Укрупненение высшего образования по схеме сетевого маркетинга

Москва, 17 июня, 2020, 22:17 — ИА Регнум. Жаркие весна и начало лета выдались у Российской академии наук (РАН). Дистанционные конференции и заседания шли одно за другим. Пока академики пытались раскрыть тайну коронавируса и прозреть судьбу постпандемического мира, Министерство высшего образования и науки РФ занялось возделыванием почвы для взращивания собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов, то есть очередным совершенствованием системы высшего образования.

Чиновники министерства почему-то не отвели в этом процессе РАН никакой значимой роли, хотя заседание президиума РАН, состоявшееся 16 июня, проводилось под названием «Участие Российской академии наук в разработке Программы стратегического академического лидерства, предложенной Министерством науки и высшего образования РФ». Название было заявлено, но главный спикер повернул тему в другую плоскость — он доложил собравшимся учёным мужам о самой Программе стратегического академического лидерства университетов, которая фактически должна стать одним из шагов к реформе высшего образования.

Заседание вёл, как это и положено по протоколу и статусу, президент РАН Александр Михайлович Сергеев. В своём вступительном слове он обозначил основную проблему российской науки — недотягивание размеров всех государственных научных премий до одной гамбургской. Российским академикам нужно чтобы у них было, как Западе, никак не меньше.

Основным докладчиком на заседании стал Дмитрий Владимирович Афанасьев, заместитель министра науки и высшего образования, который поделился идеями министерства о будущем системы высшего образования в России.

Все идеи были собраны в одну Программу «Стратегического академического лидерства» России. Программа ставит целью объединить отечественные высшие учебные заведения и научные организации. Но, во-первых, эта программа, представленная от лица министерства, прошла экспертное обсуждение только с ректорами и только ведущих вузов, а затем, в обход РАН, обсуждалась на площадке правительства РФ и администрации президента. А, во-вторых, как видно далее, объединение это выглядит очень условно, так как все дальнейшие шаги, предлагаемые министерством, не способствуют прямой кооперации вуза и науки.

Минобрнауки придумало следующую схему. Все университеты нашей Родины будут приглашены на участие в конкурсе на статус опорных и национальных исследовательских университетов. Из 724 вузов к участию в конкурсе будут допущены в самом лучшем случае 200 (министерство рассчитывает на 100−150), а до финиша соревнования дойдут примерно 100. Именно эти 100 и получат дополнительное государственное финансирование и прочие виды государственной поддержки.

Программа состоит из двух этапов. На первом этапе её высший орган — Совет — осуществляет входной отбор примерно 150 вузов для участия в конкурсе. Входным критерием будет являться либо факт вхождения в международные рейтинги, либо наличие у вуза одновременно 4000 учащихся очной формы обучения плюс 1 млрд рублей совокупного годового дохода плюс не менее 5% доходов вуза от НИОКР, либо поручительство со стороны властей регионов, государственных или частных корпораций, а также федеральных органов исполнительной власти финансировать программу.

Что касается последнего пункта, то в условиях экономического кризиса это почти невыполнимо — бизнес в принципе не понимает, зачем ему вкладываться в высшее образование, считая это прерогативой государства или самих студентов. Регионы также будут не в восторге от перспективы тратить несколько миллиардов в год на финансирование того, что даст отдачу в долгосрочной перспективе. Не будем забывать, что в Российской Федерации из 85 регионов 13 считаются глубоко дотационными, поэтому, следуя логике Программы академического лидерства, Бурятия, Алтайский край, Дагестан должны постепенно лишаться вузов или иметь их бледное подобие.

На следующем этапе вузы конкурируют друг с другом по двум траекториям (или трекам, как их назвал замминистра):

Вся эта новая Программа, по словам Д. В. Афанасьева, нацелена на то, чтобы ориентировать вузы на национальные цели развития, а не на глобальную конкуренцию, для того, чтобы увязать программы вузов с достижениями национальных проектов.

Замминистра рассуждает так, как будто в начале 2020 года не было доклада Счётной палаты об исполнении восьми из тринадцати национальных проектов, в котором Алексей Кудринпредупредил, что национальные проекты, сформированные для исполнения майского указа президента РФ Владимира Путина, в их нынешнем виде не приведут к прорывному росту экономики и качественному преобразованию в сферах, которые они регулируют.

Далее господин Афанасьев отметил, что Программа даёт возможность широкого доступа к ней для вузов. Конкурс в 7,24 вуза на место под финансовым солнцем сложно назвать широким доступом. Критерии прохождения конкурса уже определены, и при беглом взгляде на них становится ясно, какие именно университеты будут обладать счастливым правом получать дополнительные материальные средства.

Что же касается кооперации и интеграции, то здесь дело ограничится только изменением организационной формы. Новой организационной формой провозглашен консорциум. Замминистру науки и высшего образования не мешало бы знать, что консорциум — организационная форма временного объединения независимых предприятий и организаций с целью координации их предпринимательской деятельности; консорциум создаётся для осуществления крупного капиталоемкого проекта, для совместного размещения займа или для совместной борьбы за получение заказов.

Это означает, что Программа окончательно ставит науку и высшее образование на рыночные рельсы, не оставляя никакого шанса на выживание мелким, но крайне необходимым для подготовки кадров вузам. Вместо самостоятельной научной и образовательной деятельности им отводится роль сателлита вуза, вошедшего в программу на правах полноценного участника. Это в Минобрнауке зовётся кооперацией и интеграцией. А в мире бизнеса называется концентрацией и поглощением.

Оценка университетов будет проводиться по определенным показателям, причем для национальных исследовательских и опорных университетов они будут разными. Для опорных будут использоваться процент трудоустройства выпускников, рост численности сотрудников, рост количества иностранных студентов, структура доходов, привлекательность для инвестиций, доля бюджетных средств.

Все эти критерии переводят бюджетный вуз в сугубо коммерческое заведение, в котором число бесплатных мест будет стремительно сокращаться вплоть до нуля, а плата за обучение столь же стремительно расти. При этом совершенно необязателен рост оплаты труда профессорско-преподавательского состава — конкуренция за рабочее место при сокращении количества вузов будет высокая, и вуз ради положительной оценки деятельности по критерию «уровень доходов» будет тратить деньги скорее на инфраструктуру, чем на зарплату доцентам. Социальные лифты, таким образом, остановятся на верхнем этаже, а свои двери будут открывать только касте избранных.

Ответственность государства за политику в сфере трудоустройства полностью перекладывается на вузы. Но хаос рыночной экономики диктует свои правила, под которые не так просто подстроиться — это известно из опыта стран «развитого капитализма», где выпускники высших учебных заведений вынуждены искать работу месяцами, а то и годами, начиная свою карьеру с официантов и бэби-ситтеров.

Национальные исследовательские университеты оценят по таким неизмеримым и неконкретным показателям, допускающим богатый спектр интерпретаций, как:

Таким замысловатым путём, не называя вещи своими именами, Министерство высшего образования и науки собирается построить единую общеобразовательную систему.

Так зачем замминистра Афанасьев пришел в РАН и рассказал академикам о своём бизнес-плане по ликвидации неприбыльных вузов и системы доступного и качественного высшего образования?

Господин Афанасьев пришёл к ним за помощью. Он попросил Президиум РАН помочь ему сориентироваться с показателями и подумать над наполнением консорциумов. А также попросил РАН участвовать в Советах по оценке институтов. Именно участвовать, а не возглавить, что было бы более очевидно, чем руководство Советами высокопоставленных чиновников.

На показатели и наполнение консорциумов РАН отведена всего неделя. Через неделю проект соответствующего постановления будет направлен в правительство РФ, так что нет сомнения, что РАН, в силу своей забюрократизированности и неповоротливости, не успеет даже ознакомиться с титульным листом проекта. Забавно, что замминистра так торопливо готовился к докладу по проекту постановления правительства РФ, который, по его словам, всё еще состоит из сырого текста, что смог предложить президиуму РАН ознакомится только с набросками показателей, а рабочий вариант проекта обещал прислать позже. Это означает, что никакой серьезной, кропотливой и вдумчивой работы академиков и членов-корреспондентов по этому вопросу не предполагается и не ожидается.

После выступления замминистра вопросы от академиков следовали один за другим. И из вопросов стало ясно, что большинство присутствующих не видят никаких угроз и противоречий в новой научно-образовательной реформе, кроме… её названия.

И только двое ученых задали замминистру конкретные и наполненные критикой вопросы.

Академик Роберт Искандарович Нигматулин попросил господина Афанасьева разъяснить, когда вместо слов, подмены понятий и бесполезной инициативы со стороны министерства начнётся решение конкретных задач — проблемы низкого финансирования вузов, низкой заработной платы сотрудников и низкой оснащенности университетов, а также почему наши граждане должны учиться в слабых или сильных институтах, ведь хорошо учить надо всех и везде. «Сколько можно это терпеть?» — справедливо возмутился он в конце своего краткого выступления.

Академик РАН Донник Ирина Михайловна поинтересовалась, будет ли снижена планка вхождения в Программу для аграрных вузов, которые необходимы стране, но никогда не достигнут требуемых входных параметров. И получила на свой вопрос отрицательный ответ от замминистра, который посоветовал таким вузам найти поручителей.

В начале 1990-х пышным цветом разрастался по стране сетевой маркетинг. Для начала работы в «сети» нужно было выкупать образцы продукции и для стимулирования продаж раздавать их потенциальным покупателям. Из продавцов в значительном плюсе оказывался тот, кто раньше всех пришел «в бизнес» и чьи первоначальные капитальные вложения в рекламную кампанию были наибольшие. Остальные не смогли достичь успеха в продажах, и бросали это дело, оставляя организаторам сетевой компании добрую сумму денег. Либо попадали в финансово-организационное рабство к успешным продавцам, отдавая им процент от своего дохода. На корпоративных мероприятиях в таких фирмочках доверчивым людям внушали идею рыночного лидерства для того, чтобы стимулировать их закупать образцы, саму продукцию и бегать по всему городу унизительно предлагая каждому встречному купить товары сомнительного качества с рук.

Схема, предлагаемая Минобрнауки, мало чем отличается от сетевого маркетинга, только уровень намного серьёзнее: речь идет не о зубной пасте и кухонных ножах, а о стратегии развития нашей страны и её национальной безопасности. Для стороннего наблюдателя схема выглядит как прикрытие полной коммерциализации науки и высшего образования, оптимизации, укрупнения и уничтожения научных центров нашей Родины.

Сможет ли Россия выжить без фундаментальных научных знаний? Ответ однозначный — нет. А не этого ли хотят наши геополитические противники?

Ответом на данный вопрос могут послужить слова президента РАН академика Сергеева, сказанные им в ответ на возмущение академика Р. И. Нигматулина: «Тот разворот, который сейчас есть, он… какой-то… естественный».