Кризис демократии на Западе напоминает кризис коммунизма в СССР

Британская газета Financial Times опубликовала весьма примечательную статью под названием «Опасности, подстерегающие нас в этом беспорядочном и непредсказуемом мире», в которой прямо говорится, что сегодня мы переживаем «демократическую рецессию». «Враждебное отношение к фундаментальным нормам либеральной демократии набирает обороты даже в западных странах. Причиной тому стали экономические разочарования, политические провалы и разрушительные социальные сдвиги», — пишет автор статьи.

Это очень любопытное явление, о котором пока никто всерьёз не говорит. А зря. Дело в том, что разочарование в демократии в её нынешнем виде напоминает разочарование в социализме-коммунизме советской модели, который так и не удалось построить и сделать всех счастливыми. Люди переживают тот же кризис неоправдавшихся надежд. И последствия, очевидно, будут схожими.

Вообще эти процессы очень взаимосвязаны. Как только в России пал буржуазный строй и началось строительство социализма, стремительно стал меняться и мировой капитализм. Прежде всего в наиболее развитых странах. Все эти патерналистские государства послевоенной Европы, «шведские коммунизмы» и прочее, было последствием первоначальных успехов социализма. Тамошние высокие умы и функционеры очень боялись, что люди Запада тоже выберут иной путь развития. Особенно на фоне глубочайшего падения уровня жизни в Европе после Второй мировой войны и явных достижений на пути возрождения в Советском Союзе.

Но после смерти Сталина Никита Сергеевич Хрущёв большинство сталинских проектов опережающего развития закрыл, как «завирательские». Специальную группу стратегического планирования разогнал. Съездил в Америку. Многое оттуда привез. Начиная от кукурузных идей и кончая согласием торговать за доллары. Дальше СССР вплоть до конца своего существования катился, фигурально выражаясь, с выключенной коробкой передач, за счёт некогда приданного ускорения. Креатива, которого так боялся Запад, у нас становилось всё меньше, а жадного блеска в глазах разлагавшейся и теряющей всякий страх элиты всё больше.

В итоге социализм зашел в тупик, потому что никто не смог выдать идей, как развивать его дальше, каким он должен быть в эпоху постмодерна и одновременно военного противостояния с половиной мира. Причём с наиболее развитой половиной. Фабрики мысли в виде идеологических НИИ, отделов ЦК и органов печати забюрократизировались. Корифеи вросли в свои кресла и почивали на лаврах, а молодежь типа Гайдара и Чубайса не нашла ничего лучшего, как предложить просто тупо взять и скопировать западную модель капитализма с её культом потребления и пресловутыми 60 сортами напичканной консервантами «бессмертной» колбасы. Для этого был придуман грубый до вульгарности термин «энергетической супердержавы», который, по сути, означал встраивание России в мировое разделение труда и прибыли в качестве сырьевого суперпридатка. Но придаток он и есть придаток. Это должна была быть тихая, послушная и непритязательная «дойная корова» с вечно выживающим населением и жирующей тоненькой плёнкой избранных прозападных компрадоров, обслуживающих интересы глобальной элиты. Нечто подобное колониальной администрации и кормящейся с её стола немногочисленной челяди, в том числе и скоморохов из так называемого шоу-бизнеса.

А Запад на этом фоне объявил о «конце истории» и наступлении эпохи вечного благоденствия и торжества неолиберализма.

Но с исчезновением конкурента в лице мировой системы социализма через несколько лет вдруг стали всё заметнее проявляться кризисные явления в победившей модели. Глобализм во всех смыслах обанкротился. Запад, уподобившись Советскому Союзу, начал организовывать и поддерживать революции по всему миру, только не под красным знаменем, а под цветным во всех смыслах. Но они никому не принесли счастья, а лишь привели к гражданским войнам, этническим и межнациональным конфликтам, разрушениям традиционных государств, потокам беженцев и прочим бедам и дестабилизации целых регионов. Политика стала доминировать над экономикой, что тоже было в определенной степени свойственно Советскому Союзу, хотя по Марксу экономический базис должен заказывать себе обслуживающую надстройку, а не наоборот.

Но Запад и здесь пошел по порочному пути. В итоге сегодня он ради политики убивает собственную экономику. Яркий пример — Франция, которая завозит дешевую украинскую сельхозпродукцию в ущерб собственным фермерам. СССР похожим образом отправлял на экспорт в дружественные страны десятки тысяч «Жигулей», собственные же граждане по 5–7 лет стояли в очереди, чтобы приобрести заветный автомобиль. И вывозились ведь далеко не только автомобили. Это не прибавляло любви партии и правительству со стороны советских людей. А куда тратит деньги современная Германия? Например, около 30 миллионов евро выделено на внедрение «чистой энергии» во Вьетнаме, Таиланде, Индонезии, на Филиппинах, 58 миллионов — на закупку автобусов в Перу, 124 миллиона — на модернизацию перуанских органов власти, 20 миллионов — на расширение велосипедных дорожек в Лиме, 2,6 миллиона — на холодильники для Колумбии, полмиллиона — на сексуальное просвещение в Руанде. В сумме получаются примерно те деньги, которые хотят сэкономить за счёт фермеров. СССР тоже грешил похожими тратами, щедро раздавая деньги всяким «народно-освободительным» режимам Африки, Азии и Латинской Америки. Схожестей и подобий, как выясняется, на удивление много. Всех просто не перечислишь.

Но главное даже не это, а то, что откликом на кризис в соцлагере и распад СССР стало необратимое концептуальное изменение западного капитализма как социально-экономической модели и его надстройки в лице традиционной демократии. Прогрессивный либерализм, провозглашенный рузвельтовским «новым курсом» в США, послевоенный голлизм во Франции, социальная рыночная экономика христианских демократов в Германии и Италии, скандинавская социал-демократическая модель, пошли на слом. Им на смену пришел ультрафинансовый спекулятивно-долговой капитализм, ориентированный главным образом не на то, чтобы что-то произвести, а на то, чтобы сделать акционеров богаче. Финансы поработили производство, а концентрация задушила конкуренцию.

Ценность труда девальвировалась, а с ней девальвировались и сопутствующие традиционные христианские ценности Западного мира. Глубокая эрозия демократии — неизбежная и неотъемлемая составная часть этого процесса, так сказать, шпиль падающей, некогда нарядной рождественской ёлки западного образа жизни и западной модели миростроительства.

Несмотря на протесты, практически во всех странах Запада идёт демонтаж последних элементов и благ социально ориентированного государства. Бояться элитам больше некого, альтернативного общественно-экономического строя нет. Но это не спасает от кризиса собственных идей. Куда и как развивать эту падающую модель капитализма конца истории дальше, похоже, не знает никто.

Россия, слава Богу, осознала, что гайдаровско-чубайсовский рецепт взять и тупо скопировать не сработал. Стране ни внешне, ни внутренне не подошла роль энергетической суперколонии, и она сейчас пытается сбросить с себя эти путы. Ищет своё место в новом многополярном мире, который только формируется и в котором своё место будет искать не одна она.

Кризис идей в СССР привел к распаду страны и демонтажу общественно-политической системы. На Западе аналогичная ситуация, очевидно, идёт по кругу той же исторической аномалии, но со своими особенностями. Ускоряется сдвиг всех правительств вправо с последующим скатыванием к диктатуре и авторитаризму, а возможно и откровенному фашизму. Конец истории может стать действительно концом, но только этой истории. Какая будет следующей, пока не очевидно.