Новому миру придётся создать новые законы войны

В воскресенье утром, 21 января, ВСУ обстреляли Кировский район Донецка, а если ещё точнее, рынок в микрорайоне Текстильщик. По последним данным, погибли 27 человек, пострадали 25, среди них два подростка. Удар носил чисто политический характер. Какова цель? Если в России воспримут это близко к сердцу и ударят в ответ, можно будет поднять мировой шум о военных преступлениях «путинского режима». Если не ответит, опять же поднять шум, что все объявленные российскими властями цели, в частности защита жителей Донбасса, не более чем пропаганда. Людей в Донецке убивают с завидной регулярностью, а Россия их не защищает и не мстит за них. Накануне выборов президента России в ход идут такие вот грязные, кровавые технологии.

Но главное здесь даже не они, а то, что этот обстрел был очередным актом военных преступлений, которых Украина в этом конфликте совершила уже бесчисленное множество, от пыток и расстрелов военнопленных на камеру до прикрытия военных объектов «живым щитом» из своих граждан. И это всё украинской стороне сходит с рук. А вот инсценировки типа Бучи моментально громко пиарятся, как в своё время «кровавые преступления сирийского режима» с подачи «Белых касок».

Всё это в прямом смысле ставит вопрос ребром: международные подходы и законодательство о военных преступлениях, нормах и законах ведения войны надо пересматривать и менять, поскольку мир уже вошёл в эпоху глубоких трансформаций и слома прежней модели мирового порядка.

Согласно данным Международного института стратегических исследований (IISS), прошлый год стал рекордным за 30 лет по числу действующих в мире конфликтов. Как пишут исследователи, в 2023-м в мире бушевали 183 региональных конфликта. Авторы анализа учитывали только региональные противостояния, не беря в расчёт конфронтацию таких стран, как США, Россия и Китай. Помимо количества, растут и качественные показатели конфликтного потенциала. В IISS отмечают, что интенсивность и число жертв вооружённой борьбы растут год от года, а «неразрешимость является определяющей чертой современного глобального конфликтного ландшафта».

Глобальные и региональные игроки пока что пытаются любыми, в том числе и военными, способами укрепить свои позиции перед неминуемым большим международным переговорным процессом по выработке нового мирового порядка и определения правил игры в нём. Как показывает история, глобальной перестройке мирового порядка всегда предшествовала большая война, после которой победители определяли правила общежития для всех остальных. Так было после Первой и Второй мировых войн, так было после окончания холодной войны и установления однополярной модели мирового порядка.

Сегодня эта модель подвергается демонтажу путём фактически идущей в мире необъявленной четвёртой мировой войны в варианте разнесённых в пространстве крупномасштабных прокси-конфликтов высокой интенсивности. Это не региональные конфликты, как кажется на первый взгляд, а именно части единого процесса вооруженного противостояния, преследующего одну цель — демонтаж существующей системы, правил взаимоотношений и статусов игроков.

В ходе этой войны обкатываются очень многие новые веяния и практики. В 2018 году в США был создан Объединённый центр искусственного интеллекта минобороны. Его командующий генерал-лейтенант Майкл Грун говорит: «При правильных усилиях, предпринимаемых сегодня по внедрению искусственного интеллекта, мы обнаружим, что в будущем сможем работать с беспрецедентной эффективностью и отдачей».

За «беспрецедентной эффективностью» в попытках навязать противнику свою волю сейчас гонятся все. Поиск этой эффективности идёт на самых разных, в том числе абсолютно новых, направлениях: от создания ядерных боеприпасов малой мощности с низким радиационным фоном до формирования прокси-армий и группировок боевых автономных систем во всех средах. Если по ядерной составляющей есть понимание, как это всё классифицировать и регулировать на международно-правовом уровне, то по другим направлениям такого понимания пока нет. Поэтому всё острее встаёт вопрос о новых законах и обычаях ведения войны.

Старые в целом сложились в Европе ко второй половине XVII века. Было установлено деление на комбатантов (воинов) и нон-комбатантов (обывателей). Первые должны были по возможности щадить вторых, а вторые заниматься своим делом, не вмешиваясь в противоборство воюющих армий. Причём неважно чьих. Это считалось цивилизованной нормой ведения войны.

В отношении «нецивилизованных» эти законы и обычаи не действовали. Войны против них назывались колониальными или «цивилизаторскими». С варварами можно было вести себя, как на охоте, ибо по отношению к «животным» не действуют законы человеческого мира. Чтобы убедиться, во что это выливалось на практике, достаточно посмотреть на фотографии начала ХХ века из зоопарка в американском Кони-Айленде. Например, на одной из них изображена испуганная маленькая девочка с Филиппин, которую поместили среди обезьян и ящериц. Малышку связали веревками, а посетители бросали в неё арахис. Есть и более свежие свидетельства. Например, с войны во Вьетнаме, где американская БМП тянет за собой по земле тело местного жителя. Так когда-то ковбои таскали за своими конями тела индейцев.

Похожее обращение «цивилизованные народы» практиковали и по отношению к нашей стране. После создания СССР к нашей стране стали относиться полностью как к «туземной империи», и во Вторую мировую к нашим военнопленным практиковался подлинный геноцид. Женевская конвенция, регулирующая гуманное обращение с пленными, на практике по отношению к советским солдатам и офицерам не действовала. Иначе как объяснить тот факт, что в лагерях «кровавого большевистского режима», который её не подписал, погибло 14,9% от всех оказавшихся в советском плену военнослужащих, а в лагерях строителей нового порядка Европы, подписавших вышеуказанную конвенцию, — 58% из попавших в плен красноармейцев, 2,6% французов и 4% американцев и англичан. В этом же отношении стоит искать ответ и на вопрос о чудовищных потерях СССР среди мирного населения.

Этот же подход плохо скрываемым образом практикуется по отношению к нам и сейчас. Достаточно посмотреть резолюцию ОБСЕ от 2013 года, в которой Холокост назван уникальным явлением и ни слова не говорится о геноциде народов Советского Союза в период Второй мировой войны.

Аналогичное отношение «цивилизованные» народы продолжают демонстрировать по всему миру. Теперь оно прикрывается так называемым международным гуманитарным правом, согласно которому вас будут бомбить для вашего же блага, чего вы в силу некоторой отсталости и неполноценности не в состоянии понять. Главным негласным принципом по-прежнему остаётся тезис «справедливой является война, которую ведем мы, несправедливой — война, которую ведут против нас». Он лежит в основе кампаний идеологического и PR-сопровождения всех силовых действий, которые продолжают проводиться США и их сателлитами.

Но время таких законов и правил ведения войны постепенно уходит в прошлое. Однополярный мир трещит по швам, и на его излёте ущербность прежних подходов проступает наиболее ярко. Например, израильский журналист Саймон Риклин в прямом эфире местного телевидения говорит, что он «ЗА» военные преступления в секторе Газа и что его не волнует критика. При этом присутствующие дружно смеются. Он говорит: «Когда я вижу разрушения домов в Газе, я хочу, чтобы их было ещё больше. Чтобы у них ничего не осталось, что бы они могли возродить позже».

Но так дальше продолжаться не может, и это понимает всё больше людей в разных странах. Самый разнообразный инструментарий, техника и приёмы войны стремительно меняются, а законы и правила нет. Поэтому в ход идут всевозможные суррогаты в виде неких локальных договоренностей о том, что и по отношению к кому допустимо, а чего категорически нельзя, кого можно привлечь к суду за военные преступления старого образца, а кого нет, и так далее. Это касается разных аспектов вооруженного противостояния. Подобная практика имеет место в самых разных точках вооруженной борьбы на планете как с участием нашей страны, так и с участием американцев.

Для переходного периода это в целом нормально, поскольку прежние нормы и правила действуют всё меньше, а новых ещё нет. Те, кто принимают решения, это понимают. Публика — не всегда.