За спорами о том, где должна находиться «Троица», теряется ее смысл

Острая дискуссия, развернувшаяся вокруг иконы преподобного Андрея Рублева «Троица», уже идет на спад. И по ее итогам хочется заметить некоторые вещи. Все участники дискуссии ценят икону, но ценят ее по-разному. Для кого-то это прежде всего произведение искусства, для кого-то важный национальный символ, для кого-то еще — окно в духовную реальность.

Но за спорами о том, где уместно находиться этой иконе, увы, теряется ее смысл — зачем она была создана и что означает.

Доводы сторон понятны. Искусствоведы говорят, что это — бесценное произведение искусства, и его сохранение важнее всего остального. Тут лучше перестраховаться.

Сторонники переноса иконы в храм указывают на то, что ее автор, преподобный Андрей Рублев, создавал свое произведение не для музея (он едва ли предвидел появление таких учреждений), а для храма.

В музеях полно религиозных артефактов давно вымерших традиций, например, культов древнего Египта или Греции. Эти артефакты могут представлять большой эстетический или исторический интерес. Они дают нам возможность через века и тысячелетия попробовать понять людей, которые их создали.

Но религии, связанные с ними, давно исчезли. По слову библейского Пророка, «боги, которые не сотворили неба и земли, исчезнут с земли и из-под небес» (Иер.10:11). Среди нас нет поклонников Анубиса или Аполлона, для которых их изображения были бы предметом живого религиозного переживания. Как сказал поэт, «давно исчезли их лица; даже имен их нет».

Эти артефакты еще могут иметь для соответствующих народов культурное и национальное значение, но не духовное. Эти традиции пресеклись навсегда, разве что их попробуют восстановить какие-то реконструкторы. Но реконструкция — это всегда игра, ее нельзя назвать живым продолжением традиций.

Икона Святой Троицы принадлежит к живой традиции, которая пережила многое, в том числе весьма масштабные и жестокие попытки отправить ее вслед за древнеегипетской религией. Но она жива, у нее есть миллионы практикующих последователей, в которых продолжается та же вера, которая породила икону «Троица».

Это может вызвать еще одну ассоциацию — с семейной реликвией.

Старинные предметы, находящиеся в музеях, кому-то принадлежали, но все эти люди, как и их возможные наследники, давно умерли. Их линия пресеклась. Линия же преподобного Андрея Рублева — нет. Сообщество, для которого он создал свой шедевр, не вымерло.

Представьте себе, что некий великий художник создал картину специально для коллектива сотрудников Третьяковской галереи. Представьте, что прошли столетия и среди смотрителей галереи сменилось множество поколений. Но сообщество смотрителей есть и продолжает исполнять свою миссию. Кому будет принадлежать картина? Очевидно, этому сообществу.

Так и то, что было создано для Церкви, должно принадлежать Церкви.

При этом забота музейных работников о сохранности иконы заслуживает благодарного признания, а их профессиональное мнение о том, как следует беречь ее дальше, должно быть внимательно выслушано.

Между Церковью и музейным сообществом могут установиться (и во многих случаях устанавливаются) отношения доверия и сотрудничества.

Но у сторонников переноса иконы есть еще один довод: мы нуждаемся этом творении преподобного Андрея Рублева особенно в это время. Нам, особенно сейчас, важно, что икона Святой Троицы — это не музейный экспонат, а свидетельство живой веры.

Сюжет «Троицы» восходит к событию из библейской Книги Бытия — трое ангелов посещают ветхозаветного праведника Авраама, причем в их лице его посещает сам Бог: «И явился ему Господь у дубравы Мамре, когда он сидел при входе в шатер, во время зноя дневного. Он возвел очи свои и взглянул, и вот, три мужа стоят против него. Увидев, он побежал навстречу им от входа в шатер и поклонился до земли, и сказал: Владыка! если я обрел благоволение пред очами Твоими, не пройди мимо раба Твоего» (Быт. 18:1–3)

Церковь видит в этом явлении указание на тайну Троицы, которая будет раскрыта только в Новом Завете.

Ветхий Завет настаивает на том, что существует только один Бог — Создатель и Хранитель как всего мироздания, так и каждого отдельного человека, которого Он лично пожелал привести в мир и соткал во чреве матери. Этот Бог — ни в коем случае не безликая сила; он интенсивно личностен, эмоционален, с Ним можно вступить в отношения доверия и сердечной привязанности.

При этом в Ветхом Завете оставалась некая недосказанность.

Бог одинокий — это Бог, в каком-то отношении неполный. Личность — это всегда лицо, обращенное к другому, она не может существовать (по крайней мере, полноценно существовать) в полном одиночестве.

Одиночество Бога предполагало бы, что у Него появляется возможность личных отношений с кем-то только после того, как Он сотворит мир, ангелов и людей, и, таким образом, само творение было бы чем-то вынужденным, восполняло бы какую-то нехватку в Боге.

Но Ветхий Завет намекает, а Новый открывает ясно, что Бог един, но не одинок.

Бог един по существу — нет никакой множественности богов — но троичен в Лицах.

Он предвечно, до сотворения мира, пребывает как Отец, Сын и Святой Дух, как общение Лиц, пребывающих в совершенной и неизменной любви. Как говорит Господь Иисус, «Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа» (Мф. 28:19)

Апостол Иоанн пишет о том, что «Бог есть любовь» (1Ин. 4:8), и это одно из самых известных высказываний Библии. Но оно уже подразумевает, что в Боге есть общение Лиц: любовь — это всегда межличностное отношение.

Высшая реальность, источник и цель всего существующего, чем-то похож на любящую семью (или, вернее, это любящая семья чем-то похожа на Бога).

Троица творит мир (и каждого из людей) не потому, что ей чего-то не хватает. У Бога нет нужд, которые мы могли бы восполнить. Мы сотворены из чистой щедрости, потому что Троица желает ввести нас в Свою любовь, Свою радость и Свою вечную жизнь.

Мы отпали от любви Божией в грех и живем в разбитом мире, полном страха и боли, гнева и ненависти. Но мы можем вернуться — в покаянии и вере — к Тому, кто нас создал.

Именно с этим посланием обращается к нам преподобный Андрей Рублев, который создал свой шедевр в еще более смутное и тревожное время, чем наше. Как сказал другой наш великий святой, преподобный Сергий Радонежский, «Да воззрением на Святую Троицу побеждается страх ненавистной розни мира сего…»