Альгирдас Палецкис: так что же такого я «нашпионил»?

Спецслужбы постсоветской Литвы не оставляют надежд снова упрятать за решётку по сфабрикованному уголовному делу известного литовского публициста и в недавнем прошлом — общественного деятеля Альгирдаса Палецкиса. Его штрафовали за отрицание современных литовских националистических мифов и почти полтора года продержали в тюрьме на основании показаний педофила.

Ныне над литовским диссидентом снова нависла угроза отправиться в места лишения свободы. Для всех идеализирующих ситуацию с правами человека в ЕС и верящих в приверженность прибалтийских этнократий демократическим принципам — открытое письмо Альгирдаса Палецкиса, обращённое к друзьям в России и других странах.

Ранее на эту тему: Литовский политзаключённый Палецкис: «Я в тюрьме за общение с русскими»

Да, пишу эти строки как заинтересованное лицо — и этого не скрываю. Кто ж захочет вернуться в тюрьму еще на 9 лет? Такого наказания потребовала прокурор на недавнем заседании суда.

Однако в этом деле имеется и более значительный — общественный интерес. Интерес раздвинуть занавес секретности, который опустила прокуратура. Люди хотят знать, чего ж такого я «нашпионил»? Какие имеются факты? Прокуратура с самого начала процесса требовала проведения тайных судебных заседаний. Суд лишь частично удовлетворил это требование. С другой стороны, сама прокуратура официально признала, что в моем «деле» нет никаких государственных тайн. Никаких. Тогда откуда такая тяга к секретности?

Чтобы понять ее причины, вернемся в 19 декабря 2018 года. В тот день Литву потрясла новость: в стране орудовала сеть русских шпионов! Об этом сообщили главы сразу трех силовых структур — прокуратуры, госбезопасности и полиции. На совместной пресс-конференции.

Кстати, часто ли раньше бывали такие совместные выступления силовиков? Я что-то никак не припомню. Значит, их сообщение должно было звучать сенсационно…

И они рассказали о «массе найденных улик». Об угрозе, которая нависла над всеми добропорядочными гражданами. И обо мне — в эпицентре шпионской сети. Ещё только начав расследование, эти деятели каким-то мистическим образом уже знали, что я — «шпион». И публично это озвучили. Тем самым явно нарушив презумпцию невиновности. И надавив на будущий суд. Вскоре прокуратура дополнила обвинение тем, что я якобы собрал и передал России данные о литовских должностных лицах, расследовавших вильнюсские события 1991 года (взятие телебашни). По версии прокуратуры, я также собрал информацию о состоянии здоровья бывшего советского солдата, участника этих событий Юрия Меля, пребывающего в заключении в литовской тюрьме. Мало того, я ещё «планировал захватить и заложника» — известного литовского политика, ныне обозревателя Аудрюса Буткявичюса… (Правда, последнее обвинение быстренько улетучилось.)

На 528 суток, т. е. на полтора года, еще до какого-либо суда запертый в камере-одиночке, словно монах, общаясь лишь с книгами и пишущий свою (скоро ее опубликую), я всё ждал — когда же мне предъявят обещанные массовые улики? А именно: «нашпионенные» мной данные. Где ж они? В конце концов мне предъявили такое заключительное обвинение: «шпионил по заданию… неустановленного российского разведчика. … Планировал собрать упомянутые выше данные. И поручил их сбор… неустановленному лицу». Вы не поверите, но так и написано в обвинении! Думаю, уже пора дополнить Уголовный кодекс новой статьей — «Намерение шпионить по заданию неустановленного иностранного разведчика». Наказание — как за реальный шпионаж: от 3 до 15 лет лишения свободы. В среднем — те самые 9 лет. Затем я ждал конкретной информации о «сети российских шпионов». Долго ждал. До сих пор жду. Может, вы что-нибудь слышали? Полиция провела обыски у дюжины моих друзей. Подозревая в них членов «шпионской сети». Но доказательств так и не нашли. В противном случае уже давно бы представили обществу. Ну ведь наверняка же? Правда, помимо меня обнаружился всё-таки ещё один «сетевик». Он даже «признался», что шпионил. За такое своевременное «признание» прокурор на прошлом судебном заседании любезно попросила суд освободить его от уголовной ответственности. Однако вот какая закавыка: в своём «деле» я обнаружил документ о том, что незадолго до моего ареста полиция задержала этого человека за скачивание из интернета фотографий с детской порнографией. Как известно, по Уголовному кодексу Литовской республики за подобное деяние грозит тюрьма сроком до 4 лет. Не хотел человек в тюрьму, и я его понимаю. Поэтому и начал меня оговаривать. И активно сотрудничать со спецслужбами. На судебных заседаниях он и не скрывал, что стал сотрудником органов госбезопасности. Из его «показаний» и склеено обвинение против меня.

Теперь, полагаю, даже моим неприятелям ясно, почему прокуратура настаивала на закрытых судебных заседаниях. И почему она потребовала вернуть меня в тюрьму еще на девять лет. В этом случае, как говорится, все концы в воду. Только так прокуратура может как-то «оправдать» моё прошлое полуторагодичное тюремное заключение ещё до всякого суда. А. Палецкис ведь виновен — чего вы хотите? Какие ещё могут быть вопросы? Но один вопрос был и будет. Простенький такой. Уголовный кодекс иногда рассматривается как эталон письменного стиля. Поскольку он точен и лаконичен. Его 119-я статья таковой и является: шпионажем занимался тот, кто собирал данные для иностранной разведки. Здесь ключевое слово — «собирал». Но прокуратура так никому и не представила, что же я «насобирал» о должностных лицах, расследовавших вильнюсские события, либо о заключённом Ю. Меле. Очевидно, она полагает, что со мной нечего возиться — хватит и абстрактных обвинений. Но, может, хотя бы общественность имеет-то право знать, за что хотят на девять лет вернуть в тюрьму гражданина Литвы?

Также читайте: Альгирдас Палецкис — Георгий Димитров XXI века

История вопроса — здесь