Внутренняя сцена. Донецкий актёр помогает бойцам СВО снова поверить в жизнь

Актёра и режиссёра Виталия Юсупова трудно не заметить и на сцене, и на улице: он яркий (даже на интервью пришёл в бордовой рубашке), у него бурный темперамент (он периодически вскакивал, отвечая на вопросы, будто играл свой спектакль), и он в совершенстве владеет средствами сценической выразительности.

В Донецком государственном академическом музыкально-драматическом театре им. Марка Бровуна его называют театральным философом. Наверное, поэтому у Юсупова получилось ответить на вопрос, почему в 2014 году муздрама стала спасением для тысяч жителей Донбасса.

«В самом начале войны люди ломанулись, может быть, изначально даже не в театр, а за глотком жизни. Потому что, если театр работает, значит город жив, значит и мы живы. Человек же сразу перекладывает всё на себя. Он в этот момент думает, что и он жив. Ценность театра в том, что он даёт жизнь. Любое творчество — это всё-таки глоток живой воды», — признаётся Юсупов.

Господин Бонасье в «Трёх мушкетерах», Жевакин в «Женитьбе» Гоголя, Оргон в «Тартюфе» Мольера, Епиходов в «Вишнёвом саду» по Чехову, граф Калиостро в одноимённом спектакле, а в обычной жизни — открытый, постоянно размышляющий о смысле человеческого бытия человек. И эти раздумья подтолкнули к тому, что всё свое свободное время Виталий Артыкович посвящает психологическим сеансам с военнослужащими, которые недавно вернулись из зоны боевых действий.

Бойцов с нарушением речи он учит говорить заново, снимает синдром навязчивых движений. Рассказывает о симптомах контузии так, будто всю свою жизнь работает не актёром в театре, а врачом в больнице — так хорошо разбирается в теме. Он знает и про синкопальное состояние — кратковременные обмороки, и про то, что от перенесённого страха сводит гортанную мышцу, и про бессонные ночи при синдроме ПТСР.

Когда-то Юсупов выучился на психолога, чтобы помочь себе в основной профессии — актёрстве и режиссуре. Но в 2014 году оказалось, что психология пригодилась не только на сцене драматического театра. Когда начались боевые действия, он сидел на телефоне доверия в городской администрации и общался с людьми.

А в 2022 году, когда началась специальная военная операция, актёр решил стать волонтёром медико-психологического центра в Донецке.

«Я часто думаю о том, как вернуть бойца к жизни. И за годы своей работы в качестве психолога понял, что это можно сделать только путём налаживания нейронных связей. Начинать работать всегда нужно с тела, чтобы избавиться от синдрома навязчивых движений, чтобы боец научился заново ходить. Затем нужно наладить эмоциональную связь, а потом уже переходить к налаживанию мыслительного процесса. И только потом нужно связывать между собой три эти центра: эмоциональный, физический и мыслительный», — говорит Виталий, признаваясь, что и актёр, и психолог в нём играют каждый свою роль — как на сцене.

Даже непонятно, кто главнее, но совершенно точно, каждый играет свою главную роль.

«Будучи психологом и работая с бойцами, я всё равно в какой-то мере с ними играю. Иначе, если я буду с ними очень серьёзным, то не выволоку их из той депрессии, из состояния, в которое они попали. Я им объясняю, что с ними происходит, но делаю это через улыбку. Потому что, если я буду принимать их боль, тогда мы будем друг другу плакать в жилетку, это тоже не сдвинет с места то состояние, в котором они находятся. Я вынужден играть! — рассказывает Юсупов. — На самом деле актёрское мастерство первого курса, оно в принципе ничем не отличается от глубокой психологии. Это наблюдение, это внимание, это повторение. Вообще всё, что я делал в училище на первом курсе, психологи делают на пятом».

При этом многое от такого общения мастер, отдавший 36 лет сцене, берёт и для себя. Говорит, что в беседах с бойцами тоже выводит себя из каких-то посторонних мыслей. И каждого своего подопечного помнит, в каждого вкладывает всю свою любовь.

«Тут без любви не обойтись. Ты ничего без любви не сделаешь, если ты не влюбишься в него, как в друга, как в защитника, как в отца, как в сына. Апостол Павел сказал: «Что вера ваша без любви?» Я могу верить во что-то, но что мне без любви?» — философствует Виталий.

Называть количество выздоровевших пациентов за два года его работы он не стал. Не волонтёрское это, мол, дело. Но помощь контуженым бойцам оказывается на самом деле колоссальная. Речевые и дыхательные упражнения помогают восстанавливать речь, бороться с заиканием. После многочасовых сеансов уходят страхи и возвращается любовь к жизни.

«Я у одного парня спросил, мол, не страшно идти на войну? А он мне говорит, что не страшно. Страшно собираться в бой и страшно, когда возвращаешься из боя. А когда идёт сражение, ты участвуешь в боях тотально, потому что или ты, или тебя. И там некогда малодушничать и поддаваться страху. Но вот когда они уже попадают после ранения к нам, в медико-психологический центр, вот тут все страхи и всплывают», — делится Виталий Юсупов, вспоминая и свои страхи.

Однажды, в самом начале войны, он и его друг позволили себе чуть «расслабиться»: пошли в магазин и купили две белые рубашки. Это было аккурат в период работы горячих линий в городской администрации в самом начале войны.

«Купили мы рубашки, пришли к нему в общагу, заварили чай. Только собирались пить чай, и тут как засандалили. Весь чай был на белых рубашках», — вспоминает Юсупов, говоря о том, что война сейчас другая и что нужно быть всегда начеку.

Белая рубашка не должна на войне ассоциироваться с помощью, ведь не столь важно, в каком виде ты приходишь на помощь другому человеку. Вселенная каждого учит осознанности, этому театральный философ и пытается научить наших ребят, которые проходят лечение в госпитале.

«Он же боец, он не может даже себе признаться в этом страхе, а мне очень важно, иначе я не продвинусь никуда, он как заикался, так и будет заикаться, он как боялся, так и будет бояться, у него как был синдром навязчивых движений, так и остался, а мне надо узнать, чтобы его избавить, сместить в сторону, — рубит воздух рукой Виталий Артыкович, немного приоткрывая особенности своей работы с военными.— У меня очень странная методика работы, и она сильно отличается от работы других психологов. Если все уводят от каких-то проблемных ситуаций, то я ребят наших, напротив, в них погружаю».

Уходит ли на самом деле контузия? Один из подопечных Юсупова как-то сказал: «Голова — дело тёмное». Но в ней есть миллиарды нейронов, которые включаются в работу взамен исчезнувших, поломавшихся, создают новые связи вместо утерянных.

Несмотря на то, что он поставил на ноги многих ребят, целителем себя наш собеседник назвать не решается. Он скорее человек, который обладает определёнными знаниями, которыми щедро делится с другими людьми. И главное в его психологических сеансах — чтобы пациенты отдавались на сто процентов, хотели изменить своё состояние и трудились над этим.

«У меня же нет волшебной палочки. Проникнуть в другого человека можно только тогда, когда он сам приложит к этому достаточно труда. Мне сначала стену эту нужно убрать, потом блоки снять, а потом уже работать над тем, чтобы он снова заговорил», — улыбается Виталий.

В конце концов, еще от Платона и Аристотеля известен главный принцип: Я хочу — Я могу — Я есть. Ведь в его собственной жизни ещё есть собаки, коты, внучка, дочь, жена, театр, роли, спектакли.

Он, как и другие артисты Донецкой муздрамы, скучает по зрителям. Из-за боевых действий Донецкий драматический театр не может работать в полную силу, но всё равно остаются репетиции и гастроли. Не так давно донецкая труппа покорила Дальний Восток своей честностью и искренностью.

Но выступать на родной, домашней сцене для дончан — значит по-своему ускорить наступление мира. Ведь и работа актёра, и десятки маленьких сражений за возвращение у покалеченных ребят воли к жизни — это тоже борьба.

«Мы все бойцы. Мы все воюем. Каждый на своем фронте. Отчасти каждому из нас нужна помощь. Война — злая штука, она крошит всех подряд», — с лёгкой грустью в голосе признаётся актёр.

Но уверен: всё преодолимо, если ты бесконечно влюблён в жизнь.

При поддержке Института развития интернета (АНО «ИРИ»)