13,9 тысячи и около 2 тысяч).
О танках и аэропланах — видах вооружений, которые в Первую мировую только начали активно использовать на поле боя, и говорить нечего (в третьем освобождении Галичины Красная армия задействовала 2,2 тысячи танков и самоходок и 2800 самолётов).
Четвёртая Галицийская битва июня — сентября 1915 года — как ещё называли Брусиловский прорыв — нанесла серьёзный урон кайзеровским и австро-венгерским войскам, но всё же она была яркой удачей на фоне позиционной войны на других фронтах.
Львовско-Сандомирская операция июля — августа 1944 года развивалась в связке с другим крупным наступлением — операцией «Багратион» в Белоруссии.
И противостоял нашим войскам, пожалуй, более серьёзный противник — не австро-венгры (при всём уважении к талантам их командующего фельдмаршала Конрада фон Гётцендорфа), а группа армий «Северная Украина» под началом упомянутого выше фельдмаршала Моделя, созданная на основе прошедших мясорубку Курской дуги остатков группы армий «Юг».
Но, при всех возможных различиях, у операции 1944 года и у боёв 1914–15 годов была общая черта — от исхода этих битв зависела судьба фронта в Западной Европе.
Три линии и два обвода
Весной и в начале лета 1944-го, к началу Львовско-Сандомирской операции, наши войска уже достаточно далеко продвинулись в освобождении Волыни (был взят Луцк) и Галиции — наши войска заняли Тернополь.
«Май, весна, все цветет, и мне хотелось хотя бы один день вне боевой обстановки почувствовать всю прелесть молдавской и украинской природы, свободно подышать свежим воздухом. Ехал я по красивым местам, через города Бельцы, Могилев-Подольский, Каменец-Подольский, Ярмолинцы, Проскуров, Волочиск», — вспоминал в своих мемуарах командующий 1-м Украинским фронтом маршал Иван Конев.
Но понятно, что настрой фронтового руководства был далёк от «отпускного». Предстояли серьёзные сражения.
Противник выстроил три линии укреплений на расстоянии 4–6, 10–15 и 40–50 километров от линии фронта, проходящей западнее Ковеля, Тернополя и Коломыи. Это, если не считать внешнего и внутреннего оборонительных обводов вокруг Львова, в 40–50 км от города.
На этих рубежах закрепились подразделения «Северной Украины» и гитлеровских союзников — две танковые и одна пехотная армия. У врага на начало операции насчитывалось свыше 600 тысяч бойцов, а с тылами — 900 тысяч, 900 танков и штурмовых орудий, 6300 орудий и минометов, 700 самолетов, указывал Конев.
Кроме того, подчёркивал маршал, «следует заметить, что характер местности, особенно на львовском направлении, позволял немецкому командованию организовать сильную оборону». На севере — заболоченная равнина, в центре, на львовском направлении, холмы, реки и овраги с высокими, крутыми склонами, южная часть — гористая. При этом развитая дорожная сеть позволяла противнику быстро маневрировать резервами.
Добавим, что на 1944 год приходится пик активности ОУН (организация, деятельность которой запрещена в РФ) — УПА (организация, деятельность которой запрещена в РФ). У бандеровцев — как осторожно поясняют авторы украинского пособия по истории за 10-й класс — к этому времени «окончательно сложились отношения взаимной неагрессивности» с частями вермахта.
В этих условиях на линии фронта в Ровенской и Тернопольской областях концентрировались наши силы — восемь пехотных и две танковые армии, две конно-механизированные группы и 1-й Чехословацкий армейский корпус.
Любопытную поддержку нашим войскам и польской «Армии Людовой» оказали союзники. С баз на британских Мальте и Кипре совершали вылеты полтора десятка бомбардировщиков и самолёты-разведчики ВВС Южно-Африканского Союза (английского доминиона, будущей ЮАР).
Сафари на «Королевских тигров»
На первом этапе операции маршал Конев получил данные о планах противника, а потому сберег силы авиации и артиллерии, проведя штурм первой линии без их участия.
Войска 1-го Украинского фронта начали наступление на львовском и рава-русском направлениях, к исходу недели прорвав вторую полосу обороны немцев. 17 июля войска вышли к государственной границе 1939 года и перешли на территорию польской Силезии.
После упомянутого выше быстрого форсирования Западного Буга наши войска окружили в районе Брод крупную группировку противника в составе восьми дивизий — и здесь как раз наступила «клиническая смерть» дивизии «Галичина».
К 22 июля группировка противника в этом районе была ликвидирована, немцы понесли потери — 30 тысяч человек убитыми, 17 тысяч сдалось в плен.
Одновременно с этим продолжалось советское наступление на Львов — и здесь вмешался неожиданный фактор. 23 июля во Львове подняла восстание польская «Армия Крайова» (АК), которая ориентировалась на эмигрантское правительство в Лондоне и на союзников. Тем не менее здесь она действовала во взаимодействии с нашей армией. При поддержке АК город после четырехдневного штурма был освобожден.
Наступая к югу от Львова, 1-я гвардейская армия 1-го Украинского фронта, перейдя в наступление 16 июля, форсировала реку Гнилая Липа и 24 июля освободила древний Галич, а 27 июля вошла в город Станислав, нынешний Ивано-Франковск.
Немецкая группа армий оказалась рассечена на две части, расстояние между которыми составляло до 100 километров.
На северном фланге наши войска продвигались в междуречье Западного Буга и Вислы. В центре вышли собственно к Висле.
«Между тем бои на Висле с каждым часом становились всё более ожесточенными, обстановка быстро менялась», — вспоминал генерал Алексей Жадов, участник Львовско-Сандомирской операции, командующий 5-й гвардейской армией.
3-я гвардейская армия и конно-механизированная группа генерала Сергея Соколова с трудом отбивались на маленьких плацдармах, занятых нашими бойцами на «немецком» берегу реки.
Более стремительным и успешным оказалось форсирование Вислы войсками 1-й гвардейской танковой и 13-й армий. Бойцы форсировали реку и приступили к строительству навесного моста, который был введен в строй 5 августа.
13 августа войсками 1-го Украинского фронта был взят польский город Сандомир к западу от Вислы, здесь появился надежный плацдарм. Пытаясь его ликвидировать, немцы бросили в бой новенькие «Королевские тигры», что обернулось полным провалом: 29 машин, из которых 16 в исправном состоянии, достались советским солдатам в качестве трофеев.
По результатам согласованного наступления на севере войска 1-го Белорусского фронта (развивая операцию «Багратион») продвинулись от волынского Ковеля, через польский Люблин, к Висле в районе города Юзефов.
В центре — войска 1-го Украинского фронта в рамках Львовско-Сандомирской операции прошли от Луцка до Сандомира, отбросив врага более чем на 250 километров.
На юго-западе большую важность приобрело новое, карпатское направление. Сюда для борьбы 30 июля был направлен 4-й Украинский фронт — будущие освободители Балкан под командованием Фёдора Толбухина.
Наконец, 29 августа Красная армия перешла к обороне.
Как уже говорилось выше, итогом операции стал полный разгром группы армий «Северная Украина». Её дивизии потеряли в среднем от 50 до 70% личного состава, восемь из 40 дивизий были полностью окружены и уничтожены.
Была полностью освобождена вся территория Западной Украины и восстановлена граница 1939 года на этом участке фронта. Занятый советскими войсками Сандомирский плацдарм стал «трамплином» для дальнейшего освобождения Польши. Впереди было взятие Варшавы, Будапешта, Берлина и… замирение уже освобождённой Западной Украины.
«Место на лоне матери России»
Выход наших войск к границам 1939 года — с присоединёнными Западной Белоруссией и Западной Украиной — отчасти был возвращением к ситуации 1914–15 годов, к первой попытке сделать Галицию снова частью Русского мира. Как говорилось в воззвании тогдашнего главнокомандующего, великого князя Николая Николаевича:
«Да не будет больше подъяремной Руси. Достояние Владимира Святого, земля Ярослава Осмомысла, князей Даниила и Романа, сбросив иго, да водрузит стяг единой, великой, нераздельной России. Всем вам найдется место на лоне матери России».
Конечно, Львов, Тернополь и Станислав, позже переименованный в Ивано-Франковск, — так же как и Луцк, Ровно, Владимир-Волынский и Ужгород с Черновцами, — возвращались не в лоно «единой и неделимой России», а в состав Советской Украины.
Уничтожались остатки польского господства в виде партизан «Армии Крайовой» (которые долго оставались внушительной силой — в 1943-м северо-восточнее Луцка шла настоящая мини-война между УПА с одной стороны и объединёнными силами АК и советских партизан с другой).
Но и этот процесс воссоединения с «матерью-Украиной» встретил сопротивление вооружённых украинских националистов.
История распорядилась так, что к моменту освобождения на Западной Украине сложно было найти организованные и при этом потенциально лояльные силы. Движение галицких русофилов, бывшее влиятельным в начале XX века, было уничтожено австрийцами ещё во время Первой мировой. Существовавшая в межвоенной Польше компартия Западной Украины (КПЗУ) была распущена по указанию Коминтерна в 1938 году (в Москве сочли, что в партию якобы проникла фашистская агентура), а после присоединения Западной Украины актив КПЗУ подвергся репрессиям и чисткам.
Так что к 1944 году, по сути, единственной организованной силой на освобождённых территориях, увы, оказались русофобы из ОУН-УПА.
Война после Победы
Денацификация Галичины сама по себе стала основой для «дебандеризации» региона. Ведь Красная армия стремительно гнала на Запад вермахт и СС, с которыми у оуновцев — якобы «третьей силы во Второй мировой войне» — были «отношения взаимной неагрессии», а на самом деле взаимовыгодной коллаборации.
Но выкорчёвывать бандеровское бандподполье предстояло и после того, как фронт откатился к Одеру, а затем к Берлину. Главный противник был на последнем издыхании, но его «партнёр» по-прежнему был опасен. Ведь, по данным военных историков, немцы успели передать УПА порядка 700 миномётов, 26 тысяч автоматов и 22 тыс. пистолетов, 100 тысяч гранат и около 80 тысяч мин и снарядов.
Западноукраинские националисты перешли к тактике «бункерной войны»: использования схронов («крыивок»), конспирации, диверсий и нападений небольшими группами.
Согласно постсоветским украинским оценкам, только с января по май 1945 года в ходе нападений боевиков УПА, вооружённых «активистов» ОУН Степана Бандеры и прочих националистов: фракции ОУН Андрея Мельника и «Украинской народно-революционной армии» Тараса Бульбы-Боровца -33 офицера и 443 солдата и сержанта, 11 офицеров и 80 солдат и сержантов Красной армии и Внутренних войск НКВД пропали без вести.
Борьба с бандеровцами, насчитывавшими до нескольких десятков тысяч боевиков, и более мелкими бандформированиями после Победы — отдельная большая тема. Но кратко следует упомянуть, что ещё в начале 1950-х по всей Западной Украине действовала система «крыивок» с оружейными складами, казармами и даже радиостанциями и типографиями. Ячейки УПА объединялись географически в четыре группы «Пiвнич» («Север»), «Захiд» («Запад»), «Схiд» («Восток») и «Пiвдень» («Юг»). Каждая группа делилась на три-четыре «куреня» численностью до полутысячи боевиков в каждом.
По оценкам историков, всего за годы войны и в послевоенный период жертвами боевиков УПА стали более 100 тысяч местных жителей и 15 тысяч советских солдат и офицеров, в послевоенные годы, по некоторым данным, от рук бандеровцев погибло около 30 тыс. человек.
Весьма жёстко против украинских националистов действовали поляки, на чьей территории (у юго-восточных границ, в так называемом Закерзонье) также орудовали группы ОУН (б) и УПА. В ходе операции «Висла» 1947 года было ликвидировано около 1,5 тысячи боевиков, при этом около 140 тысяч украинцев, русинов и лемков (близкой к русинам группы) были депортированы в новые западные районы Польши без возможности селиться компактно.
Советские МВД и МГБ действовали иначе. В первую очередь посредством устранения верхушки националистов — в марте 1950-го близ Львова был ликвидирован «главком» УПА Роман Шухевич, бывший замкомандира спецподразделения абвера «Нахтигаль». В 1954-м в Иванцевском лесу Львовской области КГБ арестовал преемника Шухевича Василя Кука. Для поимки «Барсука» (как именовали Кука в документах спецслужбы) оперативники подготовили фальшивый схрон.
Ту же тактику — создания подставных «проводов» — руководящих центров оуновцев, внедрения агентов в бандгруппы и стравливания между собой руководителей подполья — использовали и в отношении всей бандеровской сети. В 1959 году агент КГБ Богдан Сташинский ликвидировал в Мюнхене самого Степана Бандеру, в это же время по лесам и хуторам отлавливали последних активных боевиков.
Выжигание «антимоскальского» национализма до подпочвы считалось завершенным, а очередная попытка интеграции Галичины в общее государство выглядела успешной.
Реальное возрождение бандеровщины в местах её «постоянного обитания» стало возможным лишь в силу катастрофических событий конца XX века, по результатам которых уже вся Украина превратилась в антироссийское образование. Как известно, одной из задач СВО обозначена денацификация Украины, но четвёртое освобождение Львова и Галиции выглядит слишком далёкой целью. По крайней мере, пока.