Москва, 19 сентября, 2017, 22:49 — ИА Регнум. Известный литературный критик Василий Владимирский опубликовал критический отзыв по поводу выполненного мной перевода сборника Курта Воннегута «Вампитеры, фома и гранфаллоны» (М, АСТ, 2017). Искренне благодарен уважаемому рецензенту — критика крайне важна переводчику.

Скотобойня №5. Дрезден

Но критика-то должна быть обоснованной! Рецензия же основана на грубой ошибке, отчего бьет не столько в меня как переводчика, сколько в автора рецензии, и одновременно в авторитетное информагентство, ее опубликовавшее.

Один из упреков, который делает мне рецензент, — использование, как он пишет, неологизма «фикционная проза» — до пятнадцати раз на протяжении всей книги. Вся последующая, довольно разухабистая критика, с пожеланием переводчику заглядывать в словарь, чтобы не «сесть в лужу», с намеком на мою лень и так далее — развитие этого тезиса. Затем он советует слово fictional переводить как «художественный» («просто, без затей» — В. Владимирский).

Самое забавное — это то, что слова «фикционная» в книге нет! Это легко проверить — книжка издана. Как нет этого слова, естественно, и в русском языке.

Зато в книге есть слово «фикциональная» (и его дериваты). Причем слово крайне важное для понимания того, о чем пишет Воннегут (а он пишет как раз о литературе, о «новом журнализме» и о своем писательском труде).Не знаю уж, почему уважаемый рецензент прочитал «фикциональный» как «фикционный». Может быть, просто привык, как поется в известном шлягере, к «словам покороче»?

Придется объяснить. «Фикциональность» — устоявшийся в современном литературоведении термин, который означает принадлежность текста литературе вымысла и, что важно, не всегда является синонимом термину «художественность» — можно посмотреть об этом существующие работы по фикциональному дискурсу (от Дж. Сёрля до Р. В. Черкасова).

Кое-какая библиография есть на этот счет у меня в статье «Вымысел художественный» в словаре (кстати, по поводу словарей!) «Поэтика. Словарь актуальных терминов и понятий» (М.: РГГУ, изд. «Интрада», 2008, редактор Н. Д. Тамарченко, один из авторитетнейших в России теоретиков литературы).

Так вот, если исходить из существующих в науке о литературе представлений о соотношении фикциональности и художественности, то можно увидеть: романы Н. Мейлера или, допустим, Х. Томпсона — художественная литература, но не фикциональная (то есть, она основана на «правде жизни», равно как «Охранная грамота» Б. Л. Пастернака и «Дневники писателя» Ф. М. Достоевского). А какой-нибудь классический роман относится и к художественной литературе, и, в то же время, фикционален, то есть базируется на вымысле. Есть и промежуточные, переходные формы.

Перевод же зависит от содержания оригинала, а потому в одних случаях fictional — это «художественный», а и иных — простите, критик! — «фикциональный» (но не «фикционный».

Так что не все так просто — если разбираться в проблематике. А писать все-таки нужно о том, что знаешь и в чем разбираешься. Это, так сказать, как минимум, чтобы избежать той самой лужи, на которую намекает рецензент.

Правда, непонятно и следующее: если перевод плох, зачем В. Владимирский так пространно цитирует мой текст, да еще пишет, что ему его «хочется цитировать бесконечно»?

Конечно, я не Боконон и, тем более, не Р. Я. Райт-Ковалева. Но если читателю этих строк попадется в руки русская версия сборника Воннегута, он, вне всякого сомнения, сам определит свою позицию в возникшей контроверсии (да простит мне уважаемый критик еще одно длинное слово!). В конце концов, для любого автора главным остается мнение читателя и, соответственно, бухгалтерии издательства…